Перед наступлением темноты я действительно заметил несколько раз мелькнувшую в скалах фигурку. У меня начали возникать некоторые подозрения. С такого расстояния трудно идентифицировать человека, но по моторике движений создавалось впечатление, что это один и тот же человек. Кроме того совсем неясно, зачем враги так себя демаскировали. Я бы играл в блеф до последнего момента. Мало ли, вдруг прокатит? Человек же вверху явно рисовался напоказ. Или же…
Или же они там что-то сооружают, чтобы спуститься вниз всем сразу. Как я об этом сразу не подумал? Какую-нибудь платформу. А может у них есть не один десяток верёвок. Тоже вариант дружного спуска вниз. Но почему наверху мелькает одна и та же фигура?
Стемнело, и я решил разбудить Пятницу. Слишком мне всё это не нравилось. Негритёнок должен быть на подхвате. Среди ночной тиши и шелеста прибоя услышал какой-то шорох. На ощупь пробрался к основанию скалы и направился к источнику шороха. Совсем рядом в землю смачно впечатался булыжник. Я отскочил в сторону. Блин! Где Миа!? Без её зрения мы с Пятницей беспомощны, как котята.
Ещё часа два у скалы непременно что-то происходило, падали камни, раздавались шорохи и шёпоты. Я весь издёргался, ожидая атаки в любой момент. Но на нас никто не нападал. Будь я на месте врага, в такой темноте обязательно попробовал бы спуститься. Через час звуки исчезли. Все полностью и сразу. Блин, знал бы сразу, что Миа не придёт — послал бы Пятницу за дровами, и развели бы костёр, но… Короче, как распиздяй, так всё несчастье.
Тишина продолжалась ещё несколько часов. Миа не приходила. У неё ведь ночное зрение. Она должна была прийти. Без неё мы с Пятницей в этой темени не сможем добраться даже до лагеря. Я почему-то уверен, что врагов наверху нет.
Одна и та же фигурка, мелькающая сверху… Постоянное падение мелких камешков и больших… До определённого времени…
Я взвыл от досады:
— Пятница, — он, конечное, меня не понимал, но мне больше не к кому было обратиться, — нас обманули. Всё это время нас отвлекали. Один и тот же человек мелькал перед глазами, шорохи всякие сотворял и так далее. Всё это, чтобы держать нас в напряжении и даже думать не давать нормально. Думать о том, что высокие скалы тянуться вдоль всей западной окраины острова. То, что здесь самое низкое место ещё не говорит, что в других местах спуститься нельзя.
— Чипокара мурбидра. — Искренне посочувствовал мне Пятница.
— Знаю, — махнул рукой я, — через пару часов рассвет. Выдвигаемся с максимальной маскировкой. В этих камнях это не сложно.
Какие только мысли не лезли мне в голову в эти пару часов. И ещё — я до последнего ждал, что Миа всё-таки придёт. Сознание рвалось ползти по острым камням на ощупь уже сейчас, но рассудок упорно указывал, что стоит подождать до рассвета.
Когда мы добрались до ручья, пить мне расхотелось. Со стороны нашего лагеря в неподвижном сегодня воздухе виднелся отчётливый дымок от костра. В нашем лагере кто-то хозяйничал. И скорее всего не Миа с Антоновичем. Мы с Пятницей пробрались к утёсу, откуда когда-то я кидал камни для плотины. Отсюда наш лагерь был виден, как на ладони.
Пришельцы собрали почти все наши вещи в одну кучу и сейчас что-то бурно обсуждали. Антонович и Миа сидели на песке прислонившись спинами друг к другу явно привязанные за кисти рук друг к другу. Врагов оказалось неожиданно много — человек пятнадцать. Совсем не то, что говорил Пятница Мие. Я посмотрел на подростка. Или он не знал счёта или что-то скрывал.
Враги были в основном белые, но хватало среди них и смуглокожих. Что характерно — совсем не было чернокожих. Двое варили МОЮ рыбу в МОЕЙ кастрюле, пятеро стояли в карауле в разных местах вокруг лагеря, остальные копались в наших пожитках.
Я с сомнением посмотрел на свою кочергу. Если Миа с ними не справилась, то стоит ли говорить, что я закочегарю пятнадцать молодых подростков? Надо искать другие варианты. Закидать всех их камнями сверху? Так разбегутся быстро, да и в своих попасть могу. И вообще, если обнаружат моё присутствие, могут начать играть в шантаж. Мне это надо?
Постепенно в голове моей начал формироваться некий, довольно рискованный план. Задача следующая — ликвидировать пятнадцать молодых бугаёв, но оставить в живых двух своих. Которые находятся среди них. Стихийные бедствия типа обвала не подойдут. Своих зацепит. Думай, Петя, думай.
— Во-первых, — наконец, когда в моей голове всё созрело, сообщил Пятнице я отчаянно жестикулируя, чтобы он хоть что-то понял, — мы зря не взяли оружие 'павших у скал'. Оно пригодится. Поэтому сейчас возвращаемся за ним. Я думаю, что эти придурки тоже не прочь снять с трупов вещички, но на их месте я бы сейчас не разделялся. Большую группу наверх они не пошлют, а маленькую тем более. Скорее всего, когда подкрепятся и оклемаются здесь, наберут запасы, попрутся обратно всей группой, а по дороге и мёртвых разденут. Но будь настороже. Нам надо спешить.
Уже особо не прячась мы помчались обратно к скале, а добежав, занялись мародёрством. Хотя дело это я поручил Пятнице — сам до сих пор не мог смотреть на этих убитых подростков. Пятница выбрал самые лучшие 'кокосовые доспехи', нацепил их на себя (у меня были одеты пластмассовые щитки). Вообще он снял с них всё, вплоть до выгоревших тряпок. Кроме одежды и копий мы нашли два довольно длинных самодельных ножа. Ну и по мелочи. С этим добром мы пробирались по скалам ещё несколько километров. К тому месту, где обрыв над океаном был одним из самых низких на острове. Там я всё это добро спрятал.
Предстояло попасть вниз. К океану. Но для этого предстояло попасть в другой низ. Вглубь острова. Там, где лежал, накрывая дерьмо, парашют. Стопы то у него были не обрезаны. Спасибо Антоновичу. Другой вопрос, как попасть вниз? Не знаю про Мию, но Антонович явно не патриот. Его даже пытать не надо, достаточно пригрозить и он всё расскажет. И я его не осуждаю. Патриотизм — пережиток, оставшийся нам от дикой обезьяны. Тогда он действительно был нужен для выживания племени. Одна обезьяна могла пожертвовать собой и спасти чуть ли не род человеческий (будущий, разумеется). Мы уже давно в нашем глобальном мире другие и правила для выживания другие. Патриотизм не катит. Цивилизация перешла на новый уровень. Теперь всё зависит от гуманности и цивилизованности. Ну — это в том мире, где я жил. Здесь всё по-другому. И дети, попавшие сюда, быстро станут патриотами своего племени или острова. Или клана. По-другому им здесь не выжить. Такой вот откат… А молодые организмы очень пластичны и приспосабливаемы. Но Антонович не станет. И, если он всё выложит, я никогда не буду считать его предателем.
Другими словами Антонович мог под пытками (а в том, что дети не постесняются их применять, я не сомневался) выложить о единственном проходе наверх. Ясно, что там нас будут ждать. С нехорошими намерениями. Поэтому я принял другое решение.
До утёса, нависавшего над 'отхожей полянкой', мы добрались, когда начало темнеть. Чёрт его знает, сколько здесь метров. Может пять. А может десять. Проинструктировав Пятницу и выбрав бугор под куполом парашюта побольше, я разогнался и сиганул на парашют. В полёте очень сложно было сдержать себя, чтобы не заорать и этим не демаскировать себя.
Слой дерьма под куполом был не меньше метра. Ткань, к удивлению, выдержала резкий толчок моих ног. Колени подогнулись, и дальше нагрузка распределилась на них. Под парашютом была только очень токая корка засохшего дерьма, да и то подмоченная дождём, дальше был метр вязкого. Короче — приземлился я, как на супермягкий супертолстый ортопедический матрас. Даже в испражнениях не извазюкался. И главное — бесшумно. В который раз я вляпался в дерьмо и это было только к лучшему.
Переведя дыхание, полез на корточках к краю купола и начал перерезать стропы. К этому времени стемнело совсем, и как я не запутался в них, я просто не знаю. Но измазался уже с головы до ног. Пока все срезал, чуть терпение не закончилось.
Теперь надо было всю эту канитель закинуть Пятнице. Первую стропу, чтобы придать ей вес, пришлось полностью закручивать в один тугой комок. К комку привязал остальные стропы. Раскручивая его, как пращу, удалось с первого раза закинуть его на уступ. При помощи Пятницы и этой импровизированной верёвки забраться наверх не составило никакого труда.
Поскольку темень стояла абсолютная, сегодня мы никуда уже не пошли — не хватало нам ещё руки- ноги поломать. Травмы нам сейчас противопоказаны.
С утра отправились к океану. Точнее к нашему тайнику в скалах над океаном. Стропы свили в тройную
