— Ах, вы это прочли в той книге. — Мадемуазель улыбнулась, обнажив ряд ровных зубов, и отбросила французский акцент. — Понимаете, они меня заставили рассказать эту чушь. Я хотела назваться дочерью священника, которую соблазнил жестокий распутник, но в этом доме уже была одна дочь священника. Мне нетрудно представить себя дочерью маркизы, которая торговала своим телом, чтобы спасти семью от голода. Как вам мой французский?
— Я не мог понять ни слова.
— И я не поняла ни слова на вашем французском. — Она присела на кушетку и похлопала по ней, приглашая Себастьяна сесть рядом. — Садитесь сюда, — предложила она. — Как вас зовут?
— Джек, — сказал он, не задумываясь. — Зовите меня Джек.
— Джек? Я умею хранить секреты, милый, но если вы хотите быть Джеком, я не буду спорить. Ну, Джек, расскажите мне о себе.
Себастьян не собирался много говорить. Именно поэтому он решил не просить Тарквина представить его куртизанке более высокого класса. Гарриет Вильсон и ей подобные хотели, чтобы им не только платили, но и ухаживали за ними, и для Себастьяна это было слишком. В результате осторожных расспросов в одном из его клубов ему посоветовали обратиться к изданию «Справочник по женщинам Ковент-Гардена» (Ковент-Гарден в данном случае означал умонастроение, а не географическое название), книге, где приводились яркие описания десятков сговорчивых дам.
Он стал подозревать, что ничего из того, что заставило его обратить свой выбор на мисс Грандвилл, не было правдой. И весь эпизод теперь выглядел фарсом, правда, слишком дешевым, чтобы оставаться его досматривать.
Себастьян осторожно присел на кушетку.
— Э-э, мисс Грандвилл…
— Зовите меня Элли, — сказала она хрипловатым голосом.
— Элли, если вы не дочь священника и не дочь аристократа, то кто вы?
Она внимательно посмотрела ему в лицо:
— Я могла бы рассказать вам еще одну историю, но вы похожи на человека, который хотел бы знать правду.
— Да, — согласился Себастьян.
— Это не займет много времени, — сказала она, — но мы можем хотя бы устроиться поудобнее.
— Она взяла его руку и положила себе на грудь. Хотя Себастьян чувствовал себя глупо и был немного растерян, он слегка сжал ее, жалея, что это было не столь приятно, как он ожидал.
— Мой отец был конюхом, при гостинице, — начала Элли. — А я была там служанкой и однажды поймала на себе взгляд джентльмена. Я не хотела провести всю жизнь прислугой или выйти замуж за человека вроде отца и сносить те же тяготы. Тот джентльмен привез меня в Лондон и снял для меня комнату, вполне пристойную.
— Он был развратником?
— О нет! Приличный господин. Когда он получил от меня все, что хотел, то повел себя достойно. У меня отложено некоторое количество денег, и мне достаточно подработать еще несколько лет, чтобы скопить на небольшой домик и стать уважаемой дамой. Я считаю, мне повезло. Не так уж много девушек, у которых в жизни есть выбор.
Себастьян почувствовал, что из его горла вот-вот вырвется нечто нечленораздельное. Боже, он ведь уже избавился от «бормотания» как универсального средства общения. Поэтому в ответ на странное признание смог лишь выдавить из себя:
— Интересно.
— Я всегда была чистоплотной, так что можете об этом не беспокоиться. И всегда держалась в стороне от семьи за исключением одного случая.
При последних словах в ее голосе появилась легкая дрожь, предвещавшая более длинную и, может быть, более грустную историю.
Но Себастьян не хотел слушать: женщина уже стала для него личностью, а не безымянной представительницей противоположного пола, достойной лишь презрения. Если он начнет жалеть ее, то никогда не сделает того, за чем сюда пришел.
— Похоже, вы знаете свое дело, — сказал он, запуская пальцы в вырез платья. Он нащупал сосок, похожий на мягкую изюминку. Интересно, но не особо возбуждающе. — Вы действительно искусны в обучении? Эта часть описания соответствует действительности?
Мадемуазель Грандвилл одарила его довольно милой улыбкой:
— Я полагаю, вы мало что знаете. Это ваш первый опыт?
— Да.
— Я сделаю все как нужно. И поскольку первый половой акт длится совсем недолго, попрошу с вас гинею. Если вы захотите еще, то это будет стоить уже две гинеи. А если вам нужно что-то сверх обычного, то заплатите пять.
Благодаря библиотеке Тарквина Себастьян представлял себе, что означает «сверх обычного». Некоторые идеи, изложенные на той странице, взволновали его. Но в комнате Элизы Грандвилл они казались не к месту.
— Наверное, вы хотите обычным способом, — предположила она. — Знаете, вы чересчур взволнованы. Не беспокойтесь, вы в хороших руках.
И, показывая, что ее слова не метафора, она крепко обняла его. Себастьян вдруг обнаружил, что его физические реакции и разум движутся в противоположных направлениях.
В то время как возбуждение росло, разум приказывал бежать. Элиза действительно знала свое дело, и Себастьяну стадо страшно, что швы его облегающих по моде брюк не выдержат.
— Начнем? — наконец спросила она. Она даже не пыталась расстегнуть пуговицы на его одежде. За оговоренную гинею он, по-видимому, должен был сделать это сам. — Дайте мне расположиться здесь поудобнее, а когда будете готовы, подойдете.
Себастьян встал, а она откинулась на спинку и задрала юбки, обнажив ноги. Одну ногу она вытянула вдоль кушетки, а другую опустила, коснувшись пяткой пола. Его пальцы замерли, не расстегнув ни единой пуговицы.
Внезапно он понял, что ничего не сможет. Из-за ног Элли. Что-то с ними не так. Конечно, они очень красивы, приятной формы женские ноги в белых чулках.
Не розовых, а белых. И похоже, они не из шелка.
И ноги были не ее — не Дианы.
Он полез в карман сюртука и достал горсть золотых монет.
— Вот, — сказал он.
— Этого слишком много. И вы можете заплатить позже.
— Нет, возьмите. Прошу прощения, я должен уходить.
Он высыпал гинеи ей в ладонь, бросился к двери и начал спускаться по лестнице, перепрыгивая через две ступени.
Оказавшись на улице, он около двух минут просто стоял, тяжело дыша, а затем увидел через дорогу раскачивающуюся на ветру вывеску книжной лавки.
Последний раз он был здесь несколько месяцев назад, и у Санчо с тех пор, возможно, появились интересные новинки.
Однако его противоречивый мозг, который сейчас велел ему уйти от источника облегчения плоти, больше не мог сопротивляться жгучему желанию. Себастьян испытывал напряжение, боль и страсть. И только одна женщина могла вернуть ему нормальное состояние.
К черту все эти представления о чести, которые теперь никого не волнуют. Диана разбудила спящее чудовище и теперь должна будет заплатить по полной цене.
Минерва смотрела в окно, пока Диана беседовала с Санчо и своей новой знакомой, маленькой блондинкой с неряшливой прической. Диана знала, что сестра скучает. Она бросила на нее осторожный взгляд, будучи уверена, что та хочет вернуться на Бонд-стрит и поискать что-нибудь интересное там.
Словно специально выбрав момент, Мин открыла дверь и, выйдя на улицу, окликнула какого-то прохожего.
