продолжал нести ее на руках.
Себастьян даже не задавался вопросом, почему он поднимается на холм с Дианой на руках, хотя она вполне могла идти сама. Он смирился с тем фактом, что в ее присутствии все, что, по его мнению, было логичным и разумным, куда-то улетучивалось. Он сейчас мог физически ощущать ее безупречное тело, которое он представлял себе, лежа ночью без сна. Его губы прижимались к ее волосам, которые на ощупь были такими же шелковистыми, как и на взгляд. От нее исходил одуряющий, пряный аромат, который он не в силах был описать и который приводил его чувства в полный беспорядок. Зато голова была ясной, как никогда.
Он был в нужное время в нужном месте и делал то, что следовало. Попытка пройти по скользким и неровным камням; да еще с ношей на руках, наверняка должна была закончиться для обоих холодной ванной. Но он ни на мгновение не задумался об этом. Сегодня вечером Себастьян был поистине всемогущ. Он был Атлантом, Юлием Цезарем, Колумбом и Шекспиром в одном лице. Будь здесь Дивер, он тут же продал бы Себастьяну всю свою коллекцию.
Но владеть миром, завоевывать или исследовать его, создавать великие литературные произведения или просто покупать книги сейчас не входило в планы Себастьяна.
Дорожка вывела его на открытую возвышенность, где на квадратном фундаменте стояло круглое здание храма. Себастьян поднялся по четырем ступенькам и направился к другой стене, откуда открывался вид на озеро. Теплый летний ветерок приносил звуки ночи. Яркий лунный свет, отражаясь от водной глади, освещал лицо Дианы. Ее голова была запрокинута назад, и она испытующе смотрела ему в глаза, а затем ее взгляд упал на его губы. В загадочном изгибе ее рта Себастьян прочел приглашение наконец совершить то, что он уже два бесконечно длящихся дня страстно желал: поцеловать ее в губы. Крепко поцеловать. И он сделал это.
Сердце Себастьяна подпрыгнуло, когда Диана движением показала, что хочет, чтобы он отпустил ее. Его отнюдь не разочаровало их столь долгожданное соприкосновение. А ее? Ведь у нее было с чем сравнивать.
Она соскользнула с его рук и встала, положив руки ему на плечи. Он почувствовал, как она встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:
— Не так сильно. Нежнее.
Эти слова бальзамом пролились на его душу, и он успокоился. Она вновь подставила ему лицо, и он еще раз поцеловал ее, на сей раз едва коснувшись ее губ. Он был вознагражден, ощутив на губах теплый шелк и сладкую влагу дыхания ее полуоткрытого рта. Себастьян полностью положился на ее опытность и вздрогнул от внезапного острого чувства, когда Диана кончиком языка провела по внутренней поверхности его губ — о таких ощущениях он и подозревать не мог. Он осмелился ответить тем же, и касание их языков вызвало молнию, от которой он моментально почувствовал возбуждение.
Отдаваясь желанию, которое достигло уже убийственной силы, Себастьян обнял Диану за талию и прижал к себе. Нежные пальчики коснулись его шеи, затем стали гладить волосы и притягивать его голову к себе. Он и теперь решил последовать за ней, повторяя ее движения. Инстинктивно он положил ладонь на укрытую слоем шелка грудь и полностью потерял контроль над своими действиями. Обезумевший и осмелевший, он стремился поглотить ее и чувствовал, что сам ею поглощен. Не в состоянии думать, Себастьян бросился в водоворот влажного тепла, и лишь одна мысль не выходила у него из головы: как сделать ее своею.
У него было все в порядке со слухом, но мозг отказывался воспринимать звуки. До него дошло, что ее кто-то зовет, лишь тогда, когда Диана напряглась в его руках и ее губы застыли.
— Ди-а-на! — донесся со стороны озера повторный крик.
Черт бы его побрал. Блейкни. За двадцать лет не доставляющего ни малейшей радости их общения двоюродный брат не совершил более неподходящего поступка.
Глава 6
На галерее библиотеки стояло удобное кресло, невидимое снизу, если специально не смотреть, и поэтому это было отличное место, чтобы укрыться от посторонних взглядов. Был лишь один человек, которого Себастьян этим утром хотел видеть, но, видимо, она не поднимется еще по крайней мере час.
То, что леди не любят рано вставать, было одной из непонятных ему черт женского характера, о которой он узнал в последние день-два. В ожидании Себастьян просматривал небольшую пачку доставленной из Лондона корреспонденции. Только два письма вызвали его интерес. Виконт Айверли сообщал, что находится при смерти. Лорд Дивер намекал, что, возможно, уже близок к тому, чтобы обсудить цену. Эти два послания требовали от него отправиться в Нортумберленд и Кент соответственно, и совместить обе поездки было невозможно. Долг вступил в борьбу с хобби.
Новости о состоянии здоровья дяди не встревожили Себастьяна. Его бывший опекун уже десять лет регулярно собирался отправиться на встречу с праотцами, и не было причин, чтобы он не мог подождать этого события еще пару недель. И все же Себастьян должен был навестить его. Он уже год не пытался разделить страхи Сакстона Айверли. Что касается Дивера, то в любое другое время Себастьян тут же приказал бы заложить свой экипаж и помчался бы в Кент, вознаградить себя за годы ухаживания и соблазнения.
Обоим придется подождать. Он сейчас собирался поухаживать за другим объектом. Этим утром он предложит леди Фэншоу выйти за него замуж. Письма соскользнули к нему на колени. Себастьян откинулся в кресле и стал размышлять над необыкновенным явлением: он; человек, всю жизнь презирающий женский пол и все, что с ним я связано, был почти готов стать семейным человеком. Не то чтобы он изменил свое мнение. Но Диана совсем не походила на остальных женщин. Чтобы заметить это, достаточно было посмотреть на членов ее семьи. Ее близость с этими интересными людьми только добавляла ей очарования. Как отнесется к его намерению его ближайший родственник, Себастьян не думал. Он никогда не убедит лорда Айверли, что Диана является исключением из выведенных Себастьяном правил.
Он не знал, сколько нужно времени на подготовку к свадьбе. Человек, всегда избегавший подобных церемоний, он почему-то с нетерпением предвкушал свою собственную свадьбу. Так же он предвкушал и первую брачную ночь, желая самолично узнать о привычках Дианы в постели.
Снизу послышался звук открываемой двери, и Себастьян напрягся, как сторожевой пес. Но, взглянув на карманные часы, понял, что это не Диана. По неясному бормотанию он понял, что в библиотеку вошли Блейкни и Лэмбтон. Себастьян как можно глубже вжался в кресло.
— Лэмб, тебе придется одолжить мне денег. — В этом был весь Блейкни, экстравагантный и беззаботный, всегда испытывавший нехватку наличности. — Ну, скажем, тысячу фунтов. Я тебе верну в конце квартала.
Как мог понять Себастьян, Лэмбтон, этот всегда готовый услужить дурак, согласился. Не слишком озабоченный финансовыми проблемами Блейкни, Себастьян тем не менее стал внимательно прислушиваться, когда кузен и его друг заговорили о Диане.
— Как там Диана Фэншоу? — спросил Лэмб. — Ты чертовски осмотрителен, когда речь заходит о ней. — Себастьян чуть повернул голову, чтобы лучше слышать. — Ты уже добился ее? Не сообщишь подробностей?
— Черт возьми, Лэмб. Когда речь идет о чьей-либо жене, все, что происходит в спальне, остается тайной.
— Жене!
— По-видимому, я женюсь на ней.
— А это необходимо?
— Если я желаю ее, а это так и есть, то я должен жениться. Или так — или скандал в Мэндевилле и жуткие неприятности с матерью.
— Мне кажется, герцогиня, да и герцог, по правде говоря, воспримут это без восторга.
— Отец, конечно, будет страшно недоволен, но мать будет еще более недовольна, если Диана станет моей любовницей и об этом станет известно.
