— Вы. А тот, кто приедет говорить, пусть ждет в отеле. Вообще в качестве постоянного представителя Москвы я хочу видеть именно вас.
— Почему меня?
— Мой каприз. — Улыбнулся Олег. — Может быть, вы мне нравитесь, а может быть, мне понравилось, как вы поете.
— А откуда вы знаете, как я пою?
— Мне рассказал Питер Кольб. Помните такого?
— Питер? Господи!
— Я вижу, вы его вспомнили. — Олег достал наконец сигарету и закурил. — Он увидел вас в Праге. Удивился. Проследил и удивился еще больше: у вас, оказывается, образовалось другое имя. К счастью, он работает на меня. Я прибыл в Прагу, и вел вас все это время.
— Но меня проверяли.
— Плохо проверяли.
— И Кольб рассказал вам обо мне?
— Да. Певица хорошее прикрытие.
— А не могут в Москве узнать про наш дивертисмент? — На мгновение выходя из роли, спросила Таня.
— Вряд ли. — Ответил Олег после короткого размышления. — Я уже думал об этом. Вероятность крайне мала, но… Но если даже и узнают. Ну, значит, ты просто побоялась сказать им правду. А разговор этот состоялся не в Антверпене, а в Праге после того, как ты со мной переспала.
— Но я с тобой в Праге не спала! — Возмутилась Таня.
— Верно. — Согласился Олег. — Но кто этому поверит?
Остаток дня они провели, неторопливо прогуливаясь по городу. О делах больше не говорили. Все, что требовалось обсудить, обсудили еще в ресторане, обговорив и ее линию поведения в Москве, и способы связи, и прочие жизненно важные мелочи, но заниматься этим весь день сочли излишним. Некоторая спонтанность в ее очевидным образом не заученном наизусть рассказе о встрече в Антверпене могла лишь добавить ему правдоподобия и искренности. И присутствие Олега рядом с Таней было теперь залегендировано. Немец выгуливал ее до отплытия парохода, развлекая лекциями об истории Антверпена и длинными рассуждениями о немецком музыкальном гении.
На самом деле говорили они, как ни странно, мало, и на это, по-видимому, у каждого имелись веские причины. Чувствовали настроение друг-друга и не пытались говорить ради самого факта разговора. Но и напряжения или неловкости от длинных пауз между короткими репликами не испытывал ни он, ни она. Напротив, и у Олега, и у Татьяны было ощущение облегчения, а почему так, каждый знал и сам, вернее понял позже, когда уже расстались.
Около восьми они зашли в бар неподалеку от порта, выпили по рюмочке коньяка и там же простились. Идти дальше Таня должна была уже одна.
— Удачи! — Сказал Олег, глядя ей прямо в глаза. — И до встречи. Я буду ждать тебя в Брюсселе.
— Скажи, Олег, — было очевидно, что Таня решилась, наконец, озвучить часть того, что непроизнесенное ощущалось дальним фоном все время их не слишком содержательного разговора. — Ты ведь здесь не один?
Конечно, можно было и отшутиться, сказав, что, разумеется, — нет, поскольку вместе с Таней их двое. А еще можно было сделать вид, что не понял, о чем идет речь. Были и другие варианты. Но Олег решил сказать правду. Сразу, без лишних раздумий решил, почувствовав, что так будет правильно.
— Нет. — Сказал он. — Нас трое. Со мной здесь два моих старых друга.
— Значит, трое. — Кивнула Таня.
— Четверо. — Поправил ее Олег.
— Пятеро. — Она снова смотрела ему в глаза.
— И кто же у нас пятый?
— Ее зовут Катерина Николова.
— Болгарка?
— Здесь.
— А там?
— Она из Питера. Но это она пусть тебе сама рассказывает. В Париже оставь ей записку у портье в отеле «Одеон», и она придет на встречу.
«Не проболталась … Надо же!»
— Правильное решение. — Кивнул Олег. — Когда приедешь в следующий раз, познакомлю тебя со всеми остальными. Пять человек — это сила.
— Прощай.
— До свиданья! — Поправил Таню Олег.
— До свиданья! — Улыбнулась она и неожиданно, резко привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
А где-то сзади — то ли справа, то ли слева от того места, где стоял Олег «сводный духовой оркестр» грянул «Прощание славянки», и у Ицковича неожиданно защипало в глазах. Он оглянулся в поисках так к стати вступившего оркестра, но там, где он мог или должен был быть, ничего такого, разумеется, не наблюдалось. Однако музыка-то была! И Баст фон Шаунбург отчетливо ее слышал, вот только так и не понял, откуда она к нему пришла. Из далекого далека прошлого, когда, возможно, под этот же марш уезжал на «японскую»[130] сапер Моисей Ицкович, или из далекого будущего, где с этой мелодией тоже много чего было для него связано. Но так или иначе, она была с Олегом — эта тревожная мелодия — здесь и сейчас, в вечернем Антверпене 1936, а вот Тани, когда Баст обернулся назад, рядом уже не было.
Глава 9. Миссия
Вверх… Вниз… Вверх… И снова вниз…
«Кончится это когда-нибудь? — Татьяна лежала на кровати в своей каюте и страдала. — На койке». — Поправила она себя через «не могу» — Не вывалюсь, это главное. Понятно теперь для чего тут бортик, но вот желудок…Ох!».
Качка выматывала, ужин, которым угостил Олег, вывернуло уже через час, после того, как «Сибирь» отдала швартовы и вышла в открытое море. А теперь пустой желудок делал робкие пока попытки выйти погулять, как та кошка, которая гуляла сама по себе.
«Ох, мне! Хорошо хоть шифровку составить и отдать успела… А Олег несколько странно себя вел, не находишь? Не подкалывал как обычно… Или просто не до смеха стало?»
«Он мне нравится!» — Эхом пришла мысль, которую Татьяна решительно обозначила, как принадлежащую альтер эго — Жаннет.
«Я вся такая порывистая, вся внезапная такая. — Хмыкнула Татьяна. — Молчала бы шлюха малолетняя! Тебе и Рихард нравился, и этот капитан, что радиодело преподавал, и тот лейтенант — будто бы летчик, и снова Рихард и снова летчик. На передок слабовата? Ты сама хоть раз выбирала?»
«Так получалось». — Звучит виновато, но никаких особых переживаний не чувствуется.
«Дура! — А это как раз эмоция, и, не сказать, что слабая, потому что желудок вот-вот убежит… — Рихард — это же Зорге! Тот еще… дамский мастер!» — «Так получалось» — передразнивает Татьяна… сама — себя. — Так получали! Тебя РАЗРАБАТЫВАЛИ, милая, и не говори, что нет! И физически, и психологически — чтоб не привыкала к одному человеку, и, не дай бог, не влюбилась. Как проститутку готовили. А что завтра предложат? Стать любовницей Гимлера или Геббельса? Правда, хромой гад славянок, говорят, предпочитает…»
Но, видимо, от общей слабости организма Татьяна палку-то перегнула, и тут уже не выдерживает
