Вот это да! Никогда бы не подумала, что познакомлюсь с настоящим следователем. Да еще окачу его грязью с ног до головы.
Она прыснула и уже собралась вырвать листок из своего блокнота. И неожиданно сказала:
Знаете что, если вы покажетесь на работе в таком виде, все жулики разбегутся. Давайте я в ка честве компенсации лучше отвезу вас к себе и почищу как следует. Я тут недалеко живу, на Тверской- Ямской.
И опять мне показалось, что она имеет в отношении меня какой-то план.
Однако если вы думаете, что я отказался, то немедленно закройте эту книжку и никогда больше ее не открывайте! Я должен узнать, что она задумала.
По дороге Наташа рассказала мне, что работает в модельном агентстве у Юдашкина.
Неужели манекенщицей! — испугался я. Пусть меня сочтут тухлым, старомодным консерватором, но я не люблю этих кукольных красоток, снующих туда-сюда по возвышению посреди зала, которое именуется «подиум». К тому же у них при этом такой важный вид, как будто они только что открыли первый закон термодинамики. Хотя и среди них иногда попадаются вполне сносные...
Нет, я не манекенщица. Я модельер, — сказала Наташа.
Когда она затормозила у своего дома на Тверской-Ямской, мы уже были на «ты».
Когда я сказал, что таких женщин всего одна на десять тысяч, то явно завысил это число. Куда там секретарше Быстрова! У Наташи были темные волосы, светлая кожа, тонкий орлиный нос, большие темные глаза. В ее лице чувствовалось что-то восточное, но только чуть-чуть. Она была высокая, с меня ростом, не худая и не полная. А еще в ней было что-то такое, что я описать не могу. То ли глаза как-то по особенному блестели, то ли тембр голоса...
Одним словом, от Наташи исходили особые флюиды, которые заставили забыть обо всем.— о хок кеистах, о трупах обычных граждан, о трупах хоккеистов и о преступлении, которое нужно кровь из носу раскрыть через три дня. Конечно, я забыл о работе не окончательно. К тому же что-то мне подсказывало, что это неожиданное знакомство на самом деле не такое уж и неожиданное...
Снимай свой плащ! — первым делом скомандовала Наташа, как только мы переступили порог ее квартиры.
Я послушно скинул плащ.
Проходи в комнату. Я сейчас. — Наташа исчезла в глубинах квартиры.
Я говорю «в глубинах», потому что так оно и было на самом деле. Такой гигантской квартиры я еще не видел в своей жизни. В прихожую выходило шесть дверей, ведущих в комнаты и три коридора, которые тоже заканчивались дверями.
— В какую именно? — переспросил я.
В гостиную. Четвертая дверь справа от входа, — издалека донесся голос. Жителям этой квартиры, я думаю, надо общаться по телефону. Или при помощи почтовых голубей.
Я последовал инструкциям и попал в гостиную, размером с футбольное поле. Ну по крайней мере, с мою квартиру.
Судя по всему, труд модельера оплачивается у нас гораздо лучше, чем следователя по особо важным делам. Гостиная Наташи была уставлена роскошной мебелью, пол устлан мягкими коврами, на полках стояли какие-то невообразимые золотые сервизы, серебряная посуда и масса разных блестящих штучек. Люстра была точь-в-точь как в Большом театре и, наверное, такая же дорогая. Может, она на самом деле банкирша? А может, у нее муж банкир? Как вы понимаете, вопрос о наличии или отсутствии мужа занимал меня не в последнюю очередь. Никаких обручальных колец у нее на пальцах я не заметил, но это, конечно, не показатель. А если сейчас из какого-нибудь коридора появится этот неизвестный банкир? Что тогда? А ничего. Скажу, плащ почистить зашел.
Я смело ступил на ковер своими не слишком чистыми ботинками и сел в кресло.
Донесся еле слышный телефонный звонок. Моя новая знакомая взяла трубку и о чем-то коротко поговорила. О чем именно — услышать мне не удалось.
Этот телефонный звонок навел меня на мысль, что неплохо было бы позвонить Грязнову и предуп редить, где я и зачем. Мало ли что...
Я вытащил из кармана свой сотовый телефон и набрал номер МУРа. Как назло, там было занято. Ничего, позвоню попозже.
Все-таки не так я себе представлял жилище художника, хоть и модельера. Разбросанные холсты, всякие там рамы с подрамниками, вообще творческий беспорядок. А это больше похоже на квартиру «нового русского». Значит, она новый русский модельер.
На журнальном столике рядом с диваном лежала толстенная газета на английском языке. От нечего делать я взял ее в руки. Это оказалась «Нью- Йорк тайме». Открыта газета была на одной из последних страниц. Мое внимание привлек заголовок одной из маленьких заметок. Как вы знаете, я неплохо знаю английский. Поэтому прочитать заметку мне не составило труда.
ЕЩЕ ОДНА ГИБЕЛЬ РУССКОГО ЭМИГРАНТА
Сегодня в одном из домов Бруклина, заселенных, как и весь этот район, преимущественно выходцами из стран бывшего СССР, полицейские, вызванные соседями, обнаружили страшную картину. На полу небольшой квартирки лежали четыре трупа — мужчины, женщины и двух детей, на вид семи и трех лет. После проведенного дознания выяснилось, что убитые — семья эмигранта из России Григория Резника, который приехал в Нью-Йорк около десяти лет назад и последнее время работал таксистом. Убитый никогда не был замечен в связях с криминальными структурами, семья жила тихо и незаметно.
Что послужило причиной столь зверского преступления, выяснить не удалось. В квартире, в том числе в карманах Резника, были обнаружены деньги, что исключает версию убийства с целью ограб ления.
Нью-йоркская полиция продолжает расследование. Однако уже сейчас ясно, что это преступление станет еще одним неприятным штрихом перед предстоящими слушаниями в конгрессе о росте влияния криминальных группировок в России и сопредельных государствах.
Вы спросите, почему я наткнулся именно на эту заметку? Очень просто. Она была обведена желтым, поначалу не очень заметным маркером.
Значит, моя модельерша еще и интересуется криминальной ситуацией в Америке. Любопытно.
Я отложил газету. Наташа все никак не шла. Видимо, решила отчистить мой плащ на совесть.
Я снова набрал МУР. Глухо. Надо будет настучать Славе на его секретаршу, которая, по-видимому, и висит на телефоне. Я уже было начал набирать другие муровские телефоны, которых там, понятно, полно, но закончить мне не удалось.
На пороге появилась Наташа. И конечно, я снова забыл обо всех делах. Здесь, в квартире, она смот релась, понятно, гораздо лучше, чем на промозглой улице. Кроме того, благодаря короткой юбке обнаружилось, что ноги у нее, как у баскетболиста, и растут прямо из подмышек. Это действительно была почти идеальная женщина. Конечно, ее нельзя было назвать юной, однако Наташа относилась к тем женщинам, которые с годами становятся просто шикарными. Единственное, что несколько диссонировало с ее обликом, — это плотная марлевая повязка на руке. Ну еще несколько искусно загримированных синячков на шее. Впрочем, их происхождение у такой женщины вполне объяснимо...
Твой плащ я повесила в прихожей.
Это где? Третья дверь за поворотом направо? Ты, я надеюсь, меня проводишь, когда я буду уходить. А то я заблужусь в твоей квартире.
Она не такая уж большая, — сказала она, подходя к бару, который находился в углу, — это просто так кажется из-за хорошо продуманной перспективы.
А-а.
И кроме того...
О, как знаком мне этот псевдозастенчивый взгляд из-под длинных ресниц!
...Кроме того, я надеюсь, что ты не уйдешь очень скоро, — многозначительно закончила она.
Ну что ж, — индифферентно сказал я, — посижу немного.
Выпьешь что-нибудь?
Пожалуй.
Я встал с дивана и тоже подошел к бару.
