их добровольной преподавательнице классических языков, сразу упавшей в его объятия? Похоже, ему это пришлось по душе». Ей было также любопытно, пребывает ли он по-прежнему в шоковом состоянии.
Когда он сегодня сядет за вкусный горячий ужин и будет наслаждаться покоем и уединенностью своего жилища в горах, то у него вполне может возникнуть желание, чтобы учительница латинского языка в гольфах держалась от него подальше…
— Разумеется, — продолжала сестра Джозефина, не дождавшись ответа от Кэйси, — больше всего мы просто хотим быть в дружеских отношениях с новым соседом. И совсем не обязательно, чтобы это было выражено как-то материально.
Кэйси улыбнулась и пожала руки монахиням.
— Я люблю вас обеих, вы знаете это. Не беспокойтесь по поводу Джеффри Колдуэлла. Мы все прекрасно поладим, и, может быть, он все-таки согласится продать нам этот участок.
Однако позже, уже лежа в постели, Кэйси отнюдь не была уверена в том, что Джеффри продемонстрирует большую готовность оказать услугу Ордену Святой Екатерины, чем его предшественник. Да и зачем ему это? На то, чтобы провести первый за три года отпуск на другом конце страны, в одном из самых тихих и красивых уголков Беркшира, должны быть серьезные причины. Он, наверное, долго и настойчиво искал такое прелестное место, как владения Сэса Рэсбоуна, где можно насладиться тишиной и покоем. А Кэйси, как бы ни была она привязана к своим девочкам, слишком хорошо знала, что находиться от них на расстоянии, меньшем полета брошенного камня, значило не иметь на этот покой никакой надежды.
Она очень устала, ушибленная нога ныла. Кэйси закрыла глаза и представила себе миндалевидные зеленые глаза Джеффри, которые смотрели на нее с еле сдерживаемой страстью. Рано или поздно сестры Джозефина и Джоан заведут с ним разговор о продаже земли. Она знала, что так и будет. В конце концов, они ничего при этом не теряют. Джеффри ответит отказом. И это она тоже знала. Что тогда? Он еще больше отстранится от монахинь, их подопечных и от Кэйси. Так что у нее не будет возможности завести бурный летний роман, даже если бы она этого захотела.
О чем только она думает! Кэйси перевернулась на живот и принялась мысленно считать воображаемых овец, которые сначала превратились в байдарочные весла, а затем в капельки воды, сверкающие на загорелом теле Джеффри Колдуэлла. Ей не удавалось выбросить его из головы. Она никогда не встречала такого мужчину раньше. Зачем он приехал в Беркшир, если мог отправиться в любую точку земного шара? Зачем он поцеловал ее? Какой была его жизнь в Лос-Анджелесе?
Она испустила стон и сунула голову под подушку. Что с ней происходит? Ведь Джеффри Колдуэлл пробудет на Восточном побережье всего несколько дней и уедет. А она вернется в Вашингтон, к Магинну, к своим коллегам, к своей безмятежной, но лишенной естественной простоты жизни.
Наконец, пересчитав всех воображаемых овец, она забылась беспокойным сном.
На следующее утро Кэйси проводила занятия на поле, раскинувшемся на окраине лагеря. Укрывшись в тени раскидистого клена, она села на траву, подложив под больную ногу подушку, и извинилась перед ученицами, что не успела проверить их контрольные по греческому.
— Проверю к завтрашнему дню, — пообещала она.
Девочки понимающе переглянулись и захихикали.
Она посмотрела на них самым строгим взглядом.
— Я сказала что-то смешное?
Девочки выпрямились и хором ответили:
— Нет, мэм.
Кэйси меньше чем за два дня пребывания в лагере поняла, что именно эта группа подопечных Ордена Святой Екатерины прибегает к обращению «мэм», когда лжет или хочет скрыть какой-то совершенный поступок. Но что смешного нашли они в не проверенных вовремя контрольных?
Кэйси решила не заострять на этом внимания. Может быть, они по собственной инициативе скажут, что их так развеселило. Впрочем, она и сама могла легко догадаться. Каждой из этих маленьких «трудных девочек» было известно, что их взъерошенную преподавательницу классических языков, разбившую себе коленку, возил в больницу Джеффри Колдуэлл, последний объект их воздыханий и новый сосед. Им также было известно, что он привез ее обратно к себе на ланч в домик на берегу реки, где они были только вдвоем.
Двенадцатилетние девочки обладают сверхъестественной способностью знать все и обо всех.
— Страница семьдесят шестая, — произнесла Кэйси строго, — дательный падеж.
Она открыла нужное место в книге, ожидая, что ученицы последуют ее примеру, но не услышала привычного шелеста переворачиваемых страниц. Кэйси вздохнула. Значит, сегодня с девочками будет трудно.
Затем она услышала, как простонала Эмба:
— Ну разве он не великолепен!
Кэйси знала, что такую высокую оценку Эмба могла дать только мужчине или лошади. Она оторвалась от учебника и проследила за взглядом одиннадцати пар глаз, прищурившихся от ярких лучей августовского солнца. По лесной тропинке, которая пересекала старую проселочную дорогу, ведущую на территорию Сэса Рэсбоуна, поднимался Джеффри Колдуэлл. Кэйси постаралась придать своему лицу невозмутимое и бесстрастное выражение и закрыла книгу, заложив пальцем семьдесят шестую страницу. Она знала, что девочки будут внимательно наблюдать за ее поведением, и поэтому дала себе слово не терять самообладания.
А все-таки она не могла не любоваться, пусть и исподтишка, подтянутым высоким мужчиной, приближавшимся к ним. Легкий ветерок ворошил его темно-каштановые волосы. Стройную фигуру облегали синие брюки и полосатая рубашка. В самом деле, он был великолепен.
Наконец Кэйси перевела взгляд на своенравных учениц.
— Довольно, Эмба.
Увидев их, Джеффри приветственно помахал рукой, и все они, включая Кэйси, заметили его ослепительную улыбку.
— Дорого дала бы, чтобы не быть одетой в эту идиотскую форму, — проворчала Эмба.
Несколько девочек тут же ударились в воспоминания о пережитых накануне речных приключениях и своевременном появлении Джеффри Колдуэлла. Куда приятнее быть спасенными интересным мужчиной, чем двумя монахинями и преподавательницей латыни.
— Как вы думаете, мисс Грэй, может, нам следует выяснить, не нужно ли ему чего-нибудь? — спросила Люси с нарочитой скромностью.
К притворной застенчивости и обращению «мисс Грэй» девочки прибегали, чтобы добиться желаемого. Однако Кэйси не собиралась поддаваться на эту уловку, тем более в такой ситуации.
— Я уверена, мистер Колдуэлл сам знает, что ему нужно, — ответила она сухо.
— Может, он заблудился? — предположила Лесли.
Кэйси вынуждена была признать, что на этот раз ей не совладать со своими воспитанницами. Она и сама была не в состоянии в присутствии Джеффри сосредоточиться на упражнениях по употреблению дательного падежа. Так как же можно было требовать этого от двенадцатилетних девочек!
— Ну, с добрым утром! — приветствовал их Джеффри, приблизившись.
— Доброе утро, мистер Колдуэлл, — ответила Кэйси официально, помня, какой пример должна подавать своим подопечным. — Можем ли мы быть вам чем-нибудь полезны?
Он не отрывал глаз от ее хрупкой фигурки. Она сидела, прислонившись спиной к широкому стволу клена, вытянув больную ногу на подушке, и выглядела, по его мнению, еще прелестнее, чем накануне. Белокурые волосы блестели, длинные локоны были расчесаны и тщательно уложены. От вчерашнего взлохмаченного вида не осталось и следа. Вместо лагерной формы на ней был бледно-голубой сарафан, обнажавший покрытые легким золотистым загаром плечи, вместо спортивных тапочек — белые сандалии из тонких изящных переплетенных ремешков.
Ему до боли хотелось прикоснуться к ней, взять на руки, прижать к себе, раствориться в ней без остатка. Но рядом были эти маленькие хулиганки, наблюдавшие за происходящим, и она смотрела на него отрешенным «монашеским» взглядом. Джеффри вежливо улыбнулся и произнес:
