– Вы!..
– Я же вам обещала.
– Настал заветный день?
– Да.
– Но что же это за день?
– Двадцать девятое февраля. Это самый редкий день. А еще – день моего рождения и заветный день, потому что я его так назвала.
Она бросила мех на постель.
– Я принесла вам одеяло. Это мех бербиолеток [20]. Нет ничего лучше, чтобы защититься от холода.
Он сел рядом с ней.
– Так это не лисы?
– Бербиолетки. А вы не знаете, что это такое?
Он отрицательно покачал головой.
– Бербиолетки – маленькие зверюшки, которые выходят только по ночам и купаются в воде, где отражается лунный свет. Вот так…
По мере того как Диана говорила, ее голос звучал глуше. Во взгляде сквозил страх, губы начали подрагивать. Она сама стала похожа на одну из тех зверюшек, о которых говорила.
– Вот так… их и ловят.
– Диана, в чем секрет заветного дня?
– Я не могу вам сказать…
Он протянул руку к ее щеке. Она вздрогнула.
– Погодите! Зефирин…
Она посадила сокола на стол, заваленный книгами и листками бумаги. Обернувшись, девушка увидела, что Анн, сидя на меховом одеяле, начал раздеваться. Она сжала губы, зажмурилась и поднесла руки к шее, чтобы снять свое ожерелье из витого серебра…
Их тела сами нашли друг друга. С радостью и страстью Диана отдала свою девственность тому, кто, как она знала наверняка, был ее суженым – даже если и оставалась меж ними некая тень. А он, вырвавшись из объятий призрака, впервые предавался любви с земной женщиной.
После долгих ласк холод вынудил их прильнуть друг к другу под меховым одеялом. Анн повторил свой вопрос:
– Диана, что за секрет?
– Шестой раз я встречаю двадцать девятого февраля со времени своего рождения, а одна еврейская предсказательница нагадала мне, что в этот день я познаю любовь. Вот он, мой секрет…
И добавила со смехом, что стражники сегодня слишком замерзли, чтобы потревожить их. Сейчас они все стучат зубами в своей казарме. Поэтому она без всякого труда забрала ключ. Эсташ болеет, так что, пока длятся холода, им никто не помешает. Анн смеялся вместе с Дианой и заставлял ее повторять последний слог каждой фразы, словно эхо.
А потом она вдруг умолкла, тронув рукой шерстяную повязку на его шее, которую он не снял.
– Это ведь от нее, верно?
Он тоже сделался серьезен. И сказал ей то, до чего додумался во время своих размышлений: он их обеих любит. Любит очень по-разному, потому что они и сами – невероятно разные.
Если Анн снимет свою повязку, он как будто предаст Теодору, а этого он не хочет… И добавил, понизив голос:
– Я вам солгал о ней. Она – не прокаженная, она – призрак, тень.
Диана испуганно огляделась, прикрывшись мехом.
– Она здесь?
– Нет. Она не является как привидение. Если приходит, то в человеческом обличье.
– А в остальное время?
– Живет волчицей среди других волков.
Впервые он услышал, как Диана вздохнула. И произнесла медленно:
– Теодора де Невиль…
– Ее зовут не так. Она Теодора де Куссон.
– Ваша жена не носит ваше имя?
– Нет. Сохранила свое.
– Она молода?
– На две сотни лет старше меня…
