по коленкам, затянутым черной кожей.
Антон совершенно обалдел. Так он еще никогда не влипал! И девушка это видела и прекрасно понимала. И потому смех ее был не иронический, а добрый, дружеский...
– Ты извини меня, Антон, – сказала она наконец, вытирая тыльной стороной ладони глаза, которые, похоже, у нее слезились от смеха, – я совсем не хотела тебя разводить. Это перед мужиками надо было выглядеть, иначе б они... ну сам знаешь, послали бы подальше, и дело с концом. У нас ведь бабе в мужской разговор вмешиваться не положено, понимаешь?
– А то... – пришел в себя Плетнев. – Везде так... Но ты меня тоже, пожалуйста, прости...
– За что? – удивилась Мила, глядя на него ясными глазами.
– Ну я... это... – Он попытался показать на себе руками, как держался за нее во время долгой поездки и как ему за эту его вольность теперь неудобно перед ней. – Ну ты... это... А?..
– Здорово излагаешь! – восхитилась девушка. – Э-э-э! Постой, да ты, может, решил, что я – «голубой»? – Она отрицательно затрясла головой, отчего волна волос вихрем окутала ее голову. – Не, я – совсем нормальная! – Она снова захохотала, окончательно выбивая Антона из колеи.
И он сообразил, что самое лучшее для него – не объясняться, а принять все, как есть. И тоже захохотал как сумасшедший.
Так они и смеялись – от всей души и будто подначивая друг друга к новым приступам смеха. Пока не устали. Она перекинула ногу через мотоцикл, сев боком, он присел рядом с ней, приобняв девушку рукой. Посмотрели друг на друга.
– Ну цирк... – устало выдохнул Плетнев.
– Не, ты понимаешь, – снова вернулась к своим объяснениям Мила, – если б я им заявила, что мой папа – Слон, они б меня запросто послали подальше. Ну и тебе пришлось бы с троими возню устраивать. Да еще б и ты загрузился: вот, мол, девка за меня заступается, так ведь?
– Ну не совсем, конечно, но лучше тебе было бы оказаться в стороне.
– А ты уверен, что разобрался бы с ними? – с интересом спросила Мила.
– Без сомнения.
– Такой крутой?
– Нет, Мила, школа... да и практика многолетняя.
– Чего-нибудь из спецов?
– Правильно мыслишь. Поэтому и ломать их мне нельзя – приравнивается к применению боевого оружия.
– О как! Значит, я все правильно сделала. Я так считаю: если можешь выручить человека, надо это делать. А подраться у нас ты всегда успеешь, наверняка поводов найдешь немало, пока будешь друга своего искать. Ну, к примеру, окажись тот водила с дружками не цемдолинскими, а портовыми, я бы не стала вмешиваться: себе дороже. Да мне им и сказать нечего. Слон для них – не авторитет.
– И правильно, нечего девушке зря рисковать... Слушай, Мил, а что, ты часто так вот парнем прикидываешься?
– А я не прикидываюсь. Просто говорю не «я пошла», а «я пошел» – и все. Под шлемом-то лица не видно. А все остальное, – она лукаво посмотрела на него снизу вверх, – ты ж сам небось уже обратил внимание?
– Ты извини, – снова завел он свою шарманку.
– Да ладно тебе! – отмахнулась она. – Я, когда была помоложе, слыхала про себя от соседок... Те матери говорили, мол, девка без сисек – как яхта без киля. Ну и чего? Сперва обидно было, чуть не заревела, а потом плюнула. Все, чего надо, есть, и все – мое. А кому не нравится, пускай топает!..
– Ну и молодец. И зря ты всяких дур слушаешь!
– Да никого я уже не слушаю... Чего комплексовать? Вот только б еще бабские интонации убрать, тогда б вообще...
– Чего – вообще? – Антон уставился ей в глаза. – И зачем? Ты ж красивая девушка. И голос у тебя... Одно удовольствие слушать, ей-богу!
– Ну спасибо... – Мила легко отмахнулась ладонью с перчаткой. – У меня теперь другие интересы, не женские... Мотоцикл вот... Компы... Железо всякое...
– Ты что, и в компьютерах разбираешься? – удивился Плетнев, но сообразил, что ничего здесь удивительного нет: время такое. И поколение рано повзрослело.
– А ты разве – нет?
– В мое время... Когда меня учили, Милочка, у нас такого понятия еще не было. Меня совсем другому учили. И я тоже учил...
– И научил? Это – «горячие точки», что ли, всякие, да?
– Вот видишь, какая ты умница. Значит, и мозгами тебя Бог не обидел. И вообще ничем он тебя не обошел! И мотоцикл ты водишь просто классно! И красивая ты девчонка! И храбрости тебе не занимать! И даже родитель у тебя и тот – Слон. Так что успокойся!
– А я и не волнуюсь! – Она посмотрела на него и опять кокетливо тряхнула головой так, что светло- серебристые волосы веером закрутились вокруг ее головы, мазнув своими кончиками Плетнева по губам, будто опахалом.
– А я видел живых слонов, – почему-то вырвалось у Антона. Вот уж о чем он меньше всего думал.
– Эка невидаль! – усмехнулась Мила. – В любом зоопарке...
– Нет, я их на воле видел... там. – Плетнев качнул головой в ту сторону, где скоро уже должно было появиться солнце.
– На Востоке?
– В Африке.
– А чего ты там делал? – Она посмотрела на него заинтересованно.
– Что умел... Чему научили... Только не подумай, что я хвастун, нет. Просто вспомнилось сейчас почему-то... Высокие такие, здоровые... важные... целое стадо. И слоненочек – вот такой, – он показал на мотоцикл, – может, чуть больше. Смешной... Мы отошли в сторону, чтоб дать им дорогу... Слушай, Мил, запиши мой мобильный, а? Извини, что я...
– Да чего ты все извиняешься? – Она с любопытством взглянула на него и улыбнулась. – Все равно записывать я ничего не буду, понял? Я, когда приезжаю к родителям, и свою мобилу отключаю, и на чужие вызовы не отвечаю. Закон. А если кто-то захочет вдруг меня увидеть, – добавила она многозначительно и, не выдержав серьезности, подмигнула Антону и засмеялась, – то он запросто найдет меня в «Снасти».
– А что это за «Снасть» такая?
– Интернет-кафе на набережной, в центре. Я там фактически каждый вечер бываю. И меня там все знают... А ты теперь у них, что ли? – Мила кивнула на красную вывеску у дверей горпрокуратуры.
– Нет, не то чтобы, но в некотором роде... Тот, кого я ищу, работал в Москве, в Генеральной прокуратуре. Но во время теракта был тяжело контужен. Ну и... словом, надо его найти... Жена его волнуется, товарищи...
– Ладно, помощь понадобится, расскажешь потом. Поеду.
Антон поднялся, поправил сумку на плече. Мила легко перекинула ногу через руль, села верхом, надела шлем, заправив под него волосы, завела двигатель и протянула Антону руку. Он взял ее и сжал обеими ладонями, словно не зная, что делать дальше – целовать? отпускать?
– Чего, так и будем? – глухо донеслось из-под шлема.
Решился: поцеловал и отпустил будто выпорхнувшую из его рук ладонь.
Девушка взмахнула ею, и мотоцикл почти прыжком рванул вперед, огласив сонную, провинциальную улицу ревом мощного мотора. Через десяток секунд все стихло вдали.
Антон постоял, посмотрел вслед, грустно усмехнулся и стал подниматься по ступеням к двери. За ней наверняка должен был находиться пост дежурного милиционера.
Глава пятая
ТЕТКИНЫ СТРАДАНИЯ
Утро для всех коренных жителей и приезжих в этом городе началось с двух главных вопросов: дали свет или нет? И если нет, то когда дадут? Немедленно следовало и разочарование: света не было, и когда будет, одному Богу известно. По городу поползли, словно распространяясь волнами от
