— Если вы так страшно заняты, — сказала Макси с меньшим сарказмом, — то что вы здесь делаете?
— Жадно поглощаю сандвичи, с раздражительной и очаровательной женщиной, которая по совершенно загадочным причинам дрожит при виде меня и не хочет сказать, где я мог ее видеть раньше. Это, конечно, не ответ на ваш вопрос, и вы замучаете меня, пока я не отвечу. Одну секундочку.
Макси быстро соскользнула в ледяную воду.
— Тогда я пойду дальше. Если бы я могла предположить, что помешаю вам, то выбрала бы другое место.
Но Картер спрыгнул в воду вслед за ней, обрызгав шорты и блузку. Взяв за плечи, он повернул ее к себе. Глаза его были сужены и полыхали огнем.
— Да что с вами в самом деле? — требовательно спросил он, и Макси ощутила его горячее дыхание.
Она было попробовала не настойчиво высвободиться, но Картер крепко удерживал ее, ожидая ответа. Макси стояла очень спокойно и смотрела ему прямо в глаза. На мгновение ей показалось, что в них мелькнуло смущение, но она точно не была уверена.
— Мне кажется, — начала она презрительно, но с явно ощутимым волнением в голосе, — что этот вопрос вы прежде должны были задать самому себе. Всего хорошего, мистер Ричардсон.
К ее удивлению, он ослабил хватку, но вместо того чтобы извиниться за грубость, прижался к ней и расхохотался.
— Макси, дорогая моя, наверное, мы никогда не сможем подружиться. — И передразнивая ее, проговорил: — Всего хорошего, мисс Хантер.
Макси плеснула ему в лицо водой и повернулась, чтобы уйти, пока он хохотал, но со зла не обратила внимания, куда идет, и наступила на край острого камня, лежащего на дне ручья. От боли она вскрикнула, однако, вспомнив, что Картер за ней наблюдает, подавила боль и забралась на большой сухой камень. Кровь сочилась из маленькой, но глубокой раны на лодыжке, однако она решила не обращать на это внимания и перепрыгнула на другой камень.
Неожиданно Картер оказался рядом с ней, стоя в холодной воде.
— Я полагаю, вы так же легко можете ходить по гвоздям, как и переваривать их. — И он взял ее за локоть. — Разрешите сделать вам перевязку, пока вы не истекли кровью.
Макси рывком освободила локоть от его руки.
— Я прекрасно себя чувствую. Оставьте меня в покое.
Стоя на камне, она оказалась лицом к лицу с ним. Глаза их встретились.
— Я, наконец, понял секрет вашего обаяния, — сказал он с ядом в голосе.
Макси глубоко вздохнула. Поняла ли она, что он сказал? Разве нельзя просто забыть о его репутации и разобраться во всем самой? Может быть, он старается понравиться ей, а она препятствует этому? Макси откинула волосы со лба и поморщилась из-за саднящей боли в лодыжке.
— У меня все в порядке, ну, правда. Дайте мне пройти.
— А кто вас держит?
Затем, не говоря ни слова, Картер достал из кармана платок и подал его Макси.
— Спасибо.
Она склонилась, чтобы осмотреть рану, но потеряла равновесие. Картер подхватил ее за плечи и не дал упасть. Он мог бы сразу же отпустить ее, но вместо этого подхватил на руки и приподнял над водой. Макси, ощущая, что холодная вода причиняет еще большую боль, обняла Картера за шею и застонала. Картер накрыл ее сухие сжатые губы своими — теплыми и влажными. Макси почувствовала слабость, ее тело стало безвольным, и в тот момент, когда Макси уже стала отвечать на поцелуй, он поставил ее на камень.
— Ноги закоченели, — сказал он и широко улыбнулся. — Сможете дойти до дома?
Когда Картер выбрался на берег, она бросила платок в воду и язвительно заметила:
— Конечно, смогу.
Боль в ноге почти прошла, и Макси уже не обращала на нее внимания, быстрей прыгая с камня на камень и удаляясь от того места, где стоял и смотрел ей вслед Картер Ричардсон-младший, продюсер, режиссер и распутная свинья.
Он дважды поцеловал ее. Зачем? Потому что на нее не произвели впечатления его титулы и она просто игнорировала его авторитет, может, потому что она отказывалась ему подчиниться, или, может быть, потому, что она, пожалуй, единственная молодая женщина в округе, не испытывающая страстного желания отдаться ему? Такой ли он человек на самом деле? Или, может быть, он поцеловал ее потому, что она ему нравилась?
— В любом случае, — вслух произнесла Макси, обнаружив свои забытые тапочки, — он просто теряет свое драгоценное время даром.
7
Макси была занята несколько дней, а Картер и его свита отчаянно готовились к заветной среде. После сильной субботней грозы и потоков с неба, в воскресенье шел тихий дождик. И пока труппа репетировала на веранде, Макси на кухне готовила пончики. До приезда в Леннокс они несколько недель репетировали пьесу в Нью-Йорке. Сейчас они работали над первым актом, и Макси, слушая реплики, произносила их про себя. Вечером, когда Макси сидела на кухне и пила чай с мятой, пришла Люсинда. Она сделала прическу, волосы поблескивали, и выглядела она эффектно. Люсинда села напротив Макси, держа бокал с шерри. Макси слабо улыбнулась.
— Ты заставляешь меня ощущать себя старой каргой, Люсинда Лейн. Так было всегда.
— Но раньше тебя это не беспокоило. Тебя увлекала только работа. Представляю, как ты переживаешь, наблюдая за нашими репетициями, в то время, как тебе приходится стирать белье и скрести полы.
— Я не против работы по дому, — не очень уверенно произнесла Макси.
Люсинда отпила из бокала.
— Я совсем не это имею в виду, ты меня прекрасно понимаешь. Ведь непросто было взять и навсегда покинуть театр. Только скажи, я переговорю с Картером, и он возьмет тебя ассистентом или еще кем- нибудь. У тебя есть навыки, опыт.
— Да, но он не знает об этом. Спасибо тебе. Ты знаешь, твой босс и я вряд ли найдем общий язык.
— Я слышала. Не устаю повторять ему, что у него просто повадки муравьеда. Я-то сначала подумала, что вы быстро подружитесь. Но если уж Картер считает тебя угрюмой отшельницей…
— Он что, так и сказал?
— Не совсем так. По-моему, это прозвучало иначе. — Люсинда хихикнула. — Толстокожая. Грубо, правда. В любом случае он обожает работу и вкалывает словно проклятый.
Макси откинулась на спинку стула. Боже, сколько лет она не сидела вот так, болтая с подругой.
— Обожает работу? Люсинда, послушай, единственное, что он обожает — это деньги.
— Макси, ты начиталась об этом в бульварных изданиях.
— Вспомни, я три года играла в Нью-Йорке. Ты единственная актриса, которая хвалит его.
— Макси, большинство актрис, действительно хороших актрис, дали бы откусить себе ухо, чтобы только играть у него. А посредственная актриса никогда ничего хорошего о своем продюсере не скажет. — Люсинда прикрыла рот ладонью. — О, Макси, я не хотела… Извини меня.
— Люсинда, не извиняйся. Конечно, я посредственная актриса. Я это прекрасно понимаю. Потому что я тут стираю белье и скребу полы, как ты правильно заметила.
Люсинда облегченно улыбнулась.
— Ну, так как ты решила? Поговорить мне с Картером?
— Нет, — покачав головой, сказала Макси. — Он ведь так и не знает, что я была связана с театром,
