– Братья? – только и спросил Вадим.
– Гранд. Алексей Гранкин. Капрал. Сержант из «зеленых»[23] . Замок. Пянджский погранотряд...
– И за Пяндж наверняка бегал?
– Пару раз... – ответил Гранд.
– Вайпер. Збигнев Бжиевски. Сержант. В пошлом майор-десантник Войска польского. Разведчик. Воевал в тогдашней Югославии...
– Бывал здесь?! Давно?
– Не тута. Пенч лет на позад... Проты босняков та хорватов...
– Ясно...
– Джагглер. Богуслав Иванишевич. Капрал-шеф. Воевал здесь три года назад.
– Где здесь?
– Богуслав – косовский серб. Родился в селе Плешин...
– Так это ж совсем рядом!
– Правильно, Вадим, он местный житель. Но в группу попал не только из-за этого – он пулеметчик, каких поискать...
– Что, в самом деле Фокусник? – Горе крепко пожал руку Богуславу.
– Знаешь, Горе... Думаю, что даже с моим Змеем можно было бы сравнить. Помнишь моего Лешку Гузенко?
– Погиб Змей... – Прапорщик как-то резко погрустнел. – Здесь, в Югославии, в 96-м...
– Да, я знаю... Мне Медведь рассказывал... – На глаза Андрея навернулась невольная слеза.
– И Тюлень твой тоже погиб... – Горе разлил остатки спирта из первой фляги по чашкам. – В Чечне... В 98-м, под Самашками...
– И про него знаю, Вадик... Жаль! Хорошие мужики были, настоящие!..
– Помянем?.. Третий тост!
Все встали, не сговариваясь, наклонили свои чашки так, чтобы из них пролилась на пол маленькая струйка, и выпили не чокаясь.
Старая традиция «братишек» – так поминать своих погибших боевых товарищей, мол, пусть они тоже выпьют с нами, за нашим столом...
Они помолчали немного, и Андрей поднял глаза на Вадима:
– Ну вот, прапор. Это наша группа...
– Что-то вы мне очень напоминаете разведчиков-диверсантов в «свободном полете»... Я прав, капитан?
Андрей посмотрел на Задиру:
– Не потерял нюх, прапорщик, а?
– Мой кадр! – улыбнулся в ответ Клим. – Сам воспитывал!.. От молодого салабона-призывника!
– Было дело... – улыбнулся Вадим в ответ.
– Тебя самого-то, прапор, как сюда занесло?
– Попутным... – Горе посмотрел задумчиво на своих старинных друзей. – После Чечни попал старшиной роты в Псковскую дивизию. Съездил в Ливан на годик, арабчуков уму-разуму учил, заодно деньжат немного поднакопил... Правда, зацепило меня там маленько... В Воронеже отлежался... Майор там один был, комбат... Как узнал, как и где я служил, пристал, шо банный лист к заднице... Потом предложили вернуться взводным в нашу бригаду – майор расстарался, а я и не раздумывал. А что!.. Офицеры старше майора все старые знакомые, прапора – тем более!.. Оформил перевод из Пскова... За арабские деньги квартирку прикупил, трехкомнатную... Так последних два года и тянул... Пару раз съездил в «Свободную Ичкерию», «носорогов» дрессировать... Опять поцарапало... Я, честно говоря, уже даже подумывал на пенсию сваливать! А что? Я в армии уже четырнадцать лет, на заднице по складам не сидел, сами знаете... Выслуги у меня уже больше тридцати лет – все ж год за два с половиной да год за три... Мне ж тридцать два всего отроду и выслуги столько же! Натуральный анекдот!..
Горе дотянулся до второй баклаги со спиртом и сноровисто разлил содержимое по стаканам. Потом подошел к печке, подбросил в жаркую топку несколько поленьев и вернулся за стол.
– ...А тут меня полгода назад вдруг Артист разыскал! Позвонил в штаб бригады! Там как узнали, кто и откуда звонит, аж на уши все встали! Давай меня по городку бегать разыскивать! Смех, да и только!.. Ну, вот он и предложил съездить взводным на Балканы, проветриться...
– Подожди!.. – поднял руку Задира. – Он же еще в 96-м, до той моей плюхи под Гудермесом, за пару месяцев, в Москву уезжал. В Центральный штаб ВДВ!..
– И что? – удивился прапорщик. – Все правильно – уезжал! И служил в штабе наш полковник на генеральской должности...
– Ну и?..
– «Ну и»!.. У Дяди Васи генеральские лампасы просто так не дают! Видать, полковнику Буше нужна была еще одна командировочка в горяченькое место! Я так думаю... Вот он обо мне и вспомнил заодно...
– Так Артист здесь, в Косово? – гаркнули в один голос Андрей и Клим и аж приподнялись со своих мест.
– Чего повскакивали-то, капитаны? – Горе был абсолютно невозмутим. – Давайте-ка накатим лучше еще по одной на душу населения!..
Они выпили, пожевали сала, но...
– Слушай, кусок... – приподнявшись, Клим через стол навис над прапорщиком. – Если ты сию минуту не расколешься и не скажешь, где сейчас Артист, – я тебя кончу прямо здесь, на глазах у народа! Как Тарас Бульба сына! Чем я тебя породил, тем я тебя и убью, на хрен! И тебе будет перед пацанами стыдно!
– Сам-то понял, что ляпнул? Это как вообще? По лбу, что ли?..
Разведчики уже давно ухохатывались, слушая диалог старинных друзей, держась за животы. В этих луженых тренированных желудках уже плескалось по сто пятьдесят чистого спирта, и затуманенные алкоголем мозги требовали небольшой встряски.
– Так, все! Достал ты меня, салабон!
Задира вышел из-за стола сбросил с себя куртку и тельник, оголяя торс.
– Выходи бороться, слон![24]
– Кто? Я – слон?! – Горе последовал примеру Задиры, оголив свой торс. – Да я тя щас на раз-два сделаю!
Два взрослых еще молодых мужика, улыбаясь, пошли в «хоровод», поигрывая рельефными мышцами...
Андрей смотрел, посмеиваясь, со стороны на эти мужские забавы, а мозг его сверлила одна мысль:
«Мама дорогая!!! Вы только посмотрите на этих вояк!.. Мои ровесники, нам же по тридцать два – тридцать три, а что с ними жизнь натворила? Е-мае!.. На теле что того, что другого клейма негде ставить – сплошь одни шрамы! Резаные, стреляные!.. А все туда же – бороться! – И тут он поймал сам себя на другом. – А ты-то сам, Андрюха? Какого хера тебе на пенсии не сиделось? Сейчас был бы уже дважды пенсионер... Вон, на пляж выйти, и то комплексуешь из-за своих меток!.. Телки на тебя засматриваются!.. А друзья смеются, что похож на того кота из мультика „Том и Джерри“ – если воды в рот наберешь, она вся через твои дырки и вытечет...»
Он вскочил из-за стола и встал между «противниками»:
– Так! Я буду рефери как старший по званию! – объявил. – Правила: никаких ударных приемов, только чистая борьба! Не хватало нам еще синяков на ваших табло и международного скандала! Кто нарушит – изгоняется на мороз! Ясно?
Оба противника кивнули.
– Тогда... Начали! – И он махнул рукой.
Горе, недолго думая, бросился в ноги Задиры, схватил его одной рукой за бедро, второй прихватил под мышку и приподнял над полом. Прием был прост и незатейлив, если знаешь армейский курс боевого самбо – вывести тело противника горизонтально над землей и приземлить его на плечи, переворачивая в воздухе вверх ногами. Дальше делай что хочешь – от такого удара противник, как правило, был выведен из строя секунд на тридцать-сорок...
