знаешь! Я – майор Буша, временно и. о. комбригады. В непосредственной связке будешь работать с нашими разведчиками. Вот, знакомься, – майор кивнул на вошедшего в кабинет уже знакомого Филину старшего лейтенанта. – Этот, кхм-м, военный с фонарем под глазом, командир взвода разведки, старлей Белоконь или для узкого круга Задира.
Лейтенанты пожали руки, продолжая слушать майора.
– Ты, Задира, поступаешь со взводом в его подчинение. Полное, полное подчинение, до конца ЕГО операции! Тебе ясно, старлей?!
– Есть в полное подчинение, – угрюмо ответил Белоконь.
– И без твоих штучек, ясно? Тут, Задира, такие «верха» в операции Филина заинтересованы, что если она провалится по нашей с тобой вине или оплошности, то мы не то что армии дальше не увидим, а нас с тобой даже овощные базы в Мухосранске не возьмут охранять. И это в самом лучшем случае, если не посадят... И это только обеспечение... Так, это ясно. Дальше. Все, что нужно: карты, информация, все у майора Климова, это наша «спецура». Вооружение...
– У нас все с собой, – произнес Филин.
– А субординацию у вас и правда не блюдут, зоопарк сплошной, все орлы-крокодилы. Не перебивать старших не учили?
– За «работой» времени нет на мелочи.
– Ну-ну, не пыли, лейтенант, молодой еще! Ладно... Короче, кругом, лейтенанты, и шагом марш знакомиться и взаимодействовать. И без массажа морд!
Филин в сопровождении офицера-десантника вышел из кабинета Буши. По длинному коридору штаба шли плечо в плечо молча.
– Меня Андреем зовут, – протянул старлею руку Проценко. – Пацаны Филином. Да и позывной на «работе»...
– Клим. Для работы, друзей и позывной – Задира, – произнес в ответ старший лейтенант. – Ну, пойдем!
– Давай пацанов мирить – нам работать вместе...
...Такое было их общее знакомство без малого двенадцать лет назад. Тот двадцатилетний старшина- срочник, дембель, лучший разведчик роты, который уже тогда был награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» и который затеял всю эту катавасию, и был Вадим Горик, или просто Горе...
Потом их военные пути-дороги часто пересекались. В Абхазии прапорщик Горе со своим взводом десантников очень выручил группу Филина... А следующая их встреча была уже в Карабахе, когда Андрей выводил свою группу после длительного «свободного поиска». Они тогда прихватили в плен одиозного полевого командира Мусу Шукюрова, правда, только со второго раза прихватили. А до этого...
Был первый «свободный поиск» за Мусой... Тогда по генеральской глупости практически полностью погиб его только-только созданный разведдиверсионный отряд «Сова». Их накрыли залпами дивизиона «Градов», и двадцать шесть пацанов, все новобранцы, остались лежать на плато близ кишлака Мадагиз. Он вывел тогда остатки своего отряда, а в штабе округа набил при народе жирное генеральское рыло и сорвал с него погоны... Один из тех погонов Филин сохранил и носил его с собой во внутреннем кармане «на сердце» везде, куда бы ни забрасывала его такая сумбурная и беспокойная судьба, считая его своим амулетом...
Но тогда... Тогда он, разжалованный после драки с генералом в старлеи капитан свое последнее, как оказалось, в отряде задание выполнил и даже перевыполнил...
Они спустились с гор со своим пленником к городишке Кривой Базар. К вечеру 5 января 1991 года группа вышла к блокпосту у въезда в город.
– Три пятерки. Сова вызывает блокпост, – начал колдовать над рацией штатный радист группы Бульба.
Видимо, их ждали, потому что рация ответила практически сразу.
– Слушаю вас, 555. Сова. На связи Горе.
Андрей и Игорь, его бессменный замок Медведь переглянулись: неужели?
– Нужен проход. Пятнадцать верховых.
– Встречаем.
– Встречай, Горе. Филин на связи.
Они потихоньку вытягивались на дорогу из зеленки в сотне метров от блокпоста. А навстречу бежали около десятка вооруженных солдат. Впереди всех... Да, это был он! Прапорщик Вадим Горик, Горе. Старый добрый друг.
– Филин! – заорал он, не добегая. – Пацаны! Ха-а! Вот это да-а! А нам хвосты накрутили, мол, идет группа из глубокого рейда, и если прозеваете Сову, всех на Чукотку дослуживать! Так это вы, что ли, и есть?!
– Мы, Вадик. – Бандера и Горе обнялись, словно давно не видевшиеся братья.
– Давай, Горе, принимай гостей, – подзадорил его Кабарда.
Через двадцать минут они были в штабе батальона, которым командовал Задира, капитан Клим Белоконь. Это действительно была приятная встреча. Но первое, что сделал тогда Андрей, взялся за радиостанцию:
– Гнездо, ответь Сове.
– Гнездо на связи.
– Вышли на Кривой Базар. Сова в гостях у Задиры.
– Отлично, Сова.
– Гнездо, что по координатам нашей базы?
– Грачи поработали. Там чисто! Филин, почему не выходили на связь?
– Занимался своим гостем.
– Подробнее! – рявкнул в рации голос Бати.
– Хозяин базы со мной. Завтра на «коробочках» Задиры выезжаем домой.
В радиоэфире возникла пауза, а потом Батя проговорил:
– Филин, здесь Первый, он все слышал. Если ты своего гостя довезешь живым и невредимым, считай, что ничего не было. Понял?! Ничего!!!
– Понял, Батя. Конец связи!
...Старым друзьям было что вспомнить, да и «шило» было в достатке. Но усталость валила с ног, а назавтра предстоял сорокакилометровый марш, по не самой легкой дороге. В общем, и Задира, и Горе поняли Андрея. Устал...
Филин провалился в короткий глубокий сон, а друзья смотрели на этого, в сущности, еще мальчика и старались не производить никакого шума.
...После этого Андрей встретился с прапорщиком Горе еще раз... В 97-м, когда выводил своих израильских учеников на практику, в район боевых действий в Ливане.
Странная была та встреча, из разряда нереальных...
30 октября 1997 года. Ночь. 2.30...
...Группа его курсантов лежала в засаде уже больше четырех часов, и Андрей дал разрешение на отдых – по оперативным данным, их клиенты должны были появиться только к утру.
На снайперских точках остались бдеть четверо курсантов, еще столько же расползлись по сторонам в боевое охранение, остальные же улеглись тут же, на небольшой полянке. А Филин, нацепив на голову наушники рации, стал медленно вращать ручку настройки, пытаясь не столько прослушать эфир, сколько убить какую-то непонятную дрожь во всем теле. Он пытался обмануть себя, уговаривая тем, что устал, мол, но... Он точно знал, что с ним происходит. Такое бывало и раньше... Еще тогда, в отряде... Предчувствия! Он всегда предчувствовал то, что должно было произойти. И готовился к этому... Их, разведчиков- диверсантов, учили верить в свои предчувствия, потому что они не просто плод напряженно работающего мозга, а плоды опыта. И никто и никогда не спрашивал и уж тем более не смеялся, если командир вдруг менял маршрут и уводил группу в другую сторону. Или поднимал людей из засады... Иногда он и сам толком не мог объяснить, почему это делал, но всегда оказывался прав, в конце концов. Почему? Да потому, что на войне особенно обостряются все чувства и восприятия, а если ты еще и многоопытный профессионал... Что-то увидели твои глаза, что-то услышали уши – твое сознание еще и не сообразило, в чем дело, а мозг,
