летят в него. Отсюда неуверенность, страх, переходящие порой в трусость. Мы решили поискать, как можно обстрелять солдат еще в мирное время.
Герасимов зажег папиросу и, выпуская редкой струйкой дым, в раздумье сморщил маленькое бледное лицо. «Обстрелять в мирное время? Надо бы… Только… поступать так — значит многим рисковать». Сказал немного иначе:
— Отвлечь два полка на такой эксперимент — не станет ли он для дивизии слишком дорогим?
— Смотря что, Дмитрий Васильевич, брать за цену.
— Для нас она одна — оценка на инспекции.
— Ради лучшей выучки войск можно рискнуть высокой оценкой. Временно.
Горин пристально посмотрел на Герасимова, а тому показалось, что комдив упрекнул его в чрезмерной осторожности. Генерал глубоко затянулся, маленькой рукой отмахнул дым и взглянул на Горина. Нет, в глазах Михаила Сергеевича была лишь озабоченность: понимает, чем рискует.
— Намерения Амбаровского не совпадают с вашими, Михаил Сергеевич.
«А как ваше мнение?» — хотелось спросить Горину, но он воздержался, чтобы не поставить генерала в затруднительное положение: за спиной Амбаровского он не станет высказывать иную точку зрения. А Михаилу Сергеевичу хотелось, чтоб там, у себя в штабе, Герасимов поддержал дивизию, и он решился подкупить его откровенностью.
— Прервать начатое, Дмитрий Васильевич, — обидеть людей. Многие увлеклись новинкой, особенно Берчук, кое-что уже найдено. Не вижу, как можно объяснить этот, в сущности, запрет.
— Необходимостью постоянно держать войска в высокой боевой готовности.
— Именно ради этого они и взвалили на себя дополнительные хлопоты, — нетерпеливо возразил Михаил Сергеевич.
Герасимов не нашел убедительного ответа и упрекнул:
— Хотя бы предупредили, посоветовались… Нельзя же начинать такое серьезное дело кустарным образом.
— Раньше времени не хотелось, побоялись шумихи. Помните, как с программированным обучением получилось, забежали на десятилетие вперед, а скорый результат не получился, начали смотреть на нас, как на неудачников.
— Так-то оно так, но сразу на два крупных дела командир не пойдет.
— Благословите на одно.
— Не знаю. Накануне приезда инспекции…
Горин помолчал. Обстоятельства складывались так, что начатое надо было сначала защитить перед своими. Чтобы облегчить задачу, ответственность решил взять на себя.
— Дмитрий Васильевич, разрешите за свои действия перед инспекцией отвечать самому?
— Не уверен, что генерал Амбаровский, особенно сейчас, согласится с вашей просьбой. — И тоном, в котором слышалось доброе предостережение, спросил: — Михаил Сергеевич, а не преувеличиваете ли вы интерес к новшеству у своих подчиненных? У нас есть несколько писем и от людей, уважающих вас, в которых ваша затея называется опасной.
— В некоторой степени, поскольку нужно приучать к опасности. С ней нетрудно нарваться на строгое взыскание, если случится беда.
— Не учитывать такие настроения тоже нельзя. Тем более накануне инспекции. А может быть, Михаил Сергеевич, пока чуть сбавить размах? Временно.
— Инспектировать могут и не нас. Округ большой. Потом инспекция — не последнее очень важное мероприятие. Подойдет другое и…
— Что же доложить командиру? — спросил генерал, давая понять, что от помощи дивизии он не отказывается, но возможности сейчас у него небольшие.
— Инспекцию сдадим не хуже других дивизий.
— Лучшую дивизию согласны в один ряд со всеми? Амбаровский на это не пойдет. Ждите его к себе. — Генерал помедлил и протянул к фуражке сухую, отвыкшую от тяжестей руку.
— Может быть, поужинаете у меня?
— Нет, тороплюсь. Завтра утром надо быть в штабе округа.
10
Завидев в проходе командира дивизии, Знобин встал и пригласил его к себе. В том же ряду сидели Лариса Константиновна и Сердич. Горин поклонился им и сел рядом со Знобиным.
— Эту пару, — замполит кивнул вправо, — я пригласил на генеральную репетицию с некоторым умыслом. Прошу вашего содействия.
— Догадываюсь. Если смогу, пожалуйста.
Подошел начальник Дома офицеров, худенький, озабоченный, и подал программу концерта.
— А почему исключили стихи Забродина? — пробежав программу, спросил Горин.
— Рядом с Маяковским… неудобно, — замялся тот. — Величины несоразмеримые.
— А как отнесся к этому исполнитель?
— Ему объяснили: Забродин недостаточно последователен, чтобы его популяризировать.
— А не получится так: вы лишите солдата возможности прочитать стихи Забродина, а он от обиды возьмет да станет по стойке «смирно» и по-забродински с завыванием прочитает Маяковского?
Начальник Дома офицеров взглянул на Знобина, прося поддержки. Тот в усмешке прищурил глаза: свое мнение отстаивай сам. Пока офицер собирался с ответом, Горин предложил:
— Давайте все же послушаем этого Кудинова.
Обрадовавшись, что разрешено читать обоих поэтов, Кудинов провел под ремнем пальцами, расправляя невидимые складки, и густым баском начал читать «Во весь голос», а потом стихотворение Забродина «Призыв». Когда солдат кончил, Горин задержал его:
— Не уходите. Хочу спросить вас: вы любите Забродина?
— Да.
— Почему же взяли не лучшее его стихотворение?
— Понравилось…
— Но после поэмы «Во весь голос» оно представляет любимого вами поэта не слишком выгодно.
— Можно «Верность», — подумав, ответил Кудинов.
— Послушаем? — обратился Горин к Знобину.
Солдат прочитал стихотворение, не жалея голоса. Теперь возразил уже Знобин.
— Не кажется ли вам, боец Кудинов, что в этих виршах много от Я-бродина?
— Вроде есть. Только в поэтическом «я» мысли многих.
— Не в каждом. Нередко только приятелей, друзей — небольшой группки. А войну выигрывают не один-два героя, а миллионы. На них должны работать и поэт и чтец. Понятна задача? Поищите еще что- нибудь. Или прочитайте Семена Гудзенко. Отличный фронтовой поэт.
Посмотрев половину номеров, Горин понял, почему Знобин задумал привлечь к участию в концерте Сердича и Ларису Константиновну: музыкальные номера в программе звучали слишком скромно. Но уговорить начальника выступить перед подчиненными в концерте, знал Горин, все равно, что приколоть к его строгой военной форме яркий бант и предложить пройти по улице, на которой живут сослуживцы. А надо бы. И концерт получился бы лучше, и они быстрее приживутся в дивизии.
Горин пересел к Ларисе Константиновне и Сердичу.
— Еще раз добрый вечер. Подскажите, чего не хватает нашему концерту?
— Музыки, — чуть подумав, ответила Лариса Константиновна.
— А по-вашему, Георгий Иванович?
— Я присоединяюсь к мнению Ларисы Константиновны.
— Какой же выход?
Сердич понял намек комдива и с надеждой посмотрел на Ларису Константиновну, ожидая, что она
