Второй мировой войны, но и сам готовился первым напасть на Германию. В.Б. Резун даже называл дату предполагаемого нападения – 6 июля 1941 г. И якобы лишь по трагическому для Советского Союза стечению обстоятельств Гитлер упредил это нападение. В. Суворов утверждал, что в мае 1941 г. начался «резкий поворот во всей советской пропаганде», связанный, по его мнению, с агрессивными намерениями Сталина.[56] В свою очередь, российский военный историк В.Д. Данилов констатировал: «Историографии пока еще не известны документы, свидетельствующие о том, что в интересах подготовки нападения на Германию развернула свою работу мощная пропагандистская машина большевистской партии».[57]
В данной связи следует подчеркнуть, что документов, в том числе и пропагандистских, которые бы бесспорно доказывали намерение СССР напасть первым, пока не обнаружено ни в российских, ни в зарубежных архивах. Вместе с тем с середины 1990-х гг. различные вопросы, связанные с анализом специфики советской пропаганды предвоенного периода, стали занимать внимание все большего круга историков. Этот интерес возрастал прямо пропорционально количеству вводившихся в научный оборот материалов о деятельности советских идеологических структур второй половины 1930-х – начала 1940-х гг..[58] Выявленные источники наряду с уже известными ранее документами стали основным объектом анализа в ходе так называемой «незапланированной дискуссии» о событиях кануна германо-советской войны. Эта дискуссия оказалась поворотным пунктом в изучении роли советской пропаганды в идеологической подготовке к войне.[59] Полемика развернулась по инициативе Ассоциации исследователей российского общества (АИРО-XX), а также редколлегии журнала «Отечественная история», печатного органа Института российской истории РАН.
Силами АИРО-XX был издан сборник статей, объединенных рубрикой «Незапланированная дискуссия», где должное внимание было уделено и вопросу о пропагандистской подготовке СССР к войне.[60] Этот сборник привлек внимание многочисленных российских[61] и зарубежных ученых. Рецензенты отмечали, что составитель объективно подошел к своей задаче, постаравшись отразить различные взгляды на проблему подготовки к войне.[62] И.В. Павлова приводила данное издание в качестве «примера столкновения прямо противоположных точек зрения».[63] Составитель сборника, как подчеркивал германский историк Ш. Фосс, воздержался от заключения, которое могло показаться пристрастным. И тем самым осмелился сделать то, что не могло прийти в голову нескольким поколениям советских историков. Составитель, развивал свою мысль Фосс, оставляет читателя один на один с противоречащими друг другу аргументами и различными взглядами исследователей, отказывая ему в характерной для советских времен помощи при определении позиции, основанной на исторических фактах. В сложившейся ситуации любознательный читатель поставлен перед необходимостью проделать самостоятельно анализ (на примере военных приготовлений Сталина весной-летом 1941 г.) и переосмыслить имеющиеся оценки сталинской эпохи, не доверяя встречающимся в литературе опрометчивым и скоропалительным ответам на сложные вопросы.
По содержанию упомянутого сборника были высказаны также критические замечания и конструктивные рекомендации. В рецензии А.В. Голубева особое внимание обращалось на те из включенных в него статей, в которых рассматривалась тема идеологической подготовки к войне. Голубев, с одной стороны, сделал следующий вывод: под влиянием изменившейся международной обстановки советское руководство весной – летом 1941 г. вернулось к идее «расширения фронта социализма» вооруженным путем, которая ранее, казалось бы, была отложена «в долгий ящик». С другой стороны, рецензент указал на необходимость изучения специфической темы: как именно предполагалось (и предполагалось ли вообще) реализовать эту идею не только в пропагандистском, но, в первую очередь, в военно-политическом и стратегическом отношениях.[64]
Обстоятельный анализ сборника статей, подготовленного АИРО-XX, проделан германским историком В. Штраусом. Недостаток этого, по словам Штрауса, заслуживающего внимания, новаторского труда заключается в том, что в нем не содержится ни одной статьи, посвященной внутриполитическому положению Советского Союза накануне войны против Германии. В нем отсутствовал анализ советского общества, «коллективной психограммы» сталинской системы, исследование тех «кровопусканий», которым большевизм подвергал после 1917 г. русский народ и представителей других национальностей, населявших СССР. Авторы опубликованных статей, подытоживал В. Штраус свою рецензию на упомянутый сборник, не сказали ни слова о политико-психологическом состоянии населения СССР и даже не обозначили подхода к оценке этой проблемы, не говоря уже об анализе внутриполитической ситуации.
Трудно не согласиться в целом с замечаниями, высказанными уважаемым коллегой. Однако для того, чтобы получить адекватные ответы на сложные вопросы, сформулированные германским ученым, потребовалось бы провести специальное комплексное научное исследование, основанное на обширном архивном материале, с привлечением не только российских, но и зарубежных авторов.[65] Между тем задача, которую ставил перед собой составитель сборника, подготовленного АИРО-XX, была более скромной – опираясь главным образом на уже опубликованные статьи, принадлежащие перу историков и публицистов, по возможности отразить разнообразие взглядов на проблему подготовки Советского Союза к вооруженному противоборству с нацистской Германией на начальном этапе Второй мировой войны.
Развернувшаяся дискуссия была отражена и на страницах журнала «Отечественная история». В нем были опубликованы две статьи, объединенные общей темой: «СССР накануне войны с Германией: политика сквозь призму пропаганды».[66] Они базировались на новых архивных материалах, выявленных их авторами. В редакционном предисловии подчеркивалось: «В исследованиях, посвященных политике советского руководства в канун нападения на СССР Германии, вопрос об идеологической и психологической мотивации конкретных планов и действий по существу не рассматривался. Однако без уяснения особенностей политического мышления партийно-государственной верхушки нельзя разрешить вопрос и о реальных военно-политических планах советского руководства»1. Впоследствии вышеупомянутые статьи, помещенные в журнале «Отечественная история», полностью или частично перепечатывались как в России, так и за рубежом. В них был изложен альтернативный взгляд на роль советской пропаганды в идеологической подготовке Советского Союза к вооруженному столкновению с «капиталистическим окружением».
Позднее журнал «Отечественная история» отмечал, что развернувшийся на его страницах спор о репрезентативности советских идеологических и пропагандистских документов кануна Великой Отечественной войны с точки зрения степени объективности отражения в них действительных военно- стратегических намерений Советского Союза, является лишь составной частью более широкой дискуссии о роли идеологической составляющей в менталитете и политике сталинского режима.
На рубеже XX-XXI вв. полемика, развернувшаяся по данной проблеме, нашла отражение в ряде статей, монографий, диссертационных исследований. Помимо стремления показать механизм действия пропагандистской машины Советского государства и большевистской партии, предпринимались плодотворные попытки разработки таких сюжетов, как формирование с ее помощью внешнеполитических стереотипов, в том числе – образа врага. Было обращено внимание на отражение в официальной пропаганде второй половины 1930-х – начале 1940-х гг. военной доктрины Красной Армии. Публиковались биографические очерки о деятельности наиболее известных функционеров, представлявших руководящий состав политико-идеологических органов сталинской поры. Делались попытки объяснения мотивации быстрой смены кадрового состава и перманентных преобразований в их структуре в предвоенные годы.[67] Проведен анализ специфики восприятия картины будущей войны представителями советского общества.[68]
Плодотворным явилось критическое переосмысление содержания советской пропаганды в контексте общей проблемы идеологической подготовки к войне.[69] В монографии С.Г. Осьмачко изучен опыт политико-воспитательной работы с личным составом Красной Армии, проводившейся в ходе локальных войн и вооруженных конфликтов, в частности у озера Хасан (1938 г.), на реке Халхин-Гол (1939 г.), в период «освободительного похода» в западную Украину и в Западную Белоруссию (1939 г.), а также во время вооруженного столкновения с Финляндией (1939-1940 гг.). Осьмачко прежде всего отметил в организации этой работы положительные тенденции: ее многоаспектность, использование значительных человеческих и материальных ресурсов, возможность разрешения ряда
