— В Караганде!
— Я тебе что, проститутка вокзальная, шутки со мной шутить?
— Привокзальная, — поправил ее Голованов.
— Тебе лучше знать! — мгновенно парировала жена, однако голос ее уже был не столь напористый: — И все-таки?
— Догадайся с двух раз.
— В командировке?
— Молодец! — похвалил он. — В Краснохолмске.
— Так мог бы и предупредить. Меня или дочь.
Привыкший за годы жизни к подобным разворотам, Голованов удивленно присвистнул — его верная подруга умела так обставить любой разговор, любой конфликт, навязанный ею, что всегда в виноватых оставался он.
— Или мы тебе уже…
— Стоп! — тормознул он ее. — А кому же я говорил про командировку? Дяде Ване из котельной?
— А может, своим шлюхам! — расширила жена круг особо информированных.
На этом пассаже можно было бы и мобилу выключить, однако, зная ее характер, он спросил устало:
— Ладно, кончай балаган. Чего звонишь?
— Да как тебе сказать… интересуюсь мужем. К тому же хотелось бы знать, когда вернешься?
— Чтобы успеть помыть посуду?
— Дурак! — подвела черту жена и вырубила мобилу.
Голованов невесело усмехнулся. Оказывается, он тоже мог достать ее, да только кому все это надо? Жить под одной крышей и оставаться соседями в постели?
Худшего варианта не придумать.
Положив мобильник на журнальный столик, покосился на Агеева, который был в курсе его семейных неурядиц и делавший сейчас вид, будто занят собственными проблемами.
«Интеллигент хренов!»
Старина Агеев, с которым он прошел добрую половину горячих точек планеты и который понимал бывшего командира разведроты без слов, отреагировал на его мысли по-своему.
— Жена? — уточнил он, хотя и без того было ясно, что звонила Голованову не тетя Нюся из коммерческой палатки, у которой он вечерами покупал бутылочное «Жигулевское» — иного пива не признавал.
Голованов кивнул утвердительно.
— И чего желает?
— Не знаю, — пожал плечами Голованов. — Впрочем… думаю, что жизнь у девушки не задалась, как того ей хотелось. А виноват кто? Естественно, муж-паразит, который не смог ни коттеджа на Рублевке построить, ни… Впрочем, пошла бы она! Да вот только дочку жалко.
Голованов покосился на Агеева и негромко добавил:
— Но как только она поступит в институт или того раньше замуж выйдет, в тот же день разведусь.
Агеев только вздохнул уклончиво. По себе знал, развод этот как прыжок в бурлящую речку с высоченного моста. Или сразу солдатиком, или никогда. Думая о своем, молчал и Голованов. И вдруг спросил, усмехнувшись:
— Слушай, Филя, ты в приметы веришь?
— Ну! А чего это ты вдруг?
— Да ничего. Просто хреново наша с тобой командировка началась. Сначала эти менты с опросником в руках, теперь моя Клава… Как бы не накаркали чего.
— Всяко бывает, — согласился Агеев. — Надо будет на ночь ноги помыть.
Глава восьмая
Подполковника Краснохолмской наркополиции Моисеева здесь, видимо, знали в лицо, и
не успели Сергачев с Моисеевым выбраться из оперативной машины, как толпа вдруг угрожающе загудела и надвинулась на веревочное ограждение, которым было обнесено то место, где двумя выстрелами в упор был расстрелян Мешади Джалал. Первая пуля попала в грудь, под самое сердце, второй выстрел, контрольный в голову, был сделан в тот момент, когда Бай уже лежал на асфальте. А в промежутке между этими двумя выстрелами был убит из того же пистолета телохранитель Бая, не успевший даже дотянуться до своего ствола.
Что и говорить, заказ! А в том, что это заказное убийство, в наркополиции никто даже и не сомневался. Он был исполнен профессиональным киллером, который, ко всему прочему, обладал олимпийским хладнокровием и мог в счи-таные секунды просчитать любую ситуацию.
Поджидая свою жертву в подъезде дома, где в трехкомнатной квартире проживал Джалал, киллер позволил его телохранителю открыть тяжелую металлическую дверь, позволил ему переступить порожек, и, когда тот вошел в тамбур подъезда, а следом за ним дверной проем заслонила массивная фигура Джалала, он спустил курок. Первую пулю послал в грудь Джалала, после чего, не позволив опомниться телохранителю, завалил и его двумя выстрелами в голову, и только потом сделал последний выстрел, контрольный.
А затем спокойно скрылся с места преступления на незаметной машине, которая, судя по всему, поджидала его неподалеку от подъезда.
По крайней мере, именно такую картинку нарисовал Моисееву следователь прокуратуры, время от времени поглядывающий на усатых и неусатых, но одинаково крепких мужиков «кавказской национальности», которые уже заполняли собой все пространство перед домом и глухо роптали, то и дело выкрикивая какие-то проклятия в адрес милиции, следователя и оперов в штатском, работавших на месте преступления. В какой-то момент даже казалось, что еще минута-другая — и эта толпа агрессивно настроенных мужиков прорвет веревочно-лоскутное ограждение и, выламывая из асфальта бордюрный камень, бросится на представителей правопорядка.
Судя по отдельным выкрикам, которые доносились из толпы, они обвиняли в этом убийстве краснохолмскую милицию и требовали ответной крови. Безразлично какой, но крови. И бог знает во что мог бы вылиться этот нарастающий ропот толпы, если бы не впечатляющий вид троих рослых сержантов с автоматами на груди, которые могли бы и полоснуть — сначала поверх голов, ну а ежели и этого покажется мало, то и пониже.
Выслушав следователя, Моисеев повернулся к Сергачеву и негромко спросил, кивнув на толпу:
— У вас там в столице подобное не случается?
— Всяко бывает… — Сергачев пожал плечами. — Помню, несколько лет назад какая-то заварушка случилась русских с торговцами, и одного из них ножом пырнули, так уже через полчаса по Ленинскому проспекту шла многотысячная толпа боевиков и требовала немедленной расправы над убийцей.
— И чем закончилось? — хмыкнул Моисеев.
— Позволили им спокойно разойтись, ну а потом… Точно, конечно, я не знаю, но, судя по всему, уже на уровне Московского правительства были приняты какие-то меры, и насколько я знаю, ничего подобного больше не повторялось.
— Придется, видимо, и нам кое-какие меры принять. Тем более что все эти кавказцы задействованы на той наркоте, что толкают на наших рынках. Торгаши и те, кто их прикрывает.
«Господи, к чему он всю эту воду в ступе толчет?» — закипая гневом, думал Сергачев, одновременно стараясь вспомнить, где и когда он уже сталкивался с очень похожим убийством, причем очень недавно. И вдруг его словно озарило.
Да! Ну конечно! Раннее утро, подъезд дома, вернее, два подъезда дома в Центральном округе Москвы и два трупа. С той только разницей, что там было сделано по одному выстрелу, точно в голову. В лоб.
