братец был в кухне. Когда наконец братец вышел, Джаган его только спросил:
— Вы хорошо знаете Мали?
Братец молча уставился на портного, крутившего машинку на той стороне улицы, а это, как было известно Джагану, означало, что братец погрузился в глубокую задумчивость. Джаган вывел его из этого состояния.
— Мали не женат, — сказал он.
Братец проглотил вопросы, готовые сорваться с его языка, и спросил себя, значит ли это, что он должен подыскать новую невесту для Мали.
— Конечно, — начал он, — скажите только слово, и люди будут рвать его гороскоп друг у друга из рук. Даже судья говорил, что у жены его брата есть племянница, которая очень хочет породниться с вашей семьей…
Джаган почувствовал легкое волнение при этом известии, но внезапно вспомнил, что обычные радости не для него.
— Капитан, там опять школьники!
Капитан, не зная, гнать их или одаривать сластями, закричал в ответ:
— Что мне с ними делать, господин?
— Вели им уйти! Один раз проявишь к ним внимание, и они уже требуют его без конца. Наш народ сам себя не уважает.
— Я знаю, что вы хотите еще снизить цены, но не можете это сделать, — сказал братец.
— Не к чему нарушать общественное равновесие… Я не хочу наживать врагов. Саит из «Дворца блаженства» и все остальные… У них за спиной стоят всякие люди.
Братец согласился, чтобы поскорее покончить с этой темой и вернуться к рассказу о Мали, который интересовал его гораздо больше.
— Что ж, видели вы эту девушку сегодня? — спросил он.
— Почему вы говорите «эту девушку», а не «жену Мали»? — спросил Джаган не без некоторой доли злорадства.
Братец почувствовал, что попался, и неопределенно ответил:
— Она, видно, хорошая девушка. Когда я ее встретил вчера у…
Но Джаган не дал ему кончить.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал он, — только она не замужем за Мали.
Братец выслушал это заявление молча, опасаясь, что любой ответ будет похож на злословие.
Джаган продолжал:
— Она сама мне это сказала. Почему бы мне ей не верить?
Братец спокойно заметил:
— Тогда почему бы не отпустить ее домой, как того хочет Мали?
Предложение было настолько разумным, что Джаган не нашелся, что ответить.
Он долго молчал, не в силах вспомнить, что именно ему хотелось сказать. Праведное негодование, которое он испытывал, куда-то испарилось, и, как он ни старался, ему не удалось вызвать его снова.
Братец прибавил:
— Наша молодежь живет в другом мире, и мы не должны позволять себе слишком расстраиваться из-за некоторых их поступков.
Это были мудрые слова, но Джаган не мог признать философию безразличия, которую проповедовал братец, все еще не знающий точных фактов. Джаган сказал:
— В нашей семье такого не бывало. Даже брат моего деда, про которого все знали, что он человек безнравственный, никогда так не поступал. Если он не был женат, он никогда и не говорил, что женат, хотя…
— Да, я слышал, мой отец рассказывал о нем. У него было три жены и множество всяких женщин, но он от ответственности никогда не уклонялся.
Вспоминая о грехах своих предков, оба испытывали какое-то странное удовольствие.
— Не понимаю, как это молодые люди могут жить вместе, если они не женаты, — сказал Джаган и умолк, дав волю своему воображению. В уме у него проплывали ясные, почти осязаемые картины того, что происходило в стенах его дома.
— У меня такое чувство, словно мой дом осквернен. Мне трудно в него вернуться.
Братец сказал:
— Вы знаете только одну сторону дела. Почему бы вам не поговорить с Мали и не узнать и второй стороны.
— Он мне уже сказал, что хочет, чтобы она уехала.
— Это потому, что его дело не трогается с места, — сказал братец.
— Какое дело? — закричал Джаган с таким жаром, что повар, который шел со сластями в лавку, замер на месте и чуть не выронил поднос. Джаган сверкнул на него глазами.
— А ты занимайся своей работой! Я не с тобой разговариваю.
Шепотом он прибавил:
— Теперь эти люди совсем не те, что раньше. Им все надо знать. Я уверен, что им уже все известно об этой истории.
Тут братец, как всегда, постарался придать разговору практический оборот.
— Почему вы так волнуетесь? В конце концов, ведь это их дело.
— Они запятнали мой дом. Мали — мой сын. Но Грейс мне не сноха.
— Нет, это очень неправильное отношение. Так рассуждать может только себялюбец, — сказал братец, поняв, чего в глубине души жаждал Джаган. Перед ним забрезжил просвет. Ему предстояло помочь Джагану занять определенную позицию в момент кризиса.
— К чему было изучать «Гиту», если вы не можете сохранить внутреннюю свободу от этих мелочей? Вы же сами мне объясняли, что не следует отождествлять себя с предметами и обстоятельствами.
Джаган принял этот комплимент с огромным удовольствием, хотя, если б его спросили, он не мог бы вспомнить, что именно говорил он братцу, когда и почему. Вынужденный признать свою преданность «Гите» и мудрости, почерпнутой из нее, он пробормотал:
— Нас ослепляют наши привязанности. Всякая привязанность ведет к заблуждению, которое влечет нас…
— Истинно, истинно, — подхватил братец. — Равновесие духа в жизни важнее всего.
— К нему-то я и стремлюсь, но все никак не достигну, — проговорил Джаган жалобно и попытался усмирить свои мысли. Но тут он вспомнил, что молодые люди обманули его и что на доме, который поколениями хранился в чистоте, теперь было пятно. Разве мог он оставаться с ними в одних стенах? Он чуть было не заявил: «Я решил, чтоб они ушли, куда хотят, и делали, что хотят, но только не в моем доме». Но остановился — язык его отказывался произнести такие слова.
Некоторые мысли, стоит только произнести их вслух, приобретают злую силу, но, если держать их про себя, они безвредны.
— Как же мне жить там?
— Если у вас есть дверь во двор, ходите через нее, а к ним на половину не заглядывайте. Куда же им теперь деться?
— Да, конечно, найти жилье сейчас очень трудно. К тому же начнутся разговоры. Пожалуйста, не рассказывайте об этом никому, — попросил он братца.
Братец в ужасе всплеснул руками.
— Немыслимо. То, что вы мне говорите, для меня священно. Вы можете на меня положиться.
Успокоенный этим заявлением, Джаган спросил:
— Что же мне теперь делать?
— Относительно чего?
— Относительно Мали и этой девушки.
Братец дал хладнокровный совет.
— Пожените их побыстрее где-нибудь в горах. Это можно устроить за несколько часов.
— Увы, я даже не знаю, какой она касты. Разве это возможно?
