— Так когда ты возвращаешься? Правда, я тебя теперь в любом случае не вижу. После той недели, когда мы встречались каждый вечер…
Она замолчала. Мы оба подумали об одном и том же, я понял это. Секс у нее на ковре, мы оба под кайфом. Это казалось таким далеким…
— Ну, я загляну, когда вернусь, — ответил я и опустил глаза, словно Николь стояла передо мной.
— Не парься на эту тему, — сказала девушка, внезапно став легкомысленной — доброй старой Николь.
Мы попрощались, я повесил трубку и отправился в туалет. Я думал о Хауи, взбесившемся быке, запахе алкоголя у него изо рта, о том, как рыжие пряди падают ему на лоб. Из-за чего он ввязался в драку? Оскорбление? На него не так посмотрели? Он сидел в тюрьме? Ударил кого-то? Что подумает доктор Кейд?
Я заплатил за кофе и ушел. На холодном ветру пришлось поднять воротник. Я направился назад в гостиницу — разбираться с навязчивыми идеями.
В номере я оказался примерно в десять утра. Арт все еще сидел за письменным столом с очками на кончике носа. Глаза у него покраснели, веки казались тяжелыми. Теперь он переоделся в халат и белые тапочки, на которых по верху было вышито «Гостиница „Мустових“».
— Как замок? — спросил он усталым голосом.
— Я туда не пошел, — ответил я и заметил градусник, который лежал на прикроватной тумбочке. — Ты заболел?
— Нет… Устал, и все. Вероятно, на меня действует разница во времени. — Артур слабо улыбнулся. Выглядел он плохо. — Я продвинулся вперед, — сообщил он и кивнул на книгу на письменном столе. — Но не так, как надеялся. Медленно идет.
Арт встал и, шаркая ногами, отправился к бару, открыл банку пива.
— Книга Малезеля — поразительная. Я никогда не читал ничего подобного. — Он сделал несколько глотков и опустился на стул. Тапочка болталась у него на ноге. Арт посмотрел на меня, но явно не видел меня четко. — Кстати, ты до замка добрался?
— Я уже отвечал на этот вопрос. Нет, — сказал я и подошел поближе. У него оказались стеклянные глаза. — Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?
— Со мной все в порядке. Сейчас не могу остановиться. Только маленький перерыв, чтобы собраться с силами.
Арт сделал глубокий вдох, и у него опустились плечи.
— Я звонил Николь, — сообщил я. — Помнишь ее? Девушка из моего общежития.
Он изобразил интерес, хотя на самом деле ему было все равно.
— Она сказала, что Хауи ввязался в драку в «Погребке», — сообщил я.
Артур снова сфокусировался на мне.
— Правда?
Я кивнул:
— В дело вмешалась полиция…
Арт покачал головой.
— Николь сказала, что Хауи что-то кричал о своем бессмертии.
Мой приятель прикончил остатки пива.
— Так… — только и произнес он.
Затем Арт встал со стула и направился назад за письменный стол. Что-то выпало у него из кармана — маленький пластиковый пакетик. Я поднял его с голубого ковра.
— Что это?
Артур обернулся.
— Листья белладонны, — ответил он. У него раскраснелось лицо, и я заметил, что зрачки расширились. — Они помогают мне видеть разные вещи, — медленно произнес Арт. — Григорий Нисский использовал ее, даже невзирая на высокий риск отравления. Он считал, что результат пропорционален риску. Послушай, — Артур поднял руку. — Ты слышишь?..
Я думал, что кто-то включил музыку под нашим номером, сквозь пол доносились ритмичные глухие удары. Затем я понял, что звук исходит от Арта.
— Боже! — воскликнул я. — Это твое сердце?
Он блаженно улыбнулся:
— Симптом отравления белладонной.
Я собрался отойти от него подальше, но Арт схватил меня за руку.
— Никому не говори, — резким тоном сказал он. — Со мной все будет в порядке, я знаю дозу. Через несколько часов все пройдет. Почему бы тебе не выпить внизу? Вернешься около трех.
Я посмотрел на его пальцы, сжимающие мое плечо, и попытался вырвать руку, но Арт держал крепко.
— Обещай, что ничего никому не скажешь, — он неотрывно смотрел на меня черными глазами. Сердце у него так и билось, словно поступь приближающейся Судьбы. — Обещай!
— Хорошо, Арт. Я обещаю.
Он опустил руку и потер глаза.
— Обернись, — проговорил он.
Я быстро обернулся. Бар, телевизор, пустая банка из-под пива на мраморной стойке…
— Ты что-нибудь видишь? — спросил Арт.
— Например?
Арт мгновение смотрел в пол, затем повернулся к письменному столу. Книга Малезеля открытой лежала перед ним.
— Думаю, что тебе лучше уйти, — сказал он. — И, пожалуйста, повесь на дверь табличку «Не беспокоить».
Я выпил две «кровавых Мэри», и меня сморил сон. Я заснул в холле, в плюшевом кресле, ноги перевешивались через ручку. Сознание то возвращалось, то опять вырубалось. Меня убаюкивали мягкие шаги людей, звук колесиков багажных тележек, негромкий гул разговоров. Я услышал, как один американский бизнесмен жалуется на размеры своего номера, молодая пара спрашивала у одного из посыльных, не знает ли он в окрестностях какой-то спортивный бар, где сегодня можно посмотреть футбол. Итальянская женщина с придыханием разговаривала с портье. Она была чем-то недовольна, но говорила относительно тихо. Я заставил себя открыть глаза, но увидел только, как она взмахнула черными, как смоль волосами, как взлетела пола ее длинного черного пальто, потом зацокали напоминающие кинжалы каблуки — она удалялась к лифтам.
Я знал, что выгляжу ужасно — волосы не расчесаны, одежда помята, но при такой усталости это роли не играло. Тем временем, Арт в нашем номере будил духов алхимии или кем они там являлись, черт побери! Мне просто хотелось домой. Сумасшествием было мое согласие поехать с ним. Он мог сам поехать в Прагу, украсть книгу Малезеля, а потом отдыхал бы еще несколько дней, и ему не требовалось бы беспокоиться обо мне. Но это означало бы, что Арт был бы один, а он терпеть не мог одиночества.
Кто-то похлопал меня по плечу. Я ожидал, что это портье вежливо просит меня вернуться в номер, поэтому проигнорировал его и опять обмяк в кресле.
— Я знаю, что ты проснулся.
Это был Арт. Я открыл глаза. Он был полностью одет и побрился. Наши рюкзаки стояли на ближайшей тележке для багажа. Артур выглядел невероятно хорошо отдохнувшим, учитывая состояние, в котором я видел его недавно.
— Пора ехать, — он посмотрел на часы. — У нас самолет через час.
Я сел прямо и почесал голову. Везде вокруг нас ходили люди. Слева, в другом конце помещения, посетители бара разговаривали друг с другом, сидя на высоких табуретах со стаканами в руках. Бармен вытирал стойку медного цвета белой тряпкой. Справа от меня находился вход, вертящиеся двери постоянно двигались, на ковре таял снег. Посыльные в красных куртках заходили и выходили, напоминая пчел в улье.
