— Вы что тут творите?! — завопил Западинский. — Вы мне ответите за насилие! — Он стал демонстративно тереть якобы поврежденную руку.
— Не надо вони, Западинский, — негромко и брезгливо сказал Грязнов, вытирая свои пальцы носовым платком, будто держал в руках какую-то гадость. — А вот за свои поганые поступки отвечать вам придется. И звонить никому не надо, не помогут. Наверху с вами уже решено. Сдают вас, Западинский. Оттого я сам и приехал за вами, это понятно? А сейчас мы выгребем ваш сейф, письменный стол и выкачаем все, что имеется в компьютере. И после этого… — Грязнов с улыбкой посмотрел на Турецкого. — Дальше вам расскажет Александр Борисович, с которым вам была уже предоставлена высокая честь познакомиться. Но вы ни хрена, извините, не поняли и не побежали сдаваться, а продолжили свою гнусную работу…
— Вы мне все ответите! Нет у вас никакой власти! Я требую, чтобы мне дали возможность позвонить на Старую площадь!
Он вдруг вспомнил, что справа, на приставном столике, находится как минимум десяток телефонов, и схватил какую-то трубку. Но Грязнов и тут показал себя. Обойдя стол, он взял широкой ладонью целую связку телефонных проводов и резким движением вырвал их все из розеток. У Западинского даже челюсть отвалилась. Он резко нажал на кнопку вызова секретарши. Никто, естественно, не отвечал. И Западинский устало рухнул обратно в свое вращающееся кресло.
— Вот так-то лучше. — Грязнов опять выглянул в приемную и сказал Карамышеву, который ожидал своего выхода. — Сергей, давай приступай. Ты в компьютерах, я знаю, сечешь. Нам надо все забрать.
Сергей вошел в кабинет, пристроился у компьютера, занимавшего все пространство бокового стола слева от Западинского, и включил его. И пока аппаратура приходила в рабочее состояние, вытащил из ящиков стола несколько коробок с дискетами.
Вошла смертельно перепуганная Ирина в сопровождении двоих молодых людей.
— Вы здесь работаете? — спросил у них Грязнов.
— Нет, они авторы, — ответила за них тихим голосом секретарша.
— Подойдет, — кивнул Грязнов и начал объяснять им, цитируя Уголовно-процессуальный кодекс, чем сейчас здесь будут заниматься.
И началось. Грязнов изымал документы, а Турецкий все наименования вносил в протокол. Они словно бы давили на Западинского психологически. Одно дело, когда тебя какие-нибудь оперы шмонают, им можно и нагрубить, и нахамить, и послать покруче, а с генералами как-то сложно: свою непонятную линию гнут.
Наконец работа в кабинете завершилась. Оставались формальности, которыми занимался Турецкий. Грязнов же, выйдя в приемную, где сидела притихшая, словно мышка, секретарша с большими глазами и всеми прочими, тоже немалыми, достоинствами, и, вздохнув, попросил попить.
Ирина с готовностью порхнула к стеклянному шкафу, достала сразу несколько бутылок разных напитков и взглядом спросила, какую открыть. Грязнов указал на зеленую, на «Тархун». А отпив глоток шипящего приторно-сладкого напитка, выдохнул:
— Прелесть!.. И вы — прелесть, Ирочка… Вот бы да мне такую секретаршу, горы бы свернул!..
— И где вы их… сворачиваете? — Кокетство немедленно проснулось в ней. И как-то очень ловко задвигалось, побежало по всему подбористому и щедрому телу.
— Ох, и не говорите! — притворно вздохнул Грязнов, ероша рыжую свою шевелюру, точнее, ее остатки, скорее создающие впечатление присутствия прически. — Жулье всякое ловлю. МУР — знаете такую организацию?
— Да кто же о нем не слышал! — расцвела девица.
— Ну вот, а я — его грешный начальник.
— Ой, как интересно! — Она продолжала активно цвести. — Но ведь я тут работаю. У Виталия Борисовича… А что ему будет?
Грязнов равнодушно пожал плечами:
— Скорее всего, долго теперь не увидитесь. Так что думайте, прелесть моя. Я вам на память визиточку свою оставлю. Вдруг надумаете? Вот и позвоните, а я буду очень рад вас услышать, увидеть, ну и… как придется. Позвоните? И свой телефончик дайте…
— Я подумаю. — Кокетство так и хлынуло из нее.
«Балда, конечно, но попка!..» — мечтательно сказал сам себе Грязнов, возвращаясь в кабинет.
Все было закончено. Карамышев даже успел запаковать собранные материалы в две большие картонные коробки, которые обнаружил в комнатке для отдыха господина олигарха. Суетливо откланявшись, ушли понятые. Можно было двигать дальше. Но на Западинского напало упрямство. Он категорически отказывался куда-то ехать, а если и мог согласиться, то разве лишь в присутствии собственного адвоката.
Грязнову это надоело.
— Вы сами пойдете или мне вызвать спецназ? Тогда поплететесь, господин хороший, под конвоем и в разобранном виде. Не думаю, что вы хотите предстать перед вашими бывшими сотрудниками и вообще коллегами в таком неприглядном виде. Ну?
— Адвоката!
— А он вам не нужен, — вмешался Турецкий. — Вот предъявим обвинение, тогда и увидитесь с ним. А пока вы можете помешать следствию, находясь на свободе. Понятно объясняю? Давайте, поднимайтесь, у вас еще будет возможность переодеться и собрать все необходимое для переезда в следственный изолятор.
— Я никуда с вами не поеду!
— Вячеслав Иванович, вызывай конвой. Кстати, надо ж и эти ящики транспортировать. Сережа, скажи нашим, они в бухгалтерии, что мы едем на дачу к этому господину. Ты — с нами. Там тоже надо будет вычерпать всю информацию. Заодно и с одним толковым специалистом познакомишься. Парень, говорят, — настоящий ас. Гениальный хакер, как его характеризует этот господин, — Турецкий небрежно ткнул в Западинского большим пальцем.
Западинский, видимо, не вслушивался в смысл того, что говорил Турецкий, но он подумал, что если и сможет что-либо изменить в своей судьбе, это произойдет именно дома, на даче, где он все равно найдет возможность дорваться до телефона. А там! В общем, надо ехать, иного выхода не будет. К тому же еще неясно, что это у них за спецназ. Может, два-три таких же мудака, которых просто расстреляет сенежская охрана. А списать?.. Тут всегда найдется возможность. Абу имеется для этого…
— Ладно, — решился он, поднимаясь. — Я поеду. Не надо никакого вашего спецназа, сам пойду.
Он взял со стола связку своих ключей и, проходя через приемную, грубо швырнул их на стол секретарши.
— Я скоро вернусь! — заявил он резко. — Следи за порядком!
— Сережа, позвони, чтоб забрали ящики, и догоняй нас, — сказал Турецкий.
А вот Грязнов, проходя через приемную, обернулся и лукаво подмигнул Ирине. Отчего она вмиг избавилась от страха, которым умел хорошо пользоваться Западинский, держа своих сотрудников в жестких рукавицах.
«Ах ты, бесовщина! — хитро жмурясь, покачал головой Грязнов. — А ведь девка запала… Саня, конечно, смеяться станет, но где ж нам на всех мэнээсов-то набрать?..»
Чем ближе подъезжали к Сенежу, тем тревожнее становилось на душе у Западинского. Он увидел, когда выходил, возле подъезда здания белый полицейский «форд», увешанный дополнительными фарами, сиренами и разноцветными мигалками, словно праздничная елка. Но это — пустяки. Впритык к нему стоял довольно вместительный микроавтобус с затемненными стеклами, возле которого прохаживался высоченный парень в штурмовой броне, каске с забралом и с короткорылым «калашом» под мышкой. Не человек — машина. Еще их называет братва «тяжелыми» и никогда не желает с ними связываться. Сколько их там, в микроавтобусе, один черт знает…
Грузный хозяин машины сидел на переднем сиденье. Турецкий рядом с Западинским на заднем и индифферентно смотрел в окно. Наручники на Виталия не надели, и он посчитал это хорошим знаком. В его голове мелькали совершенно безумные мысли. Ну, например, врезать этому суке-следователю боковым в челюсть и рвануть у какого-нибудь светофора в сторону. Что они, в толпу, что ли, стрелять станут? А эти
