непривычной для себя роли, и у него поехала крыша. Он улепетывал, как заяц, еще более разжигая азарт погони в своих преследователях. Те наверняка могли настигнуть его в любой момент, но играли, иногда догоняя лишь затем, чтобы оставить на его спине след когтистой лапы, а потом снова давали своей несчастной жертве призрачную надежду на спасение.
Когда эта дикая погоня пронеслась мимо меня в третий раз, я не выдержала и решила вмешаться. А именно представила, что перед одним из «загонщиков» появилась ледяная стена. Он уже собирался нанести своей жертве очередной удар, но тут, не ожидая неприятностей, налетел на мой блок и неуклюже свалился на пол. Хорошо хоть я успела вовремя отскочить.
Верзила поднялся и принялся недоуменно оглядываться. Кажется, он так и не врубился, что же произошло. Погоня понеслась дальше, а он направился ко мне, не найдя в коридоре другой цели.
Странно, мне вовсе не было страшно. Кончики пальцев покалывало. Я не знала, удастся ли мне взять верх в случае, если поединка между нами не избежать, но это было скорее любопытно. Вероятно, все дело в том, что, умерев, перестаешь цепляться за жизнь, да и бояться мне надоело еще давным‑давно. Быть может, каждому человеку отпущен определенный лимит страха, и свой я уже исчерпала.
Однако стычки не вышло. Неудачливый охотник вдруг остановился, глядя куда‑то мне за спину, а потом пробормотал весьма изощренное пятиступенчатое ругательство, махнул когтистой лапой и бегом кинулся в ту сторону, откуда еще доносились звуки погони.
Я оглянулась.
За моей спиной стоял Ловчий. Он всегда появлялся совершенно бесшумно и точно вовремя.
— Не стоит вмешиваться, — проронил он, насмешливо глядя на меня. — А для того, чтобы опробовать свои силы, лучше поищи другой объект. Разгоряченный погоней семидесятилетний амбал тебе еще не по зубам.
— Мне нужно сказать тебе «спасибо»? — поинтересовалась я. — Ты всегда будешь заботиться обо мне?
— Нет. — Ловчий равнодушно пожал плечами. — Только до тех пор, пока ты нужна моей Королеве.
Откровенно, не правда ли?! И весьма лестно.
Меня бесило выражение спокойного самодовольства на лице Ловчего. Он, уверенный и крутой, свысока смотрит на прыгающую перед ним пигалицу. Ну что же, раз так вышло, почему бы не опробовать свои способности на нем? Роль гоняемого по коридорам новобранца не для меня, мне нужно во что бы то ни стало вызвать к себе уважение. А поэтому я сосредоточилась, сжимаясь, словно пружина, и ударила… вернее, я должна была ударить Ловчего в грудь, но он каким‑то невероятным, почти дьявольским, образом смог уклониться, прокатившись по полу. И в следующую секунду я оказалась накрепко прижата к его груди.
Волчьи глаза, нагло усмехаясь, смотрели прямо в мои.
— А я тебе тем более не по зубам, — произнес он.
Я отчаянно собирала все силы, чтобы вложить их в попытку вырваться… В совершенно безрезультатную попытку. Он оказался сильнее, и даже мои особые способности, на которые я возлагала столь великие надежды, не помогли!
— Как ты это делаешь? — спросила я, перестав трепыхаться в его сильных руках.
— Всякую защиту или нападение можно преодолеть. Считай, что это нечто наподобие поединка воли. Ты вкладываешь свои умения, я свои — и ты проигрываешь!
— Ты меня научишь сражаться?
Ловчий в деланом изумлении приподнял бровь.
— А я думал, ты справляешься со всем сама. Сама учишься питаться, сама лезешь в драку, не научившись еще ничему. Кажется, догадался: ты — Совершенно Особенная Девочка. Тебе не надо ничему учиться, ты и так сильнее всех.
Я вспомнила слова старухи на совете магов. Хорошо, что я теперь уже не краснею… или краснею?… Вместо зеркала передо мной были сумасшедшие волчьи глаза, очень опасные и вместе с тем удивительно притягательные. Может статься, как раз из‑за этой опасности.
— Я бы хотела учиться у тебя, потому что ты — лучший, — я сделала попытку улыбнуться, но, опять же, не уверена, что она была удачной.
— Ты храбрая девочка, из тебя, должно быть, выйдет толк, — он разжал руки и провел пальцем по моей щеке.
От этого полуласкового жеста я вздрогнула словно от удара.
Он снова криво усмехнулся и выпустил меня.
— Будь осторожна, Красная Шапочка. В этом лесу полным‑полно диких и злых волков. Ты нужна Королеве, и стая знает об этом, поэтому не трогает тебя… без лишней нужды. Так не давай им повода. Если волка хорошенько разозлить, он обязательно нападет, и только потом, когда уже будет поздно, подумает, что, возможно, не стоило этого делать. Поняла?
Я кивнула.
Ловчий отвернулся и пошел прочь.
— Возьми меня на охоту!
Он резко, словно налетев на невидимую преграду, остановился.
— Что? — произнес он, не оборачиваясь.
— Возьми меня на охоту. Я хочу научиться охотиться. Ты же сделал меня такой, какой я стала, а значит, несешь за меня ответственность!
— Ответственность?! — Ловчий одним прыжком оказался подле меня. Кажется, поворачивался он уже в воздухе. — О какой ответственности ты говоришь? Каждый за себя, и выживает только самый сильный… и, я бы сказал еще, что самый умный. Таков закон стаи.
— Ты не такой, как они!
Ловчий расхохотался. Должно быть, сегодня я говорю исключительно веселые вещи.
— Только не пытайся повлиять на меня или привязаться ко мне. Ни то ни другое не пойдет тебе на пользу. Да, совсем забыл. Есть еще один главный закон стаи, весьма способствующий выживанию: служи Королеве!
И он ушел, а я почувствовала себя какой‑то… оплеванной, что ли…
Интересно, что бы случилось, если бы не вмешался Артур и меня бы сделали вампиром в Московском Доме? Как бы ко мне относились там?… Хотя у диких все решает сила. Нет, здесь у меня больше шансов покончить с положением пешки и заставить мир крутиться сообразно моей воле.
Я снова подняла голову и тут заметила Виолу.
— Надо же, какая честь видеть тебя! — произнесла она, плавно приближаясь ко мне по коридору.
Мы с ней всегда ненавидели друг друга. С самого первого класса. С тех пор как она пыталась приблизить меня к себе, покровительствуя мне и надеясь, что я стану ее преданной собачкой, войдя в ее личный фан‑клуб. Разумеется, этим надеждам не суждено было сбыться. И тогда она стала подстраивать мне всяческие гадости. Тогда она была Виолой Карпушкиной — дочерью известного банкира, самой обеспеченной и популярной девочкой в классе. На фоне нее я казалась нищенкой, бледной молью рядом с яркой экзотической бабочкой. К тому же обстоятельства складывались так, что наши интересы постоянно сталкивались — то в журналистском кружке, то на учебе. Десять лет в состоянии холодной войны, то и дело переходящей в откровенные стычки, — это вам не шутка! Не удивительно, что появившийся в нашем классе новенький сразу же попал в пересечение наших интересов. Правда, вели мы себя по‑разному. Виола предпринимала активные шаги, чтобы завоевать его симпатию, а я — тушевалась и отводила глаза… А потом наши жизни переменились. И моя, и Виолы. Я вижу злую иронию судьбы в том, что мы с ней снова оказались в одном лагере и судьба вновь поставила нас лицом к лицу, столкнув сейчас вот в этом коридоре.
— Послушай, — устало сказала я, — не вижу смысла продолжать бесполезные распри. Мы теперь как бы на одной стороне…
— Ах, так?! — лицо Виолы исказилось от ярости. — Ну конечно, не имеет смысла! Ты же у нас везунчик! Избранная!
