— Все же что это за варево?
— Боже, спаси и помилуй, мне снова устраивают экзамен!.. Хорошо, я готова. Перечисляю вошедшие в суп компоненты. Прежде всего, это свиное филе — нежное мясо с легкими прослойками жира. Далее — горох, предварительно вымоченный в молоке с уксусом. В заключение жаренный в сале лук, много лука в компании с чесноком, черным перцем и, конечно, лавровым листом… Хватит или продолжать? Прибавлю, что моя мать, приготовив “охотничий” суп, щедро заправляла его горчицей. Но это наше личное нововведение. Я знаю, на мызах косы Фрише-Нерунг охотники, подстрелив кабана, используют для супа еще и корицу и барбарис. Ну а в Померании…
— Стоп! Так вот вы откуда. Из каких именно мест?
Сизова сердито посмотрела на Лашке, задавшего этот вопрос:
— То меня экзаменуют как кулинара, то устраивают проверку по географии. Но я приглашена на званый ужин, а не в контору по найму.
Разговор за столом оборвался. В наступившей тишине послышался голос падре:
— В контору по найму? Что ж, вы не так далеки от истины, дорогая. Не бросите ли эту свою кондитерскую, чтобы заняться настоящим делом?
— Вам долго придется ждать ответа, — Сизова досадливо повела плечом. — С чего это вдруг я оставлю доходное дело? Увы, нет уже государства, которое бы нуждалось во мне. А к тем двум, что пришли ему на смену, я глубоко равнодушна.
Лашке встал, прошелся по террасе, остановился за стулом Сизовой:
— Как я понял, вы назвали три Германии: бывшую и теперешние. Ну а мы имеем в виду не их. Ту, которая будет!
Сизова всем корпусом повернулась к собеседнику. Лашке увидел в ее глазах заинтересованность, сомнение. Он прошел к своему месту, отпил из бокала.
— Верите в нее?
— В Германию номер четыре? — Сизова тряхнула головой. — Хотела бы верить.
— Она будет! И не только Германия. Будет новая Европа!
Наступило молчание. Оба видели: женщина рассеянно переложила нож с места на место, стала катать по скатерти хлебный шарик.
— Ну что же… — прерывая затянувшуюся паузу, она оглядела сидящих за столом. — Как я понимаю, вы знаете друг друга очень давно. Бесцеремонно прощупываете меня. Хотите, чтобы перед вами я вывернулась наизнанку?.. Но зачем вам я?
— Сразу не ответишь, — задумчиво проговорил Ловетти. — Сеньора бывала в театре кукол?
— Имеется в виду театр марионеток?
— Что ж, это точнее. Если бывали в таком театре, должны иметь представление о том, как люди заставляют кукол дергать руками и ногами.
— Это знает каждый ребенок… Выходит, собираетесь открыть театр марионеток и набираете кукловодов?
— Вот именно, — усмехнулся Лашке. — Только куклы у нас живые.
— Живые куклы? Как это понимать?
— В точности, как сказано. В театре куклы подобны людям. У нас наоборот. Вот все, что я могу пока сказать.
— Вы говорите серьезно?
— Абсолютно серьезно. Это и есть деятельность, необходимая той Германии, о которой мы с вами мечтаем. Итак, предложение сделано. Каков ответ?
— Я приму решение, если получу полную информацию о “куклах” и о цели, для которой они предназначены.
— Сперва требуется ваше слово.
— Я подумаю.
В продолжение всего разговора она ни разу не посмотрела на Луизу. Чувствовала на себе ее взгляд, но не отводила глаз от собеседников за столом. Не могла позволить себе хоть на мгновение ослабить внимание к противникам. Теперь, когда чуточку спало напряжение, она зажгла сигарету. Откинувшись на спинку стула, подняла голову и выпустила струйку дыма. Увидела: Луиза неподвижно лежит в кресле, будто и в самом деле больна. Выглядит неважно. Осунулась за эти последние дни? Или так падает свет, что кажется — щеки у нее ввалились, резче проступили скулы и на лице живут одни глаза…
Пришло время открывать главную тему — ту, что была обговорена с Мигелем. Сейчас Сизова искала зацепку, чтобы приступить к делу. Искала и не могла найти. Мешала Луиза — глядела на мать широко раскрытыми глазами, будто гипнотизировала.
Вошел лакей. Поставил на стол очередное блюдо и удалился, неслышно ступая.
Вот и зацепка!.. Сизова проводила лакея долгим взглядом, даже повернулась на стуле.
— Чем вас заинтересовал этот человек? — спросил падре.
— Манерой ходить. Крадется, словно индеец.
— Но он белый, как все мы здесь. Белый, а не индеец. Чего это вы вдруг вспомнили индейцев?
— Не без причины. Может показаться смешным, но в кондитерскую стали наведываться и цветные. Недавно в торговый зал ввалилась группа оборванцев с кирками и заступами в руках — лесные индейцы. Обступили главную витрину. Лопаты и кирки побросали на пол, чтобы были свободны руки, и съели по пирожному.
— Ну вот, вас можно поздравить, — усмехнулся Ловетти. — Среди клиентов кондитерской появились и золотоискатели.
— Золотоискатели, сказали вы? Я тоже так подумала. Даже хотела рискнуть и открыть им кредит: расплатятся, когда вернутся из сельвы с самородками или песком. Но ошиблась. Они отправлялись в сельву на поиски наркотиков.
— Думаю, ошибаетесь вы, — сказал Ловетти. — Тем, кто ищет наркотические вещества, орудия земплекопов не нужны. Марихуана делается из листьев конопли. Сырьем для производства кокаина служат листья коки. Что же касается опиума, то добывают его из головок мака определенного сорта. Как видите, во всех случаях в дело идет верхняя часть растений, а не корни.
Он вдруг осекся. Сизова внутренне усмехнулась. Наверное, Ловетти вспомнил о корнях сорняков на плантациях дерева сепадилья!
— Ну не знаю, я не специалистка, — сказала она. — Вам виднее. Замечу лишь, что индейцы выглядели не новичками в этом деле… Впрочем, скоро все выяснится. Они обещали побывать в кондитерской после того, как отыщут в сельве какую-то заброшенную плантацию.
— Вы сказали, индейцы скоро вернутся? Как скоро?
— Насколько помню, разговор шел о плантации где-то неподалеку, в двух-трех днях пути отсюда… Но почему вас заинтересовали эти жалкие люди?
— Потому, что и мы не безразличны к наркотикам — они необходимы ученым для исследований. Так когда же могут вернуться индейцы?
— Кто знает?.. — Сизова задумалась. — Впрочем, попробуем прикинуть. У меня они были позавчера. Тогда же собирались отправиться в сельву. А до цели, как они утверждали, два или три дня пути. Значит, можно предположить, что уже завтра или через день отыщут эту самую заброшенную рощу…
— Плантацию! — поправил Ловетти.
— Отыщут ее, — продолжала Сизова, — и примутся за работу. Сколько они могут там провозиться? Ну, дня три или четыре…
— Минуту, — прервал ее Ловетти. Он обернулся к Луизе: — Информация совпадает с рассказом девушки по имени Хосеба?
Луиза напряженно следила за диалогом. Она уже разобралась в происходящем. Мать нацеливает противников на поиски сорняков. Значит, надо подыграть.
— Не знаю, — протянула она и пожала плечом. — Возможно, простое совпадение. Хосеба упоминала о плантации, а здесь говорится о роще…
— В устах невежественного индейца слово “роща” может иметь значение “плантация”. Смотрите, кроме всего прочего сходится и расстояние: девица тоже говорила о двух днях пути до заброшенной
