— Морган… — продолжала настаивать Мануэла, не обращая внимания на Ганса. — Если я об этом скажу, меня просто засмеют. Если опираться исключительно на анализы, то это лезвие из титана имеет… — Она замолчала, не решаясь продолжить. — Лезвие столь же древнее, как и эфес, — прошептала она, словно боялась, что кто-то услышит, как она произносит такую нелепость.
Я расхохотался.
— Мануэла! Это же титан!
— Титан покрывает медную пластину, наверняка для того, чтобы утяжелить ее. Титан очень легок и в то же время почти неразрушим. Это очень прочный меч.
— И современный, — стоял я на своем.
— Морган… прочисти уши, — сказала она, кладя руку на все еще завернутый меч. — Это… эта вещь — нечто невероятное, античная она или нет. Металлическая часть этого оружия, включая головку эфеса, выкована как единый блок. Нет ни единого следа сварки или пайки ни на титане, ни на кости, которая должна была быть рассечена надвое. Оно — настоящее совершенство.
— Но можно было просунуть кость вдоль рукоятки и прикрепить дополнительно головку эфеса.
— Головка эфеса, гарда и лезвие меча — это все один кусок титана.
— Это означает, что титан заливали непосредственно в кость?
Она через тряпицу похлопала по лезвию:
— Это алюминиевый титан. Сплав стали и алюминия, точнее, сплав, который получают при температуре шестьсот пятьдесят восемь градусов. Твоя кость превратилась бы в пепел быстрее, чем ты произнес бы это слово.
— Так как же в таком случае сделан этот меч?
— Я надеюсь, что ты ответишь на этот вопрос. Я потратила часть вечера и всю ночь, чтобы провести все возможные тесты. Ни малейшей зацепки, ни малейшей трещинки, ни единого следа пайки. Если кость античная, как доказать, что титан не античный? Это и с точки зрения логики, и с научной точки зрения невозможно.
— Гравировка, — сказал я. — Рука, сжимающая молот. Наверняка воспользовались алмазной фрезой или лазером. Если только рисунок не был выгравирован на форме.
— Нет, дорогой. Рисунок был сделан после отливки. Если внимательно рассмотреть его, то увидишь, что мастер нанес его с удивительной легкостью, словно печать на мягком воске. Оружие, которое ты обнаружил, внеземного происхождения.
От ее заявления я потерял дар речи. Ганс с интересом следил за нашим спором.
— Но это не все, — добавила Мануэла, потирая руки. — Я выполнила свою часть сделки, теперь твоя очередь, Морган.
— Сейчас? Здесь?
— Немедленно!
Я с сожалением сунул руку в свой рюкзак, чтобы достать одно из своих самых ценных сокровищ: первый выпуск «Чудака» за 1969 год, купленный моим отцом. Первую книжку «Марвел»[30] на французском языке о супергерое, с которым я провел все свое детство.
— О, наконец-то! — бросила Мануэла, вырывая комикс из моих рук.
Я изобразил жалостливую мину, которая, впрочем, не произвела на нее никакого впечатления, и комикс исчез в ее отвратительной сумке из индийского хлопка.
— Мне пора бежать! — Она вытащила из кармана джинсов пачку листков, положила их на столик. — Результаты из лаборатории. О, я ведь даже не знаю, кто… эта красивая майка! — И, словно порыв ветерка, она устремилась к двери.
— Я подумал, что ты сейчас же ей все выскажешь, — заметил Ганс.
Я оборвал его взглядом и сложил листки с анализами, чтобы спрятать их в бумажник.
Усевшись за моим компьютером, Ганс устанавливал свою чудесную программу, а я в это время с карандашом в руке расшифровывал первые страницы записной книжки Бертрана.
Записки моего старого друга на самом деле были ежедневными отчетами об изысканиях, начатых три года назад. Один богатый меценат рассказал ему о них и вошел с ним в контакт с целью отыскать мифическую гробницу Александра Македонского. Этот же коллекционер, страстно влюбленный в античность, доверил ему то, что старик рассматривал как два ключа к разгадке в этих поисках: меч и результаты экспертизы, проведенной Ватиканом.
— Черт возьми, я нашел еще более экстравагантную личность, чем мой отец, — вздохнул я, прочтя одну запись Гансу. — А ведь Бертран никогда не казался мне человеком эксцентричным.
Я откинулся на диванные подушки. Найти гробницу Александра Великого… А почему бы не поискать Святой Грааль?[31] Разум говорил мне, что надо взяться за ум и забыть об этой истории, но инстинкт настаивал, словно ребенок, которому пообещали конфеты.
— Морган… Ты не намерен сдаваться, не правда ли?
— Нет, но, чтобы взяться за этот проект, надо добиться от Лувра финансирования. Подготовить досье и представить его нашему драгоценному Вильнёву будет делом не легким.
— Почему?
— Ты думаешь, что Бертран надеялся отыскать гробницу под Эйфелевой башней? Если он взял билет до Александрии, то ведь наверняка не для того, чтобы полюбоваться пирамидами.
— Искать сокровища в Египте? — загорелся он. — Где я должен расписаться?
— Я имею в виду не праздную прогулку и не поездку для поправки здоровья, Ганс. Бертран умер, разыскивая эту гробницу.
Он помрачнел и продолжал слушать с серьезным видом.
— К тому же, — добавил я, потрясая записной книжкой, — можно держать пари, что, если эти убийцы настигнут нас, мы последуем за ним, не успев даже позвать на помощь. Вот над чем надо поразмышлять, не так ли?
— Ты шутишь? — вскричал он. — А если так — будет весело! — Он схватил «мышку» компьютера. — В твоем комп-динозавре есть текстовой редактор?
— В ноутбуке Этти, под письменным столом.
Он наклонился, поднял чемоданчик и, открыв его, скривился.
— О, черт возьми… Такие еще продаются?
Пожав плечами, я закурил сигарету.
Я покинул кабинет Вильнёва, хлопнув дверью, и Ганс, ожидавший меня в коридоре, скорчил мину.
— Судя по твоей физиономии, он сказал «нет».
Чертыхаясь, я спустился по лестнице, стажер последовал за мной.
— Он больше не может подписывать финансовые документы. Похоже, этот тупица уходит в отставку.
— Что? Он драпает?
— С его должности не драпают, Ганс. Прежде чем вышвырнуть вас за дверь, вам предлагают уволиться по собственному желанию. — Я остановился на лестничной площадке и вздохнул. — Счетная палата сунула нос в финансовые дела музея.
— Так… А ты в подробностях рассказал ему, как и где обнаружил меч и записную книжку?
— Чтобы полиция держала их у себя в качестве вещественных доказательств до конца следствия? Ты меня за дурака держишь?
— Но теперь, когда Вильнёв в курсе дела, ты должен все внести в инвентарную опись, так ведь?
Я согласно кивнул, понимая, к чему он клонит.
— Заметь, если ты не сообщишь, при каких обстоятельствах нашел их, твои цацки, возможно, останутся незамеченными среди прочего…
Я покачал головой:
— Ты хорошенько подумай, что прежде всего сделают люди, которые убили Бертрана, когда узнают, кто унаследовал его сокровища. Они с лупой в руке будут изучать сведения обо всем том, что Лувр нашел в Барбизоне.
