ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ

Владей же нынешним, не требуй
Теней грядущих проявленья.*

Концентрация на настоящем Горация параллельна его осознанию «завистливого времени»: невосполнимая утрата жизни является альтернативой жизни в настоящем. В библейском наставлении «есть, пить и веселиться» точно так же смерть является и аргументом, и учителем. Это же верно для многих других утверждений, например, для поговорки: «После поры не точат топоры» или для высказываний Овидия в его «Искусстве любви»:

Corpite florem Qui nisi corptas ent turpiter ipse cadet.
Сорви цветок, а не сорвешь, так он увянет сам и опадет.*

Для Спенсера, Шекспира, Мильтона:

Сорви же розу по весне,
Не упусти мгновенья:
Ее чарующей красе
Не убежать от тленья.
Срывай желания цветы,
Не пропусти свой час,
Пока любим всем сердцем ты.
Сегодня, здесь, сейчас*

(Спенсер: Волшебная королева)

Не пропусти свой час, не дай себя сомнению;
Краса в себе не есть предмет для тления:
Волшебные цветы, не собранные в поле,
Увянут без следа и не возникнут боле.*

(Шекспир: Венера и Адонис)

Позволишь времени уйти,
Уйдет, подобно розе,
Которой места не нашлось
И брошена в навозе.*

Мильтон: Комос

Подобно тому, о чем говорится в стихах, сосредоточенность Гештальт-терапии на настоящем неотделима от ценности самого сознания, выраженного поиском отказа от избеганий, которыми так запятнана жизнь. Или можно сказать более прямо: не избегать настоящего - значит не избегать быть в нем, а мы как раз и избегаем этого как результата наших действий. Ввиду того, что принятие настоящего является условием жизни, бытия, то это - свобода: свобода быть самим собой, свобода делать свой выбор по своему усмотрению, свобода выбирать свой путь. В Гештальт-терапии эмпирически демонстрируется, что, когда настоящее воспринимается с намерением неизбегания, т.е. с удовольствием принятия, оно превращается в то, о чем говорил Драйден.

Сей час есть пик твоей судьбы,
Твои добро, и зло, и гордость, и мольбы.
В неприходящей важности для нас,
Подобно вечности - сейчас.

Драйден: Испанский монах

Главное в настоящем, но мы не признаем этого в своей половинчатости бытия, а наоборот, превращаем свою жизнь в нечто мертвое. Мы «убиваем» время или «теряем время» которым, говоря словами Данте, «мудрецы раздражены». Другим аспектом, где подобная идея бытия высвечивается Гештальт-терапией, является понятие конечности. Подобно тому, как в Гештальт-психологии конечность приложима к восприятию, точно так же в Гештальт-терапии она приложима к действию: мы всегда хотим закончить незаконченное, дополнить неполный Гештальт, но всегда уходим, избегаем этого. Когда не удается действие в настоящем, мы увеличиваем «незавершенность», становимся рабами прошлого. Более того, как говорил Гораций в своих Посланиях: «Откладывающий час жизни подобен простаку, ожидающему, пока наконец протечет река, чтобы ее перейти, а она все течет и будет так течь всегда».

Возможно, мы не стали бы подвешивать жизнь в настоящем, если бы не мечтали о каком-то будущем действии или удовольствии. В этой связи концентрация на настоящем Гештальт-терапии проявляет свой реализм в смысле ориентации на реальное существование и соответствующее ему переживание, а не на понятийное, символическое или воображаемое существование. И не только будущее, но и прошлое в настоящем могут существовать только в мысленной форме: память или фантазия; целью Гештальт-терапии является подчинить их жизни. Такое отношение характерно и для поэзии Лангфелло:

Грядущему оставь его беспечность,
Пусть мертвость Прошлого
хоронит мертвецов!
Пусть Настоящим сделается вечность
С горячим сердцем, с Божеским венцом.*

О том же говорит и персидская пословица:

Держись мгновения уверенной рукой:
Не пустишь мельницу ушедшею рекой.
Или еще, согласно которой:
Тот, кто имеет шанс, но ждет еще,
Бесславно потеряет все.