Не мальчики, но мужи продолжают жизнь этого поколения. На его долю досталась судьба похуже, пожалуй, всех поколений, которым приходилось проходить через войну. Имена их прадедов доносились до них гулом Гражданской войны с её тачанками, 'максимами', звоном клинков, 'револьверным лаем'. Трагизм ожесточённой ярости брата против брата ко времени их рождения уже сменился грустным лиризмом найденной в шкафу буденовки, песен о пробитом комсомольском сердце, о колоске русского поля, о комиссарах в пыльных шлемах.
А деды их, прошедшие самую кровопролитную Великую Отечественную, трагически и не воспринимались. В блеске орденов и медалей 'наши деды - славные победы!'. Героическим ореолом окружено и имя каждого павшего на этой войне. Ореолом защитника Родины, павшего в боях с иноземным захватчиком.
Жертвами чего пали мальчики 'афганского' поколения? Во имя чего были отданы их молодые жизни? Вот вопрос, который оглоушил (употребим такой неблагозвучный глагол) вернувшихся оттуда на броне радостных, оставшихся в живых 'афганцев'. Ни в Гражданскую, ни в Отечественную такой вопрос не мог возникнуть ни в одном, даже извращенном уме. Оглоушенный 'афганец' встретился с пустым деидеологизированным взглядом чиновника:
- А я тебя туда не посылал!
Страна переключила клеммы, поменяла плюсы на минусы. Тот главный враг, стоявший в Афганистане за спиной моджахедов, подсовывающий им в руки 'стингеры', чтобы сбивать наши вертолёты, вдруг оказался 'лучшим другом' ельцинского чиновника. Что оставалось 'афганцу'? В день ВДВ рвать на себе тельняшку, наяривая на гитаре: 'Афган, твою мать! Кандагар, твою мать! Нангархар, твою мать! И Кабул, твою мать!'
Опалённая и пропылённая Афганистаном душа живого 'атланта' металась между отчаяньем ожесточения, безразличием примирения с действительнос-
тью и пронзительной памятью о чистых и светлых глазах ушедших в небытие друзей вместе с 'Атлантидой'. Ведь там, в их глазах, осталась чистота и незамутненность собственных душ тех, кто продолжает жить. Сегодняшний 'афганец' вместе с тем чиновником тоже считает, что напрасно его туда посылали. Возможно, были какие-то другие ходы политической истории, да недостало государственной мудрости. Так что поэтому мальчики погибли зря? Ну, нет! Как только доходит до подобного умозаключения, в современном 'афганце' восстаёт весь его прежний дух, подкреплённый молчаливым согласием застывшего строя друзей-'атлантов'.
Давайте не забывать, что у нас всегда в почёте была и остаётся, несмотря на попытки её принизить, воинская, офицерская профессия 'родину защищать'. И истинно российские носители этой профессии никогда не опускаются до маразма 'деидеологизации' патриотизма. Таким был, например, 'афганец' и 'чеченец' Николай Саинович Майданов. Его отец, Саин Саингалиевич Майданов, казах по национальности, шоферил по дорогам Советского Союза, нашел жену украинку, у которой в роду были и немцы, и поляки. Родились у Майдановых две девочки и четыре мальчика. 'Интернационал!' - смеялся шофер Майданов.
И сын его, вертолетчик Николай Майданов, воистину был членом 'интернационала'. Он гордился, что оказывает интернациональную помощь афганскому народу. В точном соответствии с русской поговоркой 'Смелого пуля боится.' он прошел через Афган целым и невредимым.
А когда распался Советский Союз и заполыхал многонациональный Кавказ, уже полковник Николай Майданов отправился туда устанавливать конституционный порядок. Не брали его в Афгане ни душманские ЗГУ, ни американские 'стингеры', ни английские 'блоукпайбы'. А зацепила своя отечественная 'Игла', выпущенная бандитской рукой. Но и смерть Героя была героической.
Немного у нас Героев Советского Союза, ставших потом еще и Героями Российской Федерации.
В суждениях об Афганской войне, об 'афганцах' нередко беспардонно опрокидываются на прошлое сегодняшние страсти, нынешняя беспафосная скептическая мелочность. Мальчики служили великой стране, присягали на верность любимой Отчизне (любой пафос уместен для характеристики их морального состояния). Страна вручила им мощное современное отечественное оружие, посадила на могучие свои самолёты и отправила в соседнюю страну по просьбе дружественного правительства для оказания ему помощи в борьбе с контрреволюцией. Названа эта акция была выполнением интернационального долга. И сами они назывались 'воинами-интернационалистами'. Ничего унизительного, тем более презрительного, как это пытаются навязать обществу некоторые 'задним умом крепкие' чиновники и политики, не было в их красивом имени.
Об этом следует говорить, потому что недобросовестные авторы, освещающие негативно присутствие советских войск в Афганистане, распространяют своё отрицательное отношение к политическому руководству СССР, принявшему, на их взгляд, ошибочное решение и на морально-политическое состояние рядового и офицерского состава Ограниченного контингента советских войск.
Знакомство с огромным массивом живых свидетельств, документов, писем, воспоминаний позволяет мне с полной уверенностью утверждать, что дух воина-интернационалиста в Афгане был здоровым, достойным и даже героическим. Его, этот дух, поддерживало ощущение за спиной великой державы, пославшей сюда солдата не корысти ради, а для оказания помощи. Советский солдат осознавал свою военно- профессиональную значимость (славное оружие в надёжных руках), особенно в сравнении с действиями афганской народной армии. Враг ('душман') напоминал воину-интернационалисту басмача из своей революционной истории, и эта определённость придавала уверенности в продолжение дела отцов и дедов.
Есть у спецназовцев своё, неизвестно когда и кем рождённое, словечко 'рэкс'. Оно обозначает то же, что у лётчиков 'ас', то есть человек, владеющий высшим классом проявления своей профессии. Кстати, 'рэкс' и расшифровывается как 'разведчик экстра класса'. И когда перечисляют таких настоящих 'рэксов', упоминают и Нафикова Хамита, хотя он ещё и не раскрыл все свои таланты - погиб в начале пути. Сразу после училища - в Афганистан. И сразу - классный разведчик. Его разведывательная группа специального назначения славилась изобретательностью, выносливостью, удачей.
И даже смерть свою разведчик Хамит Нафиков 'сделал' легендой, как это и положено легендарным разведчикам.
Где-то у горы Маркох в провинции Нангархар его группа была вынуждена принять бой с превосходящим по численности противником в невыгодных условиях, прижатая к скале. Оставшись без своих солдат, без гранат и патронов, один против орды разъярённых душманов, которым было приказано взять его живым, он с ножом кидался на врагов, нанося им удары. Наконец озверевшие 'духи', вопреки командам, расстреляли его.
Расхождения в свидетельствах очевидцев есть, но есть и общее: смерть действительно была героической. После этого боя насчитали 52 убитых душмана за одного лейтенанта.
Откуда взялся такой 'рэкс'? Родился он пятым ребёнком в дружной татарской семье в далёкой уральской деревне. Самый младший - самый любимый. Старшая сестра Фазиля вспоминает, что иногда дети спали на полу вместе: каждый хотел лежать рядом с младшеньким - таким притягательным, тёплым и солнечным он был. Она же вспоминает, что с детства он мечтал стать разведчиком. Когда ему было одиннадцать лет, а она уже была невестой, состоялся 'хурал' сестёр и братьев. Дело в том, что за Фазилю сваталось несколько парней, и она затруднялась в выборе. Хамит решительно высказался в пользу будущего мужа: он самый надёжный, с ним можно идти в разведку.
Он сам себе выбирал путь.
Однажды вся семья всполошилась: исчез Хамит. Через некоторое время нашли его в Свердловске, в суворовском училище. Решил учиться на разведчика. И стал им, пройдя ещё и Рязанское высшее воздушно- десантное командное училище. Такой вот характер, такая судьба.
С какой стороны ни зайди, мнение, что 'наши мальчики погибали зря', вызывает не только протест, но и омерзение, как любое кощунство. Что значит 'зря'? Бесплатно, что ли?
В армии, которая формируется не по найму (контракту), а по призыву в соответствии с Конституцией государства, в армии, служба в которой идеологически осмысливается как 'священный долг гражданина', в такой армии не приемлемы рыночные критерии: а сколько это стоит, а что я буду иметь? Советская армия относилась к внерыночному типу, и судить о ней в целом и о каждом воине того времени в отдельности
