перо и чернильница-непроливайка. Шкаф. Дверь в туалетную комнату, умывальник.
«Оооо! «Хол»-«Гор» — — Похоже номер «люкс»! Даже теплая вода есть, и на том спасибо!»
Сопровождающий сухо проинформировал: «Обед и ужин вам принесут из столовой. Если что-то понадобится, сообщите дежурному сержанту на входе».
«Вот так, примерно…» — мысленно сыронизировала Татьяна — «Внутренняя… гостиница?»
Крутится пластинка. Шипит. «Танго… в Париже танго…» И комната вращается вокруг нее, а патефон испорчен, испорчен… тянет мелодию, растягивает слова… Тааанннгооо… Долго, медленно, искаженным, размазанным во времени и пространстве собственным ее голосом, превращающимся в низкий, чужой…. Мужской? Мужской, разумеется, капитан Паша — мужчина. Мужчина?
«Ах, да. Мужчина… ведь мы о НЕМ!»
— Где это произошло? — приходит вопрос из темноты слева, но отвечать надо куда-то вправо, потому что комната…
— Что именно? — «Ох… Это ее голос? Господи прости! Да, разве же у нее такой противный писклявый голосок?»
— Вы сказали, к вам подошел мужчина…
«Свет в глаза, — слепит, — кто это спрашивает? — Знакомый…»
— А! — Да, да. Мужчина. — «ОН. Даже в подсознании безымянный ОН. ОН. ОН. ОН… Мне страшно — это Жаннет — УЙДИ!!!». — Не знаю. На улице.
— На какой улице? — Штейнбрюк? Может быть, но почему говорит из-за ее правого плеча?
— Не помню. — «Ну как можно запомнить улицы в чужом незнакомом городе? Она что телефонный справочник?» — Н-н-е знаю. Я в Антверпене раньше не… не бывала. Только карту…
«Это карта города, — тетка в шерстяном жакете, сложенный вчетверо лист. — Ты должна запомнить основные направления… Порт, вокзал, гостиница…»
- Он говорил по-немецки?
«Что? Кто?!»
— Нет, — качает она головой, от этого движения комната начинает вращаться быстрее. Быстрее, еще быстрее… «Танго, в Париже танго!» — Нет! Он заговорил со мной по-французски.
— Что он сказал? — Справа.
— Он говорил по-французски? — Слева.
— Припомните! Что он сказал? — Штейнбрюк.
— Он… ска… Прошу прощения, мадемуазель… Нет, наверное, «извиняюсь». — «
— Где это произошло? — Из-за спины.
— Что?
— Где он к вам подошел? — Слева.
— Он говорил по-немецки? — Справа.
— Я же сказала, не помню! — «Боже, какая пискля!»
— Не помните, на каком языке он говорил?
— Нет.
— Так, где он к вам подошел?
— Не помню.
— Ну, хотя бы в какой части города? — Опять Штейнбрюк.
«ОН…»
— Сэйнт …Амадеус?
— Может быть, Синт Амандус? — Предлагают из-за спины.
«
— Да, точно. Синт Амандус.
«
— Как он выглядел?
«
— К… кто?
— Этот мужчина. — Снова Штейнбрюк. Спокоен, деловит, равнодушен…
«Машина…»
— Высокий…
— Насколько высокий? — Слева.
«Ведь ОН высокий? Ведь так? О, да. ОН теперь высокий…»
— Н-ну, у меня были туфли на низком каблуке, — она пытается вспомнить, но перед глазами несется круговая панорама комнаты, смазанная скоростью и визгом разогнанного до высоких оборотов мотора. — Я… мне кажется… я не доставала ему до плеча…
— Метр восемьдесят, примерно. — Предполагает капитан Паша справа.
— Да, возможно.
«Возможно… Скорее всего… Где-то так… Метр… и еще… почти метр… ОН…»
— Итак, он подошел к вам. — Слева. «А кто устроился на подоконнике слева? Знакомое лицо…» — На кого он похож?
— Ни на кого.
— Можно предположить, что он француз? — из-за спины.
— Нет, — трясет она головой. — Нет. Если только не из Лотарингии или Нормандии…
— Значит, сразу видно, что немец. — Кивает Штейнбрюк. — Типичный немец, не так ли?
«Сколько раз он ее об этом спрашивал? Десять, двадцать? И еще художник рисовал … два раза? Или, нет. Кажется, три… Или мне это только приснилось?»
— Или голландец. — Говорит она, но губы и язык не слушаются, и горло способно, кажется, издавать только хрип. — Или… или бельгиец.
— Он хорошо говорит по-французски? — Справа.
— Грамотно, — отвечает она. — Небыстро, но… он ошибается… не часто, но… иногда. Достаточно, чтобы… И акцент…
— Акцент немецкий? — Из-за спины, хлестко, угрожающе.
«Сукин сын! Выблядок!»
— Нет, еврейский! — Выплевывает она вместе с густой слюной.
— А по-немецки он с вами говорил? — Штейнбрюк невозмутим, холоден, деловит. И предельно вежлив. Ни ругани, ни перехода на «ты», ничего…
— Нет. — Выдыхает она с силой, пытаясь прочистить горло. — Ни слова.
— Вы сказали, что встреча произошла в Синт Амандус. — Снова капитан Паша. — На какой улице?
— Не помню.
— А какую-нибудь другую помните? — вопрос уже слева.
«Пинг-понг! Туда-сюда, обратно… Тебе и мне … Тьфу!»
«Устрой истерику!- предлагает Жаннет. — Я бы…»
«Ты бы…УЙДИ!»
— Вы слышали вопрос?
— Да… Бругстраат… бруг — это мост, ведь так?
— Да, по-голландски это мост. — Подтверждение приходит из-за спины, и сразу же шелест бумаги.
«На карте ищет…»
— Почему вы запомнили именно эту улицу? — А это снова Паша-капитан.
— П… потому что… Вы мне не верите?! Вы!!! Вы…
- Прекратите истерику! — Властно, как хлесткой пощечиной… Штейнбрюк…
«Мразь!»
