А если подумать? Кажется, речь шла именно о том, о чем — тоже, кстати, в недавнем телефонном разговоре со своими младшими товарищами и коллегами — упомянул Александр Борисович Турецкий. А речь шла о некоей главной силе, которая стоит за этим преступлением, то есть о подлинном заказчике. И это, оказывается, знал Потемкин. Вон, получается, насколько полно он информирован! Нет, с этого типа слезать нельзя…
Но, с другой стороны, к сожалению, считать эти записи переговоров прямым доказательством заговора против министра тоже пока нельзя. Нет же конкретных упоминаний. И подозреваемый всегда может, если он не полный дурак, найти приемлемые объяснения для такого непростого, скажем прямо, диалога. Перевести, скажем, стрелку на собачью случку. Ну, не получается у «заводского» кобеля с разборчивой сукой, вот клиент, ее хозяин, и нервничает. А что, не так?
Предположение, неожиданно высказанное Володей Яковлевым, привело Поремского в восторг. Но смех смехом, а единственным выходом оставалось, к сожалению, не очень перспективное ожидание. Проколется — не проколется, этого тоже долго ждать нельзя было. Значит, надо бы помочь проколоться. Как? А устроить еще один «тупой» и показательный допрос. И задействовать предположение о том, что за убийством министра стоят серьезные силы, не желающие афишировать свое присутствие. Проследить за реакцией. Хорошо бы припугнуть малость какой-нибудь якобы эксклюзивной информацией, исходящей из Белоярска. Ну, создать картину, будто расследование ведется успешно, что уже появились подозреваемые — пока, скажем, исполнители — и скоро появятся более четкие контуры результатов, о которых следствие будет докладывать в Кремле. Возможно, и первому лицу. И реакция президента может последовать на это жесткая: не тянуть, не рассусоливать, работать со свидетелями, не говоря уже об исполнителях, более плотно. Что это такое, объяснять грамотному человеку нет нужды, сказано же: террористов мочить в сортире! А подготовка и исполнение теракта с авиакатастрофой и человеческими жертвами спокойно тянет на двести пятую статью Уголовного кодекса. И этого тезиса, насчет сортира, никто тоже еще не отменял. Так что у следствия есть немало оснований ужесточить свои действия. Правда, не выходя за определенные рамки законности. Но мы, мол, давно научились грамотно обходиться с такими препятствиями, о которых с ходу начинает вопить «демократическая» общественность и европейские защитники человеческих прав, сами поддерживающие и преступления против личности, и геноцид, и многое другое. Нам ли их слушаться? Да и кто станет бросаться на амбразуру из-за… При этом следует с юмором оглядеть того, кого допрашиваешь. Действует.
Яковлев нашел доводы подходящими. У Поремского, по его мнению, вообще дела продвигались неплохо. А вот сам он, занимаясь в настоящий момент исключительно бригадой, которая обслуживала перед вылетом правительственный «Як-40», так пока и не смог сдвинуться ни на шаг…
Все, с кем беседовал Яковлев — механики, заправщики, — в один голос утверждали, что посторонних во время подготовки самолета к рейсу в Сибирь возле него не было. И стояли на своих утверждениях, не принимая никаких аргументов по поводу того, что могли отлучиться, не заметить либо не обратить внимания по той причине, что человек, подозреваемый сейчас в терроризме, мог оказаться знакомым, и т. д. Володя применил испытанный прием: разложив подготовительные работы по часам, заставил всех членов обслуживающей бригады, причем каждого в отдельности, точно указать, где тот находился и что делал на данном отрезке времени. Потом все сложил и выстроил своеобразную диаграмму, или общую схему, отдаленно напоминающую те, что при «развитом социализме» создавали специалисты по оптимизации различных видов производств, искавшие дополнительные резервы, но так и не построившие даже обещанного нормального, а не то что развитого социализма. Выстроив свою схему, тем не менее, Володя обнаружил в ней некие пустоты — своеобразные провалы, когда то один, то другой объект в самолете или вокруг него оставался без контроля.
Несмотря на готовящееся решение аварийной госкомиссии, по словам Турецкого, о том, что причиной аварии будет названа, скорее всего, ошибка пилота, взрыв был-таки, причем не один, а целая серия. Сперва свидетели слышали один, а позже, где-то полчаса спустя, еще несколько подряд. Специалисты из госкомиссии, мол, будут утверждать, что взрыв произошел от удара самолета о землю. После чего и возник пожар. А все остальные якобы взрывы — это действительно раскаты отдаленной грозы, пусть даже она ни одним прибором зарегистрирована не была. Могли и приборы в какой-то момент отказать. Что, разве такое не случается у нас сплошь и рядом?
Но имелись уже и заключения экспертов, вызванных из Москвы Грязновым. В частности, о том, что первый взрыв случился еще в воздухе. Не все следы этого взрыва оказались позже уничтоженными некими неизвестными, примчавшимися на место падения самолета. При этом любопытно, что переднее шасси, а также боковое левое, сильно деформированные после удара о землю, находились среди обломков центроплана и крыльев, а вот правое шасси отсутствовало. И сам факт исчезновения с места катастрофы обломков правого шасси указывает на то, что, возможно, где-то в этом районе и было заложено взрывное устройство. По этой же причине был также сделан вывод о том, что крупный заряд взрывчатки мог появиться в самолете еще на аэродроме в Домодедово. И кто-то из обсуживающего персонала об этом знал точно. Но молчал. Либо сам был причастен, либо же помогал или, напротив, скрывал того, кто закладывал бомбу. А если знал и молчал, то прекрасно понимал свою уголовную ответственность.
К тому же подобные акции редко проводятся сегодня из идейных соображений. И чеченцев, на которых все еще так легко и просто ссылаться нерадивым представителям правоохранительной системы, тоже поблизости не было. А кто был? Прежде всего, тот человек являлся специалистом своего дела. Заложил куда надо и при этом остался незаметным. Ну и кто мог быть таким человеком?!
Долго и безуспешно ломал себе голову Володя Яковлев, советовался с Поремским, но и тот Владимир был бессилен. Получался какой-то заколдованный круг.
И ведь самое интересное заключалось в том, что Володе удалось-таки разгадать этот кроссворд.
Он уже несколько дней бродил вокруг одного из самолетов, с которым работала та же бригада, что готовила злополучный «Як-40». Бродил, наблюдал, никому не мешал, присматривался. Никого постороннего возле лайнера не было, исключая его самого. Но он знал, что всем уже надоел и механики перестали обращать на него внимание. Их только раздражало, когда он пытался приставать к ним с вопросами, отрывал от дела. А чтобы этого не было, он медленно бродил, глядя на их работу, подходил к стойкам шасси, даже внутрь салона пару раз забрался — никто ему не препятствовал. Наверное, все знали, что он тут не ради собственного удовольствия, а все-таки по делу.
И вот тут его осенило. Спроси их, кто здесь сейчас шляется, ведь не ответят. А что это значит? А обозначало это то, что они привыкли к нему, не обращают внимания, адаптировались, так сказать, к раздражителю. Ну а если теперь этот факт наложить на прошлый случай? Вот и результат!
Он был, он конечно же был тут, человек, заложивший взрывчатку. Но им мог оказаться только тот, к кому механики и прочий аэродромный обслуживающий персонал давно и прочно привыкли, фактически не замечали, а если и смотрели, то как на пустое место. Так кто же мог им быть? И это тоже могли знать только они — механики.
Кто вообще имеет доступ к самолету, пока тот находится на стоянке? Оказывается, многие. Помощники, так сказать, «хозяина», его охрана, грузчики, доставляющие и укладывающие багаж… И таких людей немало.
Ну, говоря о помощниках, нужно в первую очередь иметь в виду тех, кто летели вместе с министром. Думать, что кто-то из них мог заложить взрывчатку, глупо. Из других можно подозревать Потемкина. Но этот номер тоже вряд ли пройдет, Юрий Игоревич, конечно, может быть сукиным сыном, но убийцей — вряд ли. Но проверить все равно надо.
Яковлев и проверил: нет, Потемкин на аэродроме не появлялся, министра лично не провожал, никаких документов в последний момент перед отлетом не привозил. Значит, отставить.
Кто-то из грузчиков? Но их, как было сказано тем же Потемкиным, обычно жестко контролировал повар Сальникова. Погрузка всегда шла при нем.
Охрана? Так у министра был личный телохранитель. Он рядом с министром, а не с самолетом. А сам самолет конечно же охраняется. Кто за это отвечает? Милиция на воздушном транспорте — это во-первых, а во-вторых, собственно аэродромная охрана. Но ее на правительственной стоянке, особенно во время подготовки самолетов к вылету, как правило, не бывает, здесь обходятся силами милиции на воздушном транспорте.
Вот, наконец, и главные вопросы: а каким образом осуществляет транспортная милиция охрану таких
