— Название я придумала для своей кандидатской такое: «Роль главка в товаропроводящей системе». Как, подходяще? Только ты руби прямо, по-нашему, по-простецки!
— Подходяще.
— Молодец! Люблю людей прямых, откровенных! И раз понравилась тебе, друг Гриня, моя тема, садись и пиши диссертацию.
— Вашу?
— Именно. Ты в главке самый грамотный, тебе и перо в руки.
Прошла неделя. Ведьма Петровна снова вызывает к себе самого грамотного работника главка, спрашивает:
— Ну, друг Гриня, рапортуй. Сколько глав я уже написала?
— Одну.
— А что я говорю в этой главе?
— О предтечах.
— Это хорошо, что я говорю о предтечах, только больно медленно. Ну что это, за целую неделю написана всего одна глава?
— Тема больно трудная, незнакомая.
— А ты, друг Гриня, изучи ее. Загляни в источники. Посоветуйся с компетентными людьми. А как же, без труда не вытащишь и рыбку из пруда!
Друг Гриня тяжело вздохнул.
— Тебя что, мучит совесть? — участливо спросила Ведьма Петровна. — Мол, хорошо ли мне, молодому специалисту, писать кандидатскую для заведующей отделом? Не подхалимство ли это? Ведь так думаешь ты?
— Так.
— Ах, какие несовременные у тебя рассуждения, друг Гриня! Не ожидала! Вот если бы маршал Ней писал кандидатскую для Наполеона — это и в самом деле было бы подхалимством. А когда один работник главка пишет диссертацию для другого работника, это не подхалимство, а товарищеская взаимопомощь. Понял?
— Понял.
— Тогда иди и пиши.
И друг Гриня пошел, написал. И Ведьма Петровна стала кандидатом исторических наук. Правда, ненадолго. Ведьму Петровну сняли с высокой торговой должности, лишили кандидатского звания; как будто другу Грине краснеть больше нечего. А он, как вспомнит о диссертации «Роль главка в товаропроводящей системе», так на неделю укладывается в постель с сердечными спазмами. И все от стыда.
Среди частушек, которые поет сейчас молодежь, есть и такая:
Нынче хочет всякий атом
Стать науки кандидатом!
Всякий хочет. Но нужно ли всякому открывать «зеленую улицу»?
И друг Гриня, и профессор С. (тот, который настойчиво просил не позорить его седин, не называть его имени в фельетоне) — люди порядочные. Так, во всяком случае, считают их коллеги по работе. И хотя эти порядочные ходят на рыбалку и футбол с непорядочными, ни друг Гриня, ни профессор С. не пригласят к себе в гости, скажем, на день семейного праздника Ведьму Петровну. Ни-ни. Ни в коем случае. Детям своим закажут знаться с пройдохами, а вот в кандидаты наук рекомендуют. Откуда такое неуважительное отношение к научным степеням? Не к науке, а именно к степеням?
Да, откуда, говорят нам, что среди «остепенившихся» много пустых номеров. Верно, есть и такие! А кто виноват?
Вот если бы с так называемых «порядочных» взыскивали за каждую рекомендацию непорядочного, за каждую поставленную подпись под отзывом-болванкой, как за кражу со взломом, тогда б среди остепенившихся и не было бы пустых номеров. Ни пройдох, ни неучей!
БАЗАРЫЧ
Борис Захарыч Берестов проснулся в этот день, как всегда, по будильнику, в семь тридцать утра. К восьми тридцати он сделал зарядку, побрился и, попив, чаю, внезапно перешел в разговоре с женой на «вы».
— Ставлю вас в известность, Натэлла Демьяновна, товарищ Берестова, — сказал он, принимая официальный тон. — С данной минуты я вам больше не муж, вы мне не жена. Мы разводимся.
— Что случилось, почему?
Натэлла Берестова смотрела на своего мужа и ничего не понимала. Всего час назад ее голова мирно покоилась на одной подушке рядом с головой супруга. Да что час, вот только-только, с тех пор не прошло и пяти минут, как они с Борисом сидели за столом и хорошо, по-семейному пили чай. И вдруг на тебе…
А времени по утрам, перед работой, у молодой женщины в обрез. Вот и сегодня она, как обычно, приготовила завтрак, накормила мужа, убрала за ним чайную посуду, и когда, сделав все это, Натэлла бросилась из комнаты к парадной двери, застегивая на ходу пальто, муж неожиданно и обрушил на нее разговор о разводе.
«Что это он, всерьез или в шутку? Ну, конечно, в шутку», — думает молодая женщина и спешит к троллейбусной остановке.
Однако, как выяснилось позже, заявление о разводе было сделано Борисом Захаровичем не в шутку. Натэлла Берестова приходит вечером с работы домой, а ее вещи стоят в коридоре. Она пытается открыть дверь в свою комнату и безуспешно. Предусмотрительный супруг успел уже, оказывается, переменить в двери замок. Она стучит:
— Боря, открой!
А он даже не откликается. Ну, что делать молодой женщине? Коротать ночь на улице? Спасибо соседям. Пригласили они Натэллу Берестову к себе.
— Побудьте до утра у нас. А к завтрему Борис Захарович отойдет, одумается.
Но Борис Захарович не одумался ни к завтрему, ни к послезавтрему, И тогда соседи отправились в редакцию.
— Посодействуйте. Приведите вы, пожалуйста, этого дурака в чувство.
И вот Борис Захарович появляется в комнате нашего отдела. Строгий, размеренный, недовольный.
— Если вы вздумали мирить нас, — сразу же предупреждает он, — то зря стараетесь. Мне. такая жена не нужна.
— Жена сильно провинилась перед вами?
— Да, очень. Я по натуре аккуратист. У меня все в доме должно быть одно к одному. Вот у вас на столе, простите за замечание, непорядок. Газетки слева, газетки справа. А на моем столе газеткам положено лежать только слева и стопочкой. Бумаги — справа, а карандашики должны стоять в граненом стаканчике в центре и остро-остро отточенные.
Борис Берестов осмотрел редакционную комнату и спросил:
— Простите за назойливость, как часто у вас натирают полы?
— Не знаю точно, может быть, раз или два в месяц.
— Вот видите! А в моей комнате пол должен натираться два раза в неделю, и никак не реже. А она делает пропуски.
И, вытащив из портфеля толстую тетрадь в синей клеенчатой обложке, Берестов раскрыл ее и сказал:
— Только за этот год мною зарегистрировано три подобных случая: 9/II, 18/III и 4/VI. A 5/VII вместо того, чтобы натереть пол воском, товарищ Берестова прошлась по нему только суконкой.