Соломенный Губерт захотел, чтобы и его отключили. Тогда странный Человек С Клешнями отключил и его. Сделал он это, прокусив клешнёй печать на каблуке сапожка, обутого на его левую ногу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В ЗООлогическом саду
Глава шестнадцатая, в которой Соломенный Губерт с Анечкой-Невеличкой попадают в Зоологический Сад
ТАК СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ С Анечкой-Невеличкой попали в Зоологический Сад. Сразу же за воротами они увидели Верблюда, на шее которого висела грифельная доска. На доске было написано:
РАССТЕГНИТЕ МНЕ ГОРБ!
Соломенный Губерт трижды прочитал надпись слева направо и трижды справа налево. Не обнаружив ничего подозрительного, он объявил Анечке, что Верблюд просит расстегнуть горб.
— А как он расстёгивается? — спросила Анечка-Невеличка.
— Про это не написано.
— А застёгивается как? Может быть, на пуговицы?
— Скорее на пряжку. Ведь сумки из верблюжьей кожи всегда застёгиваются на пряжку.
— А вы умеете пряжки расстёгивать? — спросила Анечка.
— Не приходилось пока.
— А я умею.
— Когда это вы научились?
— Когда волов запрягала.
— Да Верблюд же вон какой громадный! До горба не дотянешься!
Тут Анечка трижды хлопнула в ладоши, и Верблюд, подогнув колени, улёгся.
— Вот и не громадный! — сказала Анечка-Невеличка и стала ощупывать верблюжью спину, отыскивая застёжки.
— Глядите-ка, у него на спине три больших собачки! — воскликнула она.
— Какие такие «собачки»? — удивился Соломенный Губерт.
— Которые на чертополохе растут и в подол вцепляются.
— Понятно! — сказал Соломенный Губерт. — Клубочки такие с крючочками!
Анечка-Невеличка вытащила из верблюжьей шерсти все три «собачки», и горб сразу же расстегнулся.
— У него тут радио! — удивился Соломенный Губерт.
— А зачем? — едва успела спросить Анечка, потому что послышался голос:
— Благодарю вас!
— За что это вы меня благодарите? — спросила Анечка.
— Ни за что я вас не благодарю, — ответил Соломенный Губерт.
— Вы же только что поблагодарили меня!
— И не думал даже!
— Благодарю вас! — повторил голос.
На этот раз Анечка ясно видела, что благодарил не Соломенный Губерт, — она следила за его губами. Благодарил не он. Благодарило радио.
— Я — Корабль Пустыни, — проговорил голос и, помолчав, повторил: — Я — Корабль Пустыни!
— Верблюд пожелал нам представиться, — догадался Соломенный Губерт.
— Я полагаю, нам тоже не мешает это сделать. — И он сказал: — Я — Соломенный Губерт!
— Я — Анечка-Невеличка, — сказала Анечка-Невеличка.
— Очень приятно! — сказало радио.
— До чего странный корабль! — шепнула Анечка-Невеличка. — У него даже флажка нету!
Но тут голос опять заговорил и говорил так долго и так печально, что Соломенный Губерт даже призадумался, и Анечка-Невеличка тоже призадумалась.
А говорил печальный голос вот что:
Я — Корабль Пустыни, плыл я по Сахаре. Я — Корабль Пустыни, повидал я свет. Я — Корабль Пустыни и при государе Личным дромадером* состоял сто лет.
Под палящим солнцем я в песках тащился. Суток сто — не меньше, пить хотелось — жуть А пока тащился, сильно истощился, Счастье, что в оазис вдруг уткнулся путь.
Помню, долго пил я у колодца воду — Человек такую тёплую не пьёт… Ровно век служил я правящему роду В царстве, где бывает лето круглый год.
Жаркие самумы мне в глаза пылили, Брёл я без дороги из последних сил. Сколько всякой клади на меня валили! Но — как царь корону — я её носил.
Целый век в пустыне — это срок не малый. Долгая дорога, что ни говори! Словно царь, вступал я в города, бывало, И меня встречали кликами цари.
Я — Корабль Пустыни, помню время оно — Царства бедуинов золотые дни. И ещё оазис помню я зелёный, Где жевал я листья и лежал в тени.
Верблюд свесил голову, и голос в ящике смолк. Соломенный Губерт долго молчал, и Анечка- Невеличка тоже долго молчала.
Наконец она сказала:
— Мне кажется, он спит!
Соломенному Губерту тоже показалось, что Корабль Пустыни спит, и, чтобы не разбудить Верблюда, он, отойдя на цыпочках подальше, сказал:
— Наш Большой Друг спит.
— Вы считаете его нашим Большим Другом?
— Конечно! Он ведь так здорово рассказал, как плыл по Сахаре.
— Значит, он защитит нас, если мы попадём в беду.
— По-вашему, такое может случиться?
— Конечно! — сказала Анечка-Невеличка, и тут же ей показалось, что они уже попали в беду. Кто-то крепко вцепился в её руку. Оглянувшись, Анечка увидела здоровенную Обезьяну, которая корчила рожи и всё крепче стискивала Анечкину руку.
— Что вам угодно? — испуганно спросила Анечка. Обезьяна, продолжая корчить рожи и стискивать Анечкину руку, ничего не ответила.
— Она по-нашему не понимает! — сказала Анечка и попросила Соломенного Губерта поговорить с Обезьяной на иностранном языке.
— ТАМЧТО ТАМВАМ ТАМУ ТАМГО ТАМДНО? — спросил Соломенный Губерт у Обезьяны.
Однако Обезьяна по-прежнему корчила рожи и не отвечала. Причём одной рукой она сильно- пресильно стискивала Анечкину руку, а другой куда-то показывала.
— Глухонемая она, что ли? — забеспокоилась Анечка-Невеличка.
Не успел Соломенный Губерт ответить, как Обезьяна и его схватила за руку, а затем куда-то потащила обоих.
— Мы в беде, — тихо сказал Соломенный Губерт. — Нам не следует уходить от нашего Большого Друга.
Но это было невозможно, Обезьяна не отпускала их и продолжала тащить.
— Куда она тащит нас? — нервничал Соломенный Губерт.
