Аманде, точно не замечая матери, что, по его мнению, весь сыр — бор разгорелся из — за того, что донне Летисии почему — то не нравятся рыбаки. Он и не думал, что у донны Летисии имеются такие предрассудки. Он всегда почитал ее за большую либералку. И вот — он разочарован! Он просто вне себя от изумления и горечи! Его мать оказалась свыше всякой меры приверженной своему сословию…
Шум голосов достиг слуха Гаспара, собиравшегося было отойти ко сну, и он спустился в гостиную, чтобы выяснить, в чем дело, — и немедленно вступился за подрастающее поколение, которое, ощутив поддержку деда, удвоило свои нападки на мать. Аманда даже выразила мнение, что обвинения матери не случайны и имеют под собой какое — то другое основание, чем сословные предрассудки. Уж не приходилось ли ей самой с кем — то сталкиваться из той деревни в прошлом? Может, поэтому она с такой яростью обрушилась на них? Тут Гаспар поспешно закруглил разговор, отправив детей спать, а после того, как они удалились, обратился к опечаленной Летисии.
— Для чего ты им столько всего наговорила? Все дело в том, что тебя до сих пор мучают воспоминания о Рамиру, не так ли? Лично я считаю, что дети не должны жить среди твоих призраков.
Летисия с видом бесконечной усталости опустилась в кресло.
— Да, конечно, — с горечью произнесла она, — моих призраков… Я очень одинока, папа. Мне теперь кажется, что в жизни человека бывает только один шанс найти свое счастье. И я упустила свой шанс.
Гаспар задумчиво посмотрел на нее.
— А почему бы тебе не попытаться вернуть этот шанс?
Лицо Летисии выразило недоумение.
— Что — то я не понимаю тебя, папа.
— Мне бы хотелось, чтобы ты была счастлива, и не важно с кем, — объяснил Гаспар.
— Но ты сам когда — то говорил, что мы с Рамиру живем в разных мирах, — напомнила отцу Летисия, — и что у нас ничего не получится.
На это Гаспар возразил, что человеку свойственно время от времени менять свои убеждения.
— Да, но Рамиру женат и у него счастливый брак, — не слишком уверенно произнесла Летисия.
И на это у Гаспара был ответ. Его не интересует семейное положение рыбака. Его не интересует, счастлив он или нет. Его волнует одна — единственная вещь — то, что любимая дочь ощущает себя не счастливой. Если она считает, что Рамиру Соарес может составить ее счастье, — пусть отнимет его у этой женщины, рыбачки. Она, Летисия, слишком хороша для того, чтобы страдать. Почему бы ей не проявить дерзость, не рискнуть удариться в эту авантюру — ведь она ничего не потеряет, зато, наконец, успокоится. Если Рамиру не удастся отбить у его жены, значит, следует раз и навсегда похоронить эту мечту. Но если он тоже любит ее по — прежнему, почему бы им не попробовать начать все заново? Это лучше, чем пребывать в бесконечных сомнениях, терзаниях и одиночестве… К черту здравый смысл, провозгласил Гаспар, плес¬нув себе и дочери коньяка.
Летисия, пораженная его словами, проговорила:
— Но то, что ты предлагаешь … это безумие!
— Здравомыслие — признак старости, — изрек Гаспар, — а ты еще молода и прекрасна. И ты не должна быть одна.
Летисии вдруг стало весело, как бывало всегда, когда она оказывалась на пороге какого — то рискованного предприятия. Она с наслаждением потянулась.
— Пожалуй, мне и в самом деле нужно вы¬пить, — согласилась она. — Выпьем за молодое безумие, отец!..
* * *
Франшику по завоеванию им непокорного города Форталезы теперь развивалась в двух направлениях: во — первых, он помогал Франсуа в строительстве его дома на проданном им же пустынном участке, во — вторых, он усиленно втирался в доверие к доктору Гаспару.
Первая часть его деятельности была кипучей, но не слишком плодотворной, и ограничивалась тем, что Франшику бестолково носился перед бульдозером, выравнивающим часть дюн для закладки фундамента. Франшику страдал запоздалыми угрызениями совести. Кабы знал он, что Франсуа может ему впоследствии пригодиться, разве продал бы он ему эту никуда не годную землю! Но Франсуа был по — прежнему в восторге от участка, словно видение некоего оазиса среди этой пустыни непрестанно стояло у него перед глазами.
Зато вторая часть деятельности Франшику, имевшая целью завоевание доктора Гаспара, оказалась куда более удачной. Франшику изо всех сил обрабатывал Плиниу: тому отводилась в его замыслах большая роль. Когда — то в перерывах между мойкой машин — этим скромным занятием в незапамятные времена оба зарабатывали на жизнь — Плиниу очень неплохо играл в футбол. И теперь, это могло пригодиться, не говоря уже о том, что Плиниу стал доверенным лицом Гаспара Веласкеса.
И вот имея эту небольшую поддержку, Франшикy однажды ворвался в кабинет доктора Гаспара, — когда тот со своей дочерью, по которой вздыхал Франсуа, размышлял над тем, отчего вдруг упала цена на лангуста.
— Франшику, ты не имеешь права врываться на поле, не спросив разрешения у судьи, — завидев его, строгим тоном произнес Гаспар, — тебе, по — моему, лучше увести команду с поля.
Франшику сообщил, что он как раз пришел с обратной целью: он во что бы то ни стало решил привести команду на поле.
— Объясни, — сказал заинтригованный Гаспар. Летисия, зная о пристрастии отца к футболу, тут же поспешила оставить игроков вдвоем, чтобы ее нежного слуха не коснулись все эти ужасные слова: «гол», «пенальти», «очки».
— Я узнал, что у вас есть футбольная команда, — решительно приступил к делу Франшику.
Гаспар ответил утвердительно. Да, у него есть отличная, непревзойденная команда, которая уже тридцать две игры идет без поражений. Франшику усомнился в исключительных способностях команды Гаспара. Он желает проверить, так ли уж она хороша. Для этого он предлагает провести игру: команда бизнесмена Гаспара Веласкеса против команды бизнесмена Франшику. С пивом и закуской после матча. Он лично готов вытереть слезу досады со щеки сеньора Гаспара после поражения его команды.
— Ну это мы еще посмотрим! — азартно потирая ладони, сказал Гаспар. — Все детали обговори с Плиниу. Он мой заместитель по вопросам благородного британского спорта.
Этого — то Франшику и надо было. Он изложил Плиниу суть дела. Игра состоится во что бы то ни стало, и то, что у него на самом деле пока нет команды, это не беда. Команду надо набрать в кратчайшие сроки.
— Но как? — с пессимизмом в голосе спросил Плиниу. — Все наши ребята разлетелись как птицы: Рей играет во Франции, Ромарио и Бебето — в Испании, Таффарел в Португалии… Правда, здесь, в Форталезе, околачиваются без дела Сантана и 3етти.
— Отыщи их, сынок, — дал команду Франшику, — пообещай им луну с неба, чтобы они собрали хороших парней… А у меня тоже есть один на примете…
Франшику имел в виду Франсуа.
Тот, услышав намерения приятеля сделать из него, Франсуа, футболиста, сначала решительно воспротивился, но Франтику умел убедить кого угодно.
… Дня не прошло, как Франшику уже на поле демонстрировал Франсуа знаменитый финт Сократеса, придуманный для того, чтобы застать защиту врасплох. Еще через день Франсуа научился принимать мяч на грудь. Минули сутки, и Франсуа знал, чего нельзя делать в штрафной площадке. А еще через пару дней художник и архитектор Франсуа забил в ворота свой первый гол и удостоился скупой похвалы Франшику, Плиниу и тех ребят, которые пришли на поле тренироваться вместе с ними …
* * *
Ссоры между Амандой и Витором случались нередко и, как правило, по вине последнего. Но при этом Витор обнаруживал перед сестрой такое превосходство ума, пытаясь с ней помириться, что гнев поневоле сменялся в Аманде восхищением его необыкновенной изворотливостью, умением поразить ее какими — то неожиданными доводами и убедить в том, что никакой ссоры не было, а имело место простое недоразумение.
И теперь Аманда, решившая не сдаваться и не мириться с Витором, как бы далеко ни простиралось его красноречие, ждала брата с нетерпением. Они — одного поля ягоды, и обойтись ему без нее какое — то
