глазам привыкнуть к свету. Услышав радостный лай собак, она поняла, что мужчины уже уходят, а это означало, что она не так уж много пропустила в этот день. Она подождала, пока желание постоять под бодрящим душем, съесть горячий завтрак и выслушать семейные сплетни не победит нежелание выбираться из уютной постели. Борьба заняла пятнадцать минут, и все это время она слышала, как Беа моется в душе. Кэти знала, что мать уже одета, накормила завтраком мужчин и Беа и теперь ждет ее.
Она осторожно выбралась из-под одеяла и осталась в теплой пижаме из овечьей шерсти. Кэти ожидала, что замерзнет, но в комнате оказалось совсем не холодно. Она села, спустила ноги с кровати, поводила пальцами по старому ковру и встала. Подошла к окну и раздвинула занавески. Затуманенное зимнее солнце осветило танец пылинок, а снаружи все выглядело просто волшебно.
На первом этаже, на кухне, ее мать сидела во главе дубового стола, у ее ног лежали собаки. Напротив нее на столе стояли заварочный чайник, хлебница и пакет молока, рядом лежала открытая газета «Телеграф». Диана просияла, увидев дочь.
– Ага, – провозгласила она, вскочив на ноги. – Ты проснулась. Я только что приготовила свежую еду, – сказала она, показывая на бекон и яйца.
Кэти знала, что матери бесполезно говорить о том, что она не завтракает. Это все равно что приказать собакам не вилять хвостом. Она налила себе чашку чая, наблюдая, как мать суетится над завтраком, добавляя к бекону и яйцам грибы и жаренные на гриле помидоры.
Позавтракав, Кэти поняла, что матери не терпится начать разговор. Она знала, что Беа не пробудет наверху долго и это единственная возможность для Дианы расспросить Кэти. Поэтому она терпеливо ждала. Ее мать заслужила право поговорить – завтрак был шикарным.
– Итак, – сказала Диана, забирая у Кэти тарелку, и Кэти почувствовала, как мать собирается произнести два слова. – Как работа?
– Хорошо.
– Да?
– Да.
Стоя к дочери спиной, Диана выдавила пену на тарелку.
– Что интересного происходит у тебя в последнее время?
– К нам недавно приходила посетительница с бородой, – сказала Кэти.
Спина матери согнулась над раковиной, и Кэти не могла определить, потому ли это, что она моет тарелку, или потому, что плачет.
– Если, конечно, это не был мужчина с грудями.
Ответа не последовало.
– А слепой мужчина ударил Алека по голени своей палкой.
Ее мать повернулась, сверкая глазами:
– И это интересно, да, Кэтрин?
– Нет, – опустила голову Кэти. – Не особо. Но это было смешно.
Диана сняла перчатки, положила их на сушилку, подошла и села за стол.
– Дорогая, – сказала она, убирая волосы с глаз, – я всерьез волнуюсь.
– Угу.
– Это не то дело, которое можно откладывать.
– Я ничего не откладываю.
– Плохо уже то, что ты не можешь найти мужчину, так найди хотя бы работу. Тебе нужно найти свой путь.
Кэти досчитала до десяти.
– Ну, – сказала она, – все мы знаем, что у меня топографический кретинизм.
– Не уходи от разговора, – едко сказала Диана. Повисла пауза.
– Тебе нужно делать карьеру, – провозгласила Диана.
– Но ты же ее не сделала, – парировала Кэти.
– Сделала, моя дорогая, – усмехнулась Диана, – я вырастила троих детей. Возможно, Беа сделает то же самое. Но ты другая. Ты можешь представить себя замужем за таким, как Морис?
– Господи, нет!
– Кэтрин!
– Извини, мам.
– Все что тебе нужно сделать – это решить. Двоюродная тетушка Эдна ждет твоего слова.
– Как у нее дела?
– Все хорошо. Но я имею в виду то, что она настроена завещать тебе свои деньги только тогда, когда ты решишь, что хочешь делать. Она ужасно принципиальна, так что отказывается от любых предложений, и лучше, чтобы ты получила деньги раньше, чем позже.
– Хорошо. Может, тебе удастся вырвать страницу из ее чековой книжки.
– Черт побери, Кэти, – прикрикнула Диана, подаваясь вперед, – ты что, не понимаешь?
– Что?
– Она – старая женщина.
– И что я должна делать?
– Она может умереть, прежде чем изменит завещание.
– А зачем ей менять завещание?
– Потому что, – прошипела Диана, – в данный момент она завещает маленькие суммы куче народу, которая не имеет для нее значения. Но как только она услышит от тебя решение, она изменит завещание и все достанется тебе.
– И что, забрать эти деньги из рук других людей? – спросила Кэти. – Зачем мне это делать?
– Потому что это люди, которые вряд ли будут ее помнить, – твердо сказала Диана, – и суммы эти недостаточны для того, чтобы изменить их жизнь. Однако, если она завещает деньги тебе, твоя жизнь капитально улучшится. Но, – мать подняла палец, – она не сможет изменить завещание, если умрет.
– Хорошо, – парировала Кэти, – значит, у нее будет причина пожить подольше.
Диана откинулась на стуле.
– Ты такая же, как она, – пробормотала Диана. – Ненормальная.
– Спасибо.
Диана закрыла глаза:
– Это твое будущее, Кэти.
– Так почему бы ей не создать для меня трастовый фонд?
– Я сделаю вид, что этого не слышала.
– Хорошо тебе, – сокрушенно сказала Кэти.
– Твоя двоюродная тетя Эдна всегда была немного эксцентричной, скажем так, и для нее имеет значение, что она не просто оставляет тебе деньги, чтобы ты их потратила. Она думает, что если она учредит траст-фонд, ты не станешь самостоятельной, ты испортишься. А она хочет, чтобы у тебя была карьера. Она просто не могла представить, что тебе понадобится так много времени, чтобы сделать ее.
– Мам, я не могу принимать решения о собственном будущем только потому, что странная старая леди может умереть.
– Кэти!
– Извини.
– Это не та сумма, на которую можно махнуть рукой. Ты просто счастливица, что она выбрала тебя.
– Счастливица?
– Конечно да, – отрезала Диана.
– Не знаю, – вздохнула Кэти, – если бы надо мной не висел этот дамоклов меч…
– Дамоклов меч! – взорвалась Диана. – Семьдесят тысяч фунтов ты называешь…
– Да, потому что с этим слишком много связано. Беа и Клиффи по крайней мере знают, что получат ее антиквариат и смогут сделать с ним, что захотят.
– Сомневаюсь, – фыркнула Диана. – Ее коллекция весьма ценная, так что могу поспорить, в завещании будут четкие инструкции о том, что с ней можно сделать. В любом случае, она считает, что поступает так для твоей же пользы.
