Я сказал и повесил трубку. А через час новый звонок:
— Редакция?
— Редакция.
— С вами говорит Бахрамов.
— Какой Бахрамов?
— Я говорю по уполномочию трех старших администраторов и двух кассирш. Мы все самовидцы…
— Как это понимать?
— Мы сами видели билет, на который Елисапетов выиграл автомашину «Москвич». Могу назвать точно день, месяц…
— Не нужно.
Вслед за Бахрамовым позвонил дирижер оркестра народных инструментов Голубкин, потом зубной врач Васильева-Какабадзе…
Елисапетов поднял на ноги чуть ли не весь город, и самовидцы звонили, писали:
«Я, профессор Ракобронхов И. В., руководитель кафедры сопромата, заслуженный деятель науки, доктор технических наук, имеющий приоритет в области безэлектродной сварки металлов, автор двух учебников для студентов третьих и четвертых курсов авиаинститутов, член райисполкома последнего созыва, награжденный правительством орденом «Знак Почета» и двумя медалями, удостоверяю, что Елисапетов А. Л. действительно показывал мне билет денежно-вещевой лотереи серии шестнадцать тысяч шестьсот шестьдесят два, номер ноль девяносто один, на который пал выигрыш «Москвич-407».
При показе счастливого билета присутствовали: моя жена Ракобронхова К. Т. и два моих сына от первого брака — Ракобронхов О. И. и Ракобронхов И. И.»
Начальник ЖЭКа № 12 вместо письма прислал характеристику:
«Елисапетов Август Леонидович. 56 лет. Беспартийный. Задолженности по квартплате нет. Дисциплинирован. Пьет, но общественность об этом не знает.
Выдана для посылки в редакцию на предмет ненаписания фельетона».
Получили мы небольшую записку и от Вана Клиберна, написанную им не в тот приезд и еще не в тот, когда… а в этот.
Обращаюсь по совету моих друзей-музыкантов к Вам — моему другу, с которым я, к сожалению, незнаком, с просьбой отнестись благожелательно к словам моего друга Елисапетова, с которым я тоже не имею чести быть знакомым, но в честность и добрые намерения которого хочу верить.
К моей просьбе присоединяют свои голоса первая скрипка и вся группа деревянных инструментов оркестра, которые лично видели выигрышный билет, принесший такое большое счастье моему незнакомому другу.
Заранее благодарен.
Остаюсь всегда Ваш — Ван Клиберн».
Среди ходатаев оказался один демагог. Он пришел в редакцию с портативным магнитофоном через плечо, протянул к моим губам микрофон и спросил:
— Вы не верите в то, что А. Л. Елисапетов выиграл автомашину?
— Я не говорил этого.
— Может быть, вы вообще не верите, что на билеты денежно-вещевой лотереи можно выиграть что-либо ценное?
— Я не говорил и этого.
— По-вашему, Министерство финансов просто-напросто морочит голову трудящимся, когда печатает в газетах таблицы выигрышей?
Человек с магнитофоном надоел мне, я взял его под локоть, проводил до выходной двери, а сам направился к председателю месткома Центральной театральной кассы,
— Оградите. Ваш Елисапетов замучил меня.
— Вы давно видели Августа Леонидовича?
— Дней пять назад.
Предместкома поднял телефонную трубку.
— Август Леонидович, зайди.
Август Леонидович зашел, и я с трудом узнал его. За пять дней он постарел лет на пять. Худой, седой. Полное, круглое лицо обмякло, пожелтело, и только бусинки на этом лице с прежней силой смотрели на вас зло, неприязненно.
— Не посылайте больше людей в редакцию, — сказал предместкома.
Бусинки ввинтились в меня.
— Понимаю. Чем больше свидетелей, тем меньше веры мне.
— Много у тебя еще этих свидетелей?
Елисапетов кинул на стол толстую тетрадь в клеенчатом переплете.
Предместкома развернул ее, а там на каждой странице фамилии, адреса, номера телефонов.
— Не считай, — сказал Елисапетов. — Их четыреста тридцать. Я переписал всех, кому показывал выигрышный билет.
— И всех вы собираетесь прислать в редакцию?
— Всех, и каждый подтвердит, что видел у меня счастливый билет.
Я быстро представил себе, как все четыреста тридцать самовидцев на рысях бегут в редакцию и выстраиваются в очередь у моего стола с письмами, характеристиками, магнитофонами. Меня взяла оторопь, и я, не подумав о последствиях, легкомысленно сказал:
— Вы могли ввести свидетелей в заблуждение.
— Каким образом?
— Показали им не свой билет.
— А чей?
— Кто сделал, тот продал, кто купил, тому не надо, а кому надо, тот молчит.
Бусинки уже не ввинтились, а вгрызлись в меня.
— Загадки загадываете?
— А что значит эта загадка? — спросил предместкома.
— Кто выиграл, тому не надо. А мне нужно, я и купил у счастливчика его билет, — говорит Елисапетов.
— Зачем тебе покупать билет у кого-то? У тебя был свой счастливый.
— Люди, которые хапают тысячами…
— Я не говорю этого…
— Не говорите, так думаете, что я спекулирую билетами на ходовые спектакли, концерты Вана Клиберна, Рихтера, Майи Плисецкой…
— Я не думаю, что вы хапаете, спекулируете.
— Люди, к… к…которые хапают, — спеша и заикаясь, объяснял председателю месткома Елисапетов, — пок…к. купают, чтобы замести следы, не машины, а выигрышные билеты у счастливчиков. Дают им по пять-шесть тысяч приплаты… Вот что хотел сказать фельетонист.
— Не хотел. Не придумывайте.
— Читайте в завтрашнем номере газеты фельетон под заголовком «Мос…c…квич» по трамвайному билету».
— Возьмите себя в руки. Вы же мужчина.
— К…к… какой мужчина. Я винтик. Ширпотреб. Пав. Крохалев уже не в…в… верит мне.
— В…в…верю, — теперь уже кричал и заикался я.
— И я верил, — сказал предместкома, — пока не увидел эту тетрадь. Посмотрите, здесь записана и моя фамилия, и фамилии секретаря партбюро, директора театральной кассы. Да тут переписаны все наши сотрудники.
