поста, даже не мечтая о мясе. Зато по завершении очередной миссии обязательно позволял себе нежнейший бифштекс средней степени прожарки и бокал хорошего красного вина не менее чем десятилетней выдержки в дубовой бочке. Впрочем, до этого было еще слишком далеко. Сейчас он едва приступил к выполнению задания.
А поэтому, помыв тарелку и почистив зубы, он надел синие джинсы, черную куртку и черные ботинки и вышел из дома. Он шел, ничем не выделяясь среди других людей. Неприметный мужчина, на таком взгляд и не задержится, скользнет мимо.
«Враг не дремлет. В России, в Москве, появилась девочка, ставшая самим исчадьем Сатаны. Она необычайно сильна и наделена особыми способностями. Благодаря ей вампиры выйдут из своих подземелий и зальют кровью весь мир. Если хотите узнать о ней, обратитесь к магам ложи Белой розы. Они следят за ней и в меру своих сил помогут предотвратить беду», — это сообщение итальянец получил всего неделю назад, и пришло оно от его всегдашнего информатора. Мужчина никогда не видел его лично и не знал ни его имени, ни положения, однако полагал, что осведомитель, как и он сам, имеет некоторое отношение к Ватикану. Не зря объединяла их благородная цель истребления нежити, и информатор уже несколько раз указывал ему на место нахождения наиболее опасных и коварных тварей. Итальянцу нравилось думать, что его неведомый друг близок к Папскому престолу и, возможно, когда‑нибудь он выйдет из мрака, чтобы вместе — спиной к спине — вступить со злом в последнюю решающую битву.
Думая об этом, мужчина уверенно шел по улице. Вторым его талантом была прекрасная память и умение ориентироваться. Поэтому он без труда миновал два перекрестка, свернул в проулок и вышел к небольшому стеклянному кафе.
Мужчина не спешил войти внутрь, а сначала, остановившись у витрины, оглядел небольшой зал. Был будний день, время приближалось к одиннадцати, и посетителей можно было пересчитать по пальцам. За столиком в углу сидела странная парочка: пожилой мужчина и молодая длинноволосая девушка. Перед ними стояло уже по две чашки кофе и тарелочки из‑под десерта. Оба — и мужчина, и девушка — то и дело беспокойно поглядывали на вход.
Посмотрев на них, пассажир Британских авиалиний чуть заметно презрительно поджал губы. Ему не нравилось прибегать к услугам тех, кто называл себя «магами ложи Белой розы», однако выбирать не приходилось. Сейчас не до чистых рук, возможно, Господь простит ему прегрешения, совершенные во исполнение воли Его. А потом, когда с детьми Сатаны, кровососами, будет покончено, придет время вплотную заняться его пасынками — нехристями‑магами.
Пара за столом проявляла явные признаки нетерпения, и итальянец, тяжело вздохнув, вошел в кафе. Однако прежде, чем подойти к ним, взял себе чашечку кофе. Разумеется, без сахара.
Когда он поставил свою чашечку на стол, за которым сидела странная парочка, оба вздрогнули и с удивлением уставились на него.
— Pater noster, qui es in caelis… — произнес мужчина тихо, но настойчиво.
— Anctificetur nomen tuum,[7] — откликнулась девушка, еще не придя в себя от изумления.
— Ну слава богу, — вздохнул ее спутник, ничуть не смущаясь тем, что упоминает Господа всуе. — Скажи ему, Анна, что мы принесли ему то, что он просил.
Девушка перевела, и ее пожилой спутник с облегчением выложил на стол небольшой сверток в непрозрачном черном пакете с ручками.
Итальянец кивнул и, не дотрагиваясь до пакета, флегматично отхлебнул свой кофе.
— Черт с ним, — тут же переходя на обитателей нижнего мира, сказал пожилой господин. — Мы все, зависящее от нас, сделали, теперь его время. Пойдем, Анна.
Девушка поднялась, и парочка скрылась за дверью.
На лице иностранного гостя не отразилось никаких эмоций, но он заметно расслабился. Видно, что встреча не доставляла ему большого удовольствия.
Итальянец провел в кафе еще минут десять. Он неторопливо допил кофе, поглазел на улицу и лишь затем взял со стола оставленный ему пакет и вернулся в квартиру, где остались его вещи. Причем прежде, чем войти, он внимательно осмотрел и даже понюхал скважину, куда вставлялся ключ, и изучил состояние коврика для ног.
Видимо, любопытство не являлось его слабой стороной, потому что он вовсе не торопился посмотреть на то, что ему принесли, он сначала разделся, вычистил ботинки и отряхнул куртку от невидимых миру пылинок. И лишь затем, помыв руки и надев тонкие хлопчато‑бумажные перчатки, взялся за принесенный пакет.
В свертке находилось то, что требовалось ему в настоящий момент для работы: кусочек белой ткани с легким, словно морозным, узором и несколько темных длинных волос, перевязанных красной ниткой.
Мужчина осторожно извлек эти вещи из пластикового пакетика и, положив перед собой на блюдечко, зажег толстую церковную свечу и принялся громко читать молитву.
Если бы ему сказали, что его методы работы попахивают волшбой, он бы искреннее удивился и вознегодовал. Никакой волшбы. Только желание угодить Господу. Только исполнение грязной работы. Он истово хотел, чтобы мир стал лучше, поэтому и брал на себя такую работу. Ведь для того, чтобы улицы были чистыми, нужен тот, кто будет подметать их. Вот и он считал себя простым дворником, нимало не гордясь тем, что делал. В его труде не было ни единой капли романтики, зато целый океан ответственности. И мужчина, разумеется, прося у Господа прощение за свое тщеславие, втайне радовался, что за все время практики осечек у него не случалось.
Когда молитва была прочитана, он закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь уловить ускользающее отражение своей цели. Пробираться к ней оказалось нелегко. Ее словно бы окружало непроницаемое кольцо тьмы. Но недаром он являлся представителем света. Тьма, как всегда, дрогнула и отступила.
Мужчина вздохнул, открыл глаза, загасил свечу и убрал вещи обратно в пакет. Самая сложная часть работы позади. Теперь, когда он настроился на цель, он будет следовать за ней неумолимо и неуклонно, пока Господь не сведет их в одной точке пространства. И мужчина чувствовал, что это случится совсем‑совсем скоро.
Настроение его улучшилось, и он даже вышел из дома, чтобы побродить по центру Москвы. Никогда не следует пренебрегать возможностью осмотреть достопримечательности и поднять собственный культурный уровень. Он поступал так во всех городах, где ему только приходилось бывать по работе.
— Ну вот и приехали!
Обаятельный громила‑шофер, всю дорогу пытавшийся развлечь меня непринужденной болтовней, остановился у тротуара и обеспокоенно покосился на меня:
— С тобой точно все в порядке? Что‑то ты мне не нравишься. Выглядишь измученной, ишь, бледная какая — как мел.
На душе стало легко. Этот человек не хотел от меня ну абсолютно ничего. Ему не требовалось подыскать себе замену или использовать меня для борьбы с враждебным лагерем. Он был добр ко мне просто так, от чистого сердца.
— Нет, спасибо, все нормально, это у меня кожа светлая, — отговорилась я, вылезая из машины.
— Ну как знаешь. И давай поосторожнее! В другой раз по ночам не шляйся, — наставительно произнес он, нажимая на педаль газа.
Я смотрела, как грузовик отъехал от остановки.
Алый восход заливал небо кровью. Мои родители тоже когда‑то уезжали в восход. Уезжали, чтобы уже никогда не вернуться. И мне вдруг стало тревожно и неприятно.
Повинуясь какому‑то странному инстинкту, я вышла на дорогу.
— Эй! — закричала я, изо всех сил махая руками. — Вернитесь!
Водитель, видно, заметил меня в зеркале заднего вида, потому что машина сбавила скорость… И в этот миг неизвестно откуда взявшийся на пустой дороге бензовоз, вильнув, словно потеряв управление, на полном ходу врезался в грузовик.
