Или тут Митрофанов — не главная фигура, а вспомогательная? Тогда кто же, Смуров? Или те, кто стоят за ними еще выше?
Вот ведь куда уводят теперь концы…
Кстати, и в сведениях, поступивших из Москвы, вскрылись интересные факты. На запрос по поводу Рауля Искандеровича Саркисова из Главного управления кадров Министерства внутренних дел, куда была Вячеславом отправлена факсом фотография Рауля (Настю Масловскую Грязнов, естественно, отрезал на фото от танцующего «стервятника»), хоть и с непонятной задержкой, однако же сообщили все анкетные данные этого человека.
Был подполковник милиции Саркисов Р. И. командиром отряда спецназа при Департаменте милиции на воздушном транспорте — всего, как говорится, ничего. Не знал же его Вячеслав Иванович по той причине, что до сих пор ни разу не пересекался с этим подразделением, хотя уголовных дел, связанных с гражданской авиацией, у него было немало. Но вот не приводилось — и все тут!
А в настоящее время этот военнослужащий, как и еще несколько бойцов его отряда, находились в служебной командировке в Чеченской республике, где изучали опыт борьбы с терроризмом у своих коллег из ГРУ Генштаба Министерства обороны. Приказ о командировке был подписан директором департамента генералом Митрофановым. И числились они в командировке уже третью неделю. Очевидно, туда же, в Чечню, и предназначалась виза Министерства обороны. Сам же директор департамента в настоящее время находится в частичном трудовом отпуске, где-то в районе Байкала. Он заядлый рыбак, и это всем в его департаменте известно.
Сразу по получении этих данных Турецкий немедленно информировал, причем совершенно официально, заместителя генпрокурора Меркулова, как куратора проводимого расследования. А Грязнов — своего министра, обосновав в секретном служебном сообщении необходимость немедленного задержания подполковника Саркисова, его допроса в связи с имеющимися фактами противозаконной деятельности, превышения им должностных полномочий и так далее, а затем передачи его в Главное управление собственной безопасности для проведения служебного расследования.
Отдельным вопросом он оговорил в своем сообщении то, что касалось деятельности генерала Митрофанова, который ни на каком Байкале в отпуске не отдыхал, а самовольно или же по чьему-то приказу из Министерства внутренних дел, что следует уточнить, занялся расследованием авиакатастрофы, не имея к тому ни оснований, ни соответствующих специалистов под рукой. Ведомственный спецназ, по непонятной причине оказавшийся на месте катастрофы, необходимыми знаниями и опытом следовательской деятельности не обладал. Однако, не имея прямых улик против генерала, Вячеслав Иванович высказал свои сомнения в целесообразности его пребывания в Белоярске в достаточно тактичной форме, дабы само его сообщение не выглядело в глазах министерского руководства как донос на коллегу из смежного департамента. Хотя лично Грязнову было в высшей степени наплевать, как посмотрит министр либо кто-то из его замов, которому будет поручено заняться этим вопросом, на подоплеку этой информации. Для обеспечения нормального расследования требовалось убрать отсюда, из города, всех тех, кто потенциально ставил палки в колеса комплексной бригаде Генеральной прокуратуры. А под каким соусом это будет сделано — все равно.
И вот теперь Вячеслав Иванович ожидал ответа и больше всего опасался, что сведения раньше, чем будет принято решение, могут просочиться из кабинета министра и обязательно найдется паразит, «оборотень», который постарается предупредить Митрофанова и Саркисова о грозящей им опасности. По этой причине он дал указание Вениамину Грачу установить за Раулем постоянное плотное наблюдение, но соблюдать при этом крайнюю осторожность. Обнаружив за собой «хвост», этот обнаглевший до крайности от собственной вседозволенности командир отряда спецназа вполне способен для спасения собственной шкуры пойти и на крайние меры. Обычно люди такого типа, пользующиеся покровительством высоких и по-своему, видимо, влиятельных лиц, сами по себе бывают тайно трусливы в душе и оттого способны на непредсказуемые в своей бессмысленной жестокости поступки. Многолетний опыт сыщика убеждал Вячеслава Ивановича в этом.
2
Беспечности господина Потемкина можно было позавидовать. Уже за первые сутки работы с ним появилось столько информации, что Поремский с юмором заметил Яковлеву, когда они очередным вечером сошлись, чтобы обменяться добытой информацией и наметить ближайшие перспективы:
— Если так у него пойдет дальше, вся подноготная министерства и его высшего эшелона будет лежать у нас на ладони еще до выходных.
— Ты говорил с ним, что он за человек? — поинтересовался Яковлев. — Может, это все туфта? Он мог догадаться, что мы его прослушиваем?
— Внешне представляется серьезным человеком, но вот, судя по этим сообщениям, — Поремский встряхнул в руках пачку листов с расшифровками телефонных переговоров Потемкина с различными абонентами, — у него сплошной ветер в голове. То есть я вот сейчас получил однозначные ответы на все мои вопросы, на которые он при встрече отвечать категорически отказывался, ссылаясь на забывчивость… Но при всей его болтливости он одновременно проявляет и непонятную осторожность. А чем она продиктована, мне пока совершенно непонятно…
Следователь и оперативник попытались вдвоем разобраться в этом вопросе и пришли к неожиданному выводу: Потемкин был в курсе всех событий, включая убийство — да, именно убийство! — министра. Прекрасно знал, кто этим занимался конкретно, даже какие, примерно, суммы были выплачены за исполнение.
Разговоры его шли по мобильной связи — видно, городскому телефону он все-таки не доверял. Оставалось установить местонахождение его абонента и узнать, кто он, поскольку никаких имен и уточняющих данных не произносилось, их оба собеседника тщательно избегали, почти откровенно делясь при этом своими соображениями.
Зная прошлое Потемкина, его работу в аппарате Смурова, а затем и у министра, Поремский высказал предположение, что переговоры велись теперь со Смуровым. А возможно, еще и с Митрофановым, судя по той информации, которой обменивались собеседники. Он был уверен в этом, несмотря на то что одним из установленных абонентов, с которым подолгу разговаривал Потемкин, оказался некий Пробкин, проживающий в районе Марьино. Обоим Владимирам стало, в общем, сразу ясно, что этот пенсионер — лицо явно подставное. И он наверняка никакого отношения к мобильной связи отродясь не имел, если судить по его фамилии.
И тем не менее, предметы разговоров представляли конкретный интерес для следствия. Первое, что вызвало улыбку у Поремского, это было сообщение Потемкина о том, что его долго и безрезультатно допрашивал совершенно тупой, но занудливый сыщик, которого он, Юрий, запросто обвел вокруг пальца. Но это долго продолжаться не может, поскольку сыщик наверняка повторит свои попытки, а значит, придется ему что-то говорить, приоткрывать, иначе не отвяжется. Вопрос — что именно? На этот посыл следовали советы темнить, сколько возможно, прикидываться шлангом и демонстрировать обидчивость, вызванную недоверием следователя к его, Потемкина, личным мотивам не выносить сор из избы. Заставить нельзя, а угрожать они не будут, сразу можно писать заявление прокурору о превышении «следаком» своего служебного положения. И все дальнейшие советы были примерно в том же духе — держаться, вилять, не «колоться» ни в коем случае.
Из этого уже следовал первый вывод: Юрию Игоревичу было в чем «раскалываться».
С другим абонентом только начался разговор, но фактически тут же и закончился, резко оборванный тем, к кому обращался Потемкин. Причем оборван довольно грубо и даже по-хамски. И если предположить, что абонентами действительно были Смуров с Митрофановым, то грубость «приличествовала» скорее именно генералу.
А речь зашла о том, что клиент интересуется, как скоро вся эта история закончится? Мол, обещания выглядели куда уверенней. Кроме того, ему, Потемкину, напомнили о том, что каждая сторона должна четко выдерживать свои обязательства. А у него, у клиента, имеются претензии: «Слишком долго, господа, слишком неуверенно!» Вот на это и последовала жесткая реакция: «Не хрена болтать без дела! Так и передай в следующий раз!»
Кто мог быть клиентом и почему столь болезненно заинтересован в выполнении каких-то договорных условий?
