— Посмотрим, посмотрим, — не унимался тракторист. — Ты попробуй оставь его возле машины одного. Другого такого чертенка, как он, тут не сыскать.
— Что чертенок, то правда, — сказал я, — но красть он у меня ничего не собирается.
Цыганенок, до сих пор сидевший в лодке и затаив дыхание слушавший наш разговор, вдруг вскочил на ноги, выпрыгнул на берег и стремительно, без оглядки, помчался к зарослям ивняка в глубине залива.
— Ну зачем же так обижать человека? — сказал я с упреком.
— Тоже мне человек! — ухмыльнулся другой тракторист. — Цыганская душа, ясно тебе? Вора помиловать — добро погубить. Во всяком случае, гляди в оба!
Мне не хотелось продолжать разговор с трактористами, я подождал минут десять, но Яша не возвращался. Тогда я снова оттолкнулся от берега и поплыл на середину озера.
Возвратился я лишь после того, как мне надоело грести. Трактористов на берегу уже не было, их машины снова загудели по ту сторону шоссе. Веснушчатый мальчишка спал в тени ивняка. Яша стоял возле машины, он, как видно, давно меня ждал, одна его рука была за спиной.
Вытащив из воды лодку, я поднялся на берег.
— Привет, Яша!
— Привет!
— Что ты там прячешь за спиной?
— Ничего, — ответил Яша. — Наловил для тебя немного рыбы.
Он показал добрую полсотню пескарей, нанизанных на прутик.
— Это все мне?
— Тебе.
— За что же?
— Так.
— Что ж, спасибо, — сказал я и взял рыбу. — Когда же ты успел столько наловить? Ведь у тебя и удочки не было.
Яша лукаво подмигнул:
— Для тебя найдется. Рыба сама лезет ко мне в руки. А вот Гатё, — он указал грязной ногой на спящего мальчишку, — все время злится, что поймать ничего не может, удавиться готов…
Только спрячь рыбу подальше, а то деду Марину только того и надо. Больше тогда не показывайся ему на глаза. Я открыл багажник.
— Впрочем, мне бы не следовало принимать эту рыбу, — сказал я.
— Почему? — встревожился цыганенок. — Ты не ешь ее?
— Не потому, что не ем. Ловить ведь запрещено?
— Только нам с тобой запрещено, — успокоил мальчик. — Другой сунет деду Марину поллитру, и он закрывает глаза.
Я засмеялся и положил рыбу в багажник. Потом достал свои рыболовецкие снасти и, отобрав несколько крючков, протянул их Яше.
— Мамочка! — воскликнул он. — Ты живешь по-царски, дяденька!
Потом он смерил меня недоверчивым взглядом:
— Ты в самом деле даешь их мне?
Он взял с благоговением крючки, достал откуда-то из-за пазухи спичечную коробку и спрятал бесценный дар. Едва успев сунуть коробку на прежнее место, он вдруг с испуганным видом воскликнул:
— Дед Марин идет! Запирай багажник!
Рыбнадзор появился внезапно. У старика был сонный вид, и он щурил глаза при ярком солнце. К его щеке пристала соломинка.
— Ну как, поплавал? — спросил он.
— Поплавал, — ответил я и угостил его сигаретой.
— И меня покатал, дедушка Марин, — с гордостью вставил Яша.
Но лучше бы он помолчал.
— А ты все еще тут! — гаркнул старик. — Я что тебе говорил, нечисть этакая! Чтобы духу вашего тут не было! Марш!
Он замахнулся вытертой до блеска палкой, но Яша уже улепетывал мимо ивняка в сторону шоссе.
— А ты! — пнул дед Марин спящего Яшиного дружка. — Дома дрыхни сколько влезет, а тут тебе не место.
Мальчишка проснулся, испуганно вытаращил глаза, вскочил на ноги и кинулся прочь, однако старик все же успел стукнуть его палкой по заду.
— Бандюги проклятые! — кричал вслед беглецам старик. — Глаз не сомкнуть из-за них.
Ворча и бранясь время от времени, старик потопал в обход залива — на противоположном берегу появились другие мальчишки.
Притащив лодку на траву, я быстро разобрал ее, рассовал части в мешки и укрепил их на багажнике. Настало время и мне собираться домой. Переодевшись, я завел мотор.
Когда машина выехала на дорогу, я заметил далеко впереди две маленькие фигурки. Поехал вдогонку. Как я и предполагал, это были Яша и его веснушчатый приятель. Они брели посреди дороги, лениво шлепая босыми ногами и поднимая тучки пыли.
Я остановил машину и открыл дверцу.
— Ну, залезайте! Была не была, подвезу вас до Хисара. Ты, Гатё, садись сзади, а Яша сядет рядом со мной!
Лицо цыганенка вдруг расцвело, да иначе не скажешь, на его лице расцвела самая красивая улыбка, какую я когда-либо видел в своей жизни. Он влез в машину, сел возле меня и притих. И молчал до самых городских окраин, где выстроились в ряд одинаково новые домики цыганского квартала.
— Вот здесь остановите, дяденька! — сказал он.
Мальчишки вылезли из машины, затем Яша просунул в окно смуглую голову со слипшимися черными космами и сказал на прощание:
— Спасибо за все, дяденька! До свидания! Может, еще увидимся. — И, немного подумав, добавил с серьезным видом, совсем по-взрослому: — И чтобы ничего плохого между нами не было!
— Дай бог! — усмехнулся я, и машина тронулась.
Я еще долго видел в зеркале, как посреди дороги стоял одинокий мальчишка, провожающий взглядом машину. Но вот за поворотом маленькая фигурка исчезла.
Жертва науки
Наукой и техникой я стал заниматься, можно сказать, с самого раннего детства. Ассистентом у меня был младший брат Монка (в те времена, как и сейчас, родственные связи в научных кругах были нередким явлением). Мне уже стукнуло десять, а в этом возрасте, как известно, фантазия человека не знает границ. Мой пятилетний брат, ассистент, на заре нашей научной деятельности еще не умел читать. У него не было ни моих знаний, ни опыта, но все это он восполнял какой-то неукротимой любознательностью, иными словами, всюду совал свой нос и, как говорила наша бабушка, был ко всякой дырке затычка. Должен обратить внимание и на другое важное обстоятельство: нас частенько колотили с помощью всевозможных орудий, начиная с отцовской руки и кончая обструганной специально для этой цели кизиловой палкой.
А это при тогдашних условиях развития науки имело немалое значение. Самые большие авторитеты внушали всем и каждому, что лучший учитель человека — палка.
Перво-наперво нас с братом увлекло горнорудное и литейное дело. Сейчас я попробую рассказать, как и почему у нас зародился интерес к этим на первый взгляд не столь привлекательным отраслям науки и техники. Я хочу рассказать при этом о трудностях и преградах, которые нам пришлось преодолеть на своем тернистом пути, а также о жертвах, принесенных нами во имя торжества дела.
Недалеко от нас, в большом двухэтажном доме, жил богатый торговец Милтиадов. В принадлежавшем ему магазине «Париж» торговали рыбой, икрой и всевозможными деликатесами. У торговца был один-
