него налитыми кровью глазами.
— А, это кузен Филин, женатый человек? Выпей бренди и расскажи, как тебе живется под каблуком жены. Или следует сказать домашней туфлей? Диана носит очень красивые маленькие туфельки. Очень подходящие, чтобы рассмотреть ее красивые маленькие лодыжки.
Себастьян сжал кулаки.
— О чем ты писал моей жене? — спросил он.
— Спроси у нее, — ответил Блейк с дьявольской улыбкой. — Это тем проще сделать, что она в городе. Диана — прошу прощения, леди Айверли — уже неделю как вернулась, а тебя я почему-то до сих пор не встречал. Я слышал, близость помогает гармонизировать супружеские отношения. — Он размышлял об этом около минуты, а потом сделал большой глоток. — А может, и нет. Откуда мне знать о семейной жизни? Недавно я подумывал попробовать, но моя невеста отказалась от меня ради другого. Не хочешь ли присесть и выпить, вместо того чтобы стоять столбом и пялиться на меня?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— И не собираюсь. Это совершенно не твое дело.
— Она моя жена, и все, что ее касается, мое дело.
— Я никогда не злоупотребляю доверием женщин. Как я уже говорил, спроси у нее самой. — Блейкни поднял бокал, но Себастьян видел, что он не так пьян, как хочет казаться. — Хочешь выпить? — повторил он.
— Нет.
— Это не по-дружески.
— Потому что мы с тобой не друзья. И никогда не были.
— Действительно, мы же кузены. Не хочешь поговорить о том, почему мы не стали друзьями?
— Нет, — ответил Себастьян. — Но я хочу избить тебя так, чтобы ни одной целой кости не осталось.
Блейк сел ровнее.
— Ты меня вызываешь? Шпаги, пистолеты?
— Разумеется, нет. У меня нет никакого желания убивать тебя и вызывать скандал. Приглашаю тебя побоксировать у Джексона. Завтра утром в десять часов. Приготовься быть битым.
— Думаешь, тебе это удастся?
— Но я же обогнал тебя на скачках.
— У тебя была лучшая лошадь. А теперь будем только мы двое.
— Это меня вполне устраивает. — Себастьян встретился глазами с Блейкни. — Это не из-за Дианы.
— Не из-за Дианы, — повторил Блейкни.
Диана не выспалась. Больше недели она в Лондоне, но ни разу не видела Себастьяна и ничего не слышала о нем. Он даже не удосужился послать весточку по почте.
Проявляет характер, пыталась она объяснить себе его молчание. В конце концов он соскучится и приедет. Ей и в голову не приходила мысль, что он обрадовался отъезду нежеланной жены и исчезновению проблем, связанных с предстоящими родами, и вновь погрузился в женоненавистничество.
Общество сестры и радовало, и огорчало ее. Еще в Шропшире Минерва от скуки решила написать знаменитому радикалу, чьими колонками в «Реформисте» она восхищалась. Завязалась оживленная переписка. Диана знала лишь, что мистер Бентли был респектабельным джентльменом средних лет, не подозревавшим, что автором писем, подписанных «М. Монтроуз», была семнадцатилетняя девушка. Минерва рассказала Диане все о своем новом герое, но ни словом не обмолвилась, что хочет встретиться с ним лично. Подобная сдержанность заставила Диану насторожиться.
Встав в девять часов после почти бессонной ночи, она встревожилась, услышав от служанки, что Мин повесила на двери записку с просьбой не беспокоить ее, так как у нее разыгралась мигрень. Диана бросилась наверх и нашла под одеялами валики от дивана. Ей оставалось только надеяться, что Минерва ушла рано утром, а не вчера вечером.
Надежда быстро рухнула, когда ей передали написанную торопливым почерком записку Минервы. Она была арестована накануне вечером за участие в запрещенном митинге и сейчас содержится в здании суда магистратов на Боу-стрит. Однако ходят слухи, что позже заключенных переведут в Ньюгейт. Минерва будет очень признательна, если Диана придет и внесет залог.
Ужасно, что Минерва арестована и провела ночь в заключении. Но она ни минуты не должна провести в тюрьме Ньюгейт, известной своими грязью, болезнями, развратом. О том, как эта эскапада отразится на репутации сестры, Диана даже не думала.
Она ни в малой степени не представляла, как выручить Минерву из лап правосудия. Но она знала, что мужчина, желательно влиятельный, сможет сделать это лучше. Ее муж, к сожалению, когда он крайне необходим, был недоступен.
Она перебрала в уме близких знакомых, которые, по ее сведениям, были в городе, и остановила выбор на Блейкни. Он должен ей и в состоянии помочь. Никто не может похвалиться такими могущественными связями. Диана быстро написала записку о том, что Минерва в беде и она в нем нуждается весьма срочно. Последнее слово она дважды подчеркнула. Возможно, ее просьба вытащит его из постели. Ну и не страшно, со злостью подумала она. Он уже доставил ей много неприятностей и пусть теперь постарается для нее.
Она была страшно разочарована, когда лакей вернулся с посланием, что у лорда Блейкни утром запланировано одно дело, которое нельзя перенести, и он будет иметь честь нанести ей визит позже.
Диана задумалась.
— Пошлите за коляской, — приказала она.
Через двадцать минут она поднялась по ступенькам дома Блейкни на Маунт-стрит и отругала его дворецкого за халатность. Бедный, слуга готов был расплакаться, и Диана в компенсацию за грубость дала ему гинею. Потом приказала кучеру отправиться к нижнему концу Бонд-стрит. Какая наглость! Пренебречь ее просьбой ради спортивного состязания.
— Здесь совсем близко, а мне не хотелось бы останавливаться у дома под номером тринадцать, — извиняющимся тоном произнес кучер.
— Ничего страшного. Я дойду пешком.
Идти оставалось каких-нибудь сто футов, и все же Диана умудрилась встретить знакомую. Ею оказалась леди Джорджина Харвилл, выходившая среди других покупателей из галантерейной лавки по соседству с клубом Джентльмена Джексона. Притвориться, что они не заметили друг друга, было невозможно.
— Диана, — сказала Джорджина, окинув ее взглядом, по сравнению с которым даже сироп показался бы несладким. — Я не знала, что вы в Лондоне. Позвольте поздравить вас с замужеством.
— Спасибо, леди Джи. Я бы с удовольствием поболтала с вами, но у меня неотложное дело.
— Постойте! Туда нельзя входить.
— Хотела бы я посмотреть на того, кто попытается меня остановить.
Привратник боксерского клуба Джексона, громила с перебитым носом, делал все возможное. И хотя он мог без проблем выставить любого мужчину, попытавшегося проникнуть в помещение, он никогда не сталкивался с решительной женщиной.
— Я здесь, чтобы повидать лорда Блейкни.
— Вам нельзя сюда входить, — только и мог сказать бывший профессиональный боксер.
— Чепуха.
Диана промчалась мимо него и очутилась в просторном помещении с высокими потолками и посыпанным опилками полом. Стены были украшены картинами и гравюрами с изображениями боксеров. В одном углу располагалось хорошо известное ей устройство — весы, почти такие же, как в холле в Уоллопе. Здесь стоял тот особый запах, который характерен для занимающихся физическими упражнениями мужчин и который был ей знаком по квартирам, где жили ее братья.
В зале находились два или три десятка мужчин, некоторые по пояс раздетые. Довольно тщедушный человек в тревоге поднял руки при ее приближении. Диана закатила глаза к потолку, не удосужившись сказать ему, что подобное и даже лучше она видела раньше. Два других джентльмена, одинаково раздетых,
