Пираты и эгерийцы осторожно бродили по сокровищнице.
Эохайд чувствовал, что его разбирает смех. Держась за руку Игерны, он прокряхтел:
— Надо же… Смотри, сколько золота… Если выберемся…
Он хрипло засмеялся.
Люди уже протянули руки к золоту, однако дон Орио сердито одернул их:
— Эй, неймется? Каждый свое получит, не торопитесь! Кто первый схватит королевское золото, потащит на себе двойной груз. Нам это добро еще волочь на корабли. Забыли?
— А мы? — вклинился Счастливчик.
— И вы потащите, — рассмеялся капитан. — Не беспокойтесь, расплачусь за работу честь по чести!
— Это как? — спросила Игерна. — Как с поденщиками — медный риэль в два дня?
Пираты загоготали, к ним присоединились и эгерийцы.
— Как с наемными солдатами — семнадцатая доля от цены. Чтоб еды на что имелось купить, пока до людей добираться будете! — рассмеялся Ронкадор.
Пираты хмуро поухмылялись, но по их лицам можно было понять, что эта идея их не особо веселит.
Под руководством лейтенанта Веринто эгерийцы принялись набивать золотом и платиной мешки — по восемь десятков фунтов на человека. В каждый такой входило множество золотых украшений и драгоценных камней.
Взгляд Ронкадора выделял из груды золота то статуэтку обнаженной женщины со щупальцами вместо рук, с глазами из сапфиров и преогромными клыками; то браслет, покрытый чеканными оскаленными мордами чудовищ, то корону, вполне достойную любого короля Старых Земель, если бы не гнусные богохульные изображения, ее покрывающие.
Но тут он увидел изумруд размером с апельсин, на котором была с величайшим искусством выгравирована птичка и готовая к нападению змея. Камень был так прозрачен, что буквально светился изнутри. На всякий случай Орио поднял его и положил в опустевший патронташ на поясе — мало ли… Потеряется еще, а стоимость огромного изумруда, оправленного в червонное золото, даже не поддавалась оценке.
Кто-то из пиратов ковырнул тесаком восьмиугольник в центре зала и сплюнул — слой золота был не толще парусины.
Эохайд равнодушно стоял и смотрел на суету. Странные мысли приходили ему в голову. Незнакомые, страшные мысли.
Как будто некто огромный и сильный смотрел сейчас на мелких букашек, таскающих в лапках золотистые крупинки.
Между тем бродящие по сокровищнице пираты обнаружили в углу нечто занятное — огромный, футов пятнадцать шириной бездонный колодец, окруженный бордюром из редкостного белого нефрита, покрытого изображениями исполинских чудовищ с длинными шеями. Настолько длинными, что, стоя на земле, чудища могли свободно дотянуться до солнца и луны и пожрать их — чем и занимались.
Попробовали посветить вниз — но увидели лишь густую тьму.
— Да, вот колодец, так колодец, — с долей восхищения бросил Скороно, десятник морских пехотинцев. — Может, туда нагадить — а то тут вроде отхожих мест не видать?
— Дурак, — бросил сосед, — не кощунствуй: вдруг туда жертв всяким мерзостным богам бросали? Пусть в мире покоятся.
— А может, они как раз и гадили туда, — заржал в ответ Скороно. — Надо ж им было куда-то дерьмо девать? Народу тут по всему видать много было!
— Да нет — скорее уж это простой колодец: народу-то и вправду много в этой храмине обреталось — тысяч десять запросто влезет.
— Ну, ваше преосвященство, — обратился к епископу Ронкадор, — если я правильно понял, мы пришли куда шли, и можете не сомневаться — все, что должно, Святая Церковь получит. Однако же не вижу никаких стражей, коих оставили тут ата-аланцы — как гласят легенды. Думаю, если и были такие, то за тысячи лет они испустили свой нечистый дух.
— Не было бы никого, кто радовался бы этому более меня, сын мой, — ответил Серчер. С лицом суровым и скорбным он начал бормотать молитву.
Прислушавшись, Эохайд различил:
— Славно имя твое среди всех живущих и не живущих. Благи дела твои и помыслы твои. Не оставляй же верящих в тебя! Не отнимай руки твоей от мира сего. Пусть не придут времена злые и черные, не подступит великий мор и глад! Отврати посланцев Тьмы от детей твоих, не допусти демонов смерти на землю! А если уготовано это испытание тобой, Вседержителю, и неотвратимо оно, надели силой противостоять ему до конца и повергнуть легионы бесовские! Все мы на земле грешной есть дети твои. Не оставь же нас без надежды! Не лишай защиты созданных по образу и подобию твоему!
— Эй, хойделлец, — толкнул Счастливчика в плечо немолодой эгерийский матрос, — никак сомлел?
— Да, приятель, тут воздух спертый.
— Не воздух… — бросил моряк. — Тут что-то иное.
Эохайд с удивлением посмотрел на него.
Эгериец ткнул пальцем в каменный колодец.
«Что он имеет в виду?» — только и успел подумать пират.
И тут под потолком сокровищницы, прямо над колодцем, промелькнул странный отблеск…
Год 3342 от Возведения Первого Храма. 1-е число месяца тао.
Ничьи Земли. Коралловая бухта.
Дон Аррано да Нуньес стянул шляпу и провел ладонью по коротко стриженным волосам.
В тени, казалось, было еще жарче.
С мостика было видно, как на палубе «Нуэстра Кивирры» человек пять матросов возились, пытаясь стащить с трупа пирата доспех. Задача им предстояла трудная — как расстегивать все эти защелки и замки, не повредив, знатоков в команде «Леопарда» было не сыскать. А Нуньес был настроен получить «железного Густава» целым и невредимым — он стоил приличных денег.
Внизу, у фок-мачты отдыхал десяток матросов. От внимания старшего офицера не укрылось, что время от времени кто-то из них нет-нет, да и принимался тревожно озираться.
Впрочем, то же самое хотелось сделать и ему.
— Странно, ветер не шибко сильный, а волны вроде повыше стали… — с какой-то вымученной усмешкой изрек один из моряков.
— Это бывает, — лениво ответил другой матрос. — Где-то шторм прошел, вот отголоски сюда и докатились.
— Может быть, только вот как посмотришь, так и кажется, что сейчас выплывет Змей-Шаргат со своей Ахайдой, да и сглотнет вместе с кораблем…
— Молчи, осел! — ответил второй, не отрываясь от своего занятия (вязал коврик из плетей старых канатов). — Не накликай!
— Осел? Это кто тут осел? Я осел? Да нет, осел, похоже, та скотина, что обрюхатила твою мамашку! — вскочил молодой матрос, сжимая кулаки.
— Эй, там! — строго прикрикнул старпом. — Придержите-ка язык. Нечего устраивать бабьи свары!
— А что я, сеньор? Вы вот ему скажите… — заканючил молодой.
— Довольно! — рассердившись, оборвал его Нуньес. — Разбаловались — забыли, что плетка на свете есть? Так быстро вспомните!
Моряки успокоились, а капитан второго ранга тяжело вздохнул.
Было видно, что люди боятся, пусть и всеми силами стараются этого не показать.
Что ж, он мог понять их. Он сам боялся, потому что чувствовал сгущающуюся буквально с каждым часом угрозу.
