таких диксами. Один раз мы пропустили девушку и, после переноса, та ушла куда-то на южную сторону Большого озера. Болезнь она не перенесла и стала диксом. Они, вообще, долго не живут, максимум несколько месяцев — это так Серый говорил — пока не истощаться ресурсы организма, но прежде чем мы её утихомирили, она руками и зубами, убила пятерых наших.
— И где ваш посёлок? Почему ты одна?
— Нет нашего посёлка. Уже больше трёх месяцев нет. Из буя вывалились рептилии.
— И?
— Сожрали всех. Осталась только я. Они кормятся прибывшими. Это, наверное, земноводные, иначе с чего они могут половину месяца жить сожрав всего одного человека? С такой периодичностью люди здесь появляются люди. Пару раз у них были дети.
— И?
— Сожрали. Детей сожрали. Больше, чем две рептилии здесь жить не могут. Не хватает еды.
— А ты то чем кормишься? Что можно найти на этом атолле?
— У меня яичная диета. Обхожу периодически все известные мне гнёзда. Беру по одному яйцу, иначе птицы больше гнездиться в этих местах не будут.
— А самих птиц ловить не пробовала?
— Чем? Как? Каким образом обрабатывать мясо? Здесь вообще ничего нет. Даже, когда мы жили посёлком, все кусты на атолле можно спалить за месяц. Мы их почти и спалили.
— Давай петлю сделаем. Нарежем кожи из моей куртки. И сделаем.
— Чем нарезать? Отвёрткой? Так она не режет.
— Ключ заточим о камни. Гаечный.
— Ты камни здешние видел? Сплошной известняк. Кораллы. Ты половину жизни такой ключ стачивать будешь.
— Что, здесь и камней толковых нет? Это же атолл — а значит должен быть выход на поверхность магматической породы.
— Это какой-то неправильный атолл, — произнесла она.
— Знаешь, у меня такое чувство, что кто-то это специально подстроил. И что мне с тобой теперь делать?
— Что МНЕ с тобой делать? Вдвоем мы не выживем. Помрём с голоду. Надо вниз, но там рептилии.
— Завалим, — самоуверенно произнёс я.
— Как?
— Есть мысли.
— И тогда мы получим около двух диксов в месяц. Девяносто процентов людей, что сюда попадают — старше 16–18 лет. Они становятся диксами. В посёлке мы всех новичков сажали в яму. Если человек не переносил болезнь — убивали. Но нас было много. Шестеро мужчин. Да, человек, попадая сюда, не может сориентироваться, он растерян и уязвим. Но вот попадёт сюда какой-нибудь, не знаю, боксёр, и что ты ему сделаешь? Как ты его загонишь в яму?
— Слишком много вопросов. Дай мне поспать.
Далеко я не отходил, но забрал у незнакомки мою кожаную куртку и, расстелив её прямо на кораллах, завалился спать.
Глава 4
Проснулся я снова от чувства голода. Да что за дурдом. Может на Земле мой аппетит страдал какими-то расстройствами, а здесь, пройдя через болезнь, расцвёл. Да, и, похоже, что болезнь я перенёс. В свои тридцать лет. Почему? Столько вопросов на мою голову, а в помощь только незнакомка, гаечный ключ на шестнадцать, плоская отвёртка, десяток саморезов и мобильный телефон. Что ж — начнём с мобильника.
— Миа, — позвал я. Как ни странно, она до этого тихо спала в нескольких метрах от меня на голых кораллах. — Что у нас есть поесть?
— Сейчас ночь — обход по гнёздам я делаю по утрам.
— Я так понимаю, что сейчас нам нужно сделать обыкновенную верёвку. Из моей старой куртки. Но нам нечем разрезать кожу.
— Зачем тебе верёвка? — Миа проснулась и уставилась на звёзды.
— Я ж тебе говорил — птиц ловить.
— Ты их хоть видел?
— Нет.
— Вот и не мучай головы.
— Бля, — взъерепенился я, — я понимаю, что ты уже и себя и меня похоронила, я понимаю, что тебя достало жить впроголодь столько месяцев подряд, но я попытаюсь побороться, хочешь ты этого или нет.
— Чем бороться? — устало произнесла Миа, — руками? Мужским достоинством? Я прекрасно понимаю, чем всё закончится. Ты меня рано или поздно изнасилуешь и съешь. Изнасилуешь, потому что злость на ком то сорвать придётся, а съешь потому что… кушать будет хотеться.
Только теперь я понял, насколько она психологически угнетена. Ей было всё равно. Она уже подготовила себя к такому концу. Я не настолько супер психолог, чтобы прорубаться через такую глухую стенку. Обнять её и утешить? Очень большой вопрос, как она это воспримет. Другими словами, так я поступить боялся. Оставалось то, чего я боялся всю свою сознательную жизнь — стать для неё настоящим мужчиной, добытчиком, защитником… разрешителем проблем. Да и для себя тоже.
— Мобильник мой дай, — я не мелочился и голос мой был груб.
Она положила около меня мой мобильник, ключ на шестнадцать, саморезы и плоскую отвёртку. И одежду.
— Я так не могу, — она начала буквально рыдать, — делай со мной всё, что хочешь, но делай это сейчас. Давай закончим всё сейчас.
— Ничего я с тобой делать не собираюсь. Одна голова — хорошо, а два сапога — пара. Я обдумываю, как нам выжить.
— Интеллигент, — плюнула она и поднялась, — Прошлый был лучше. Он сразу меня изнасиловал. Это лучше, чем твои сопли.
— Прошлый!? — поднял бровь я.
Она промолчала.
— И его тоже не сожрали рептилии?
— Да, — наконец, подала голос она. — Я ухожу. Когда нужно будет, ты меня найдёшь.
Было слышно, как она расплакалась и исчезла в темноте.
— На хера тогда ты меня поила водой, когда я болел? — крикнул я в ночь, вспоминая 'тропические ливни'.
Ночь не ответила.
Я, конечное, козёл, но с рогами у меня всё в порядке. Она сама придёт, когда я налажу какой-нибудь быт. Это свойственно женщинам — они всегда тянуться к мужчинам, которые могут создать быт. Или его разрушить. Собственно, как женщина, она меня не привлекала — мне нравятся женщины с полными сочными ногами, большой грудью и широким тазом. Стоп! Какие-то гастрономические мысли у меня сегодняшней ночью.
Мобильник был 'китайцем', и это хуже всего. Крышку я тупо выломал и начал рассматривать микросхему — никакой режущей кромки я не обнаружил. Шлейфами к микросхеме присоединялся стеклянный экран. Не мудрствуя лукаво, я отодрал шлейфы и в руках у меня оказался кусок стекла размером четыре на пять сантиметров. Осталось только его заточить. И тут я действительно столкнулся с проблемой. Всякий камень, взятый мной, рассыпался от прикосновения к стекло. Намного подумав, понял, что стекло
