появится местное начальство – влада! Ишь ты! Значит, считай, полдня из расписания уже вылетели. А что, может, и в самом деле, пока есть время, которое некуда тратить, поискать Зою? Северная сторона, говорила, а улица Спортивная. Дом – неважно, по фамилии отыскать можно.
– Ладно, зайду позже. Смотри, чтоб тебе потом не влетело за то, что ты неправильно исполняешь свою работу.
Но лейтенант смотрел на него с таким философским спокойствием, что Антон вдруг сообразил: «Да ничего и никого он не боится, этот мальчишка, потому что ровным счетом ничего не делает! Это тот, кто хоть что-то делает, совершает ошибки, за которые ему может влететь от его „влады“! Ох, провинция...»
Следователь Липняковский допрашивал свидетеля Платонова. Так выглядела формулировка производимых следственных действий в самом начале допроса. Но по мере его продолжения у Витольда Кузьмича все больше складывалось мнение, что именно эти двое: программист Платонов и еще ответственный дежурный Столешников – пусть и в меньшей мере! – который вместе с другими свидетелями, вызванными в прокуратуру, сидел в коридоре, перед дверью кабинета следователя, в ожидании своей очереди, скорее всего, и являются теми лицами, которые должны понести уголовную ответственность за чрезвычайное происшествие, в результате которого большой город полностью лишился электроэнергии.
Это его крепнувшее убеждение пока, к сожалению, не подтверждалось конкретными фактами, но в деле присутствовала халатность! А там, где проявляется халатное отношение работника к своему ответственному заданию, которое к тому же носит экспериментальный характер, там и жди неприятностей – таков закон жизни!
– Значит, так, подводя итоги нашего с вами разговора, я хочу вернуть вас еще раз к первому вопросу, – высоким для его толстой, даже грузной фигуры голосом сказал Липняковский. – Вы утверждали, гражданин Платонов, что никаких чепэ у вас до этого последнего случая не было?
– Да, утверждаю. И все могут это подтвердить.
– Я записываю, не смотрите на меня так!
А вот за всех я бы на вашем месте, Платонов, расписываться не стал... Нет, не стал бы. Далее, вы также утверждали, что не покидали аппаратную ни на минуту во время вашей смены. Это так? Подтверждаете? Или у вас есть возражения? Может быть, вы что-то вспомнили, пока мы разговаривали?
– Мне нечего вспоминать. Не покидал... Впрочем, если считать, что посещение туалета – это серьезное нарушение трудовой дисциплины, то тогда нарушал. И, наверное, неоднократно. Сейчас вспомню, сколько раз, – с откровенным сарказмом ответил программист Борис Петрович Платонов, один из главных создателей программы, проходившей на электростанции тестовые испытания.
– Вспомните, сколько раз это было, потому что нельзя исключить, что именно во время вашего отсутствия кто-то посторонний, имея преступные намерения, мог проникнуть в диспетчерский пункт электростанции и совершить злодеяние. Разве вы сами можете такое полностью исключить?
– Если речь идет о постороннем человеке, полностью исключаю. Да ведь никто посторонний и не мог бы проникнуть на территорию после десяти вечера. У нас же строгий режим!
– А не посторонний?
– Кого вы имеете в виду?
– Это уж вам видней. – Теперь сарказм просквозил в голосе следователя.
– Да не было никого... Все – свои. Уборщица, что ли, в программу влезет? Как вы себе, вообще, это дело представляете?
– А зачем мне представлять? Это – ваша работа. И она дала, как вы сами сказали, сбой. Из-за чего и произошло чепэ городского масштаба. Если не больше. Вот и объясните дилетанту, почему сбой? Как это могло случиться, если у вас на все случаи жизни предусмотрена, как вы утверждаете, жесткая и непробиваемая защита?
– Если б я знал... – Платонов опустил голову. – Ведь нигде ничего не случилось, понимаете?
– Нет, – упрямо настаивал следователь. – Раз произошло, значит, случилось. Но что? Извольте ответить.
– Да я проверял... Понимаете, ни на одной из подстанций не было ни пожаров, ни резких скачков напряжения. Но на пульте у меня сработала защита именно от перегрузки. Ну и сразу пошло веерное отключение.
– И как это могло случиться? Что стало поводом? Где причина? Это же ваша программа! Она, по вашим словам, надежно защищена от постороннего вмешательства, так? Или я чего-то все-таки не понимаю?
– Все правильно вы говорите... Но получается фантастика! Нигде нет никаких перегрузок, а наша программа приняла сигнал. Причем сигнал об экстренной, чрезвычайной, критической перегрузке. Вот и сработала защита. Хотя, как программист, я имею все основания утверждать, что подобного просто не могло случиться, если во всей энергосистеме в тот момент не было отмечено вообще никаких перегрузок.
– Ну да, понятно, – скептически заметил следователь, – не может быть потому, что этого не может быть никогда, верно? А сколько раз мы в обыденной жизни убеждались воочию, на собственных печальных примерах в заведомой ложности такой постановки вопроса? Не напомните?
– Нет, мы же говорим с вами о серьезных вещах, а не о какой-нибудь бытовухе... типа собачьей свадьбы...
– Что вы конкретно имеете в виду? – насторожился следователь. – При чем здесь собаки?
– Да просто наглядный пример. Все кобели за одной сукой бегают, а чтоб кобель кобеля при этом трахнул, так такого быть не может. Однако бывает, собственными глазами видел. Почему? А черт их знает! Но это – как раз бытовуха, а не программа, которая сама распознает только реальные перегрузки. И если перегрузок не было зафиксировано, значит, и отключения быть не могло. А оно случилось. Хоть убейте, не пойму почему...
– Вы упоминали какие-то вирусы...
– Да нет! – Платонов поморщился, как от зубной боли. – Мы надежно защищены от вирусов.
– А вдруг?
– Ну зачем нам строить нелепые предположения, Витольд Кузьмич? Я же не оправдываюсь, вы видите! Я ничего не понимаю. Скажу больше, проникнуть в наш софт... ну в программу, и запустить в нее вирус так, чтоб от него не осталось и следа, практически невозможно. Я же все проверял. И не я один, все наши. Но никаких следов не обнаружили. Нету их!.. Единственное, что я мог бы предложить в данной ситуации, это найти и пригласить для консультации опытного эксперта. Независимого, на которого нельзя надавить... Проконсультируйтесь, у вас же есть такие возможности... С коллегой и мне разговаривать было бы проще. – Последнее он уже пробурчал себе под нос, но следователь усек.
– А вы, между прочим, зря в позу невинного страдальца становитесь. Пока все подозрения падают на вас. И какие же я выводы должен сделать?
– Ну так арестовывайте, черт возьми, раз у вас нет другого кандидата на виновного! И кончайте эту бездарную болтовню! Не понимаете же, о чем речь идет! Люди годами учатся, а вы хотите наскоком!
– Я вас попрошу, гражданин Платонов, не кричать – это раз. И не грубить – это два. И что я понимаю, а чего – нет, сейчас не вашего ума дело. Вы обязаны объяснить причину происшедшего. Вы этого не можете сделать. Хотя, как вы изволили выразиться, годами изучали свой предмет. А толку, оказывается, никакого? Независимый эксперт вам нужен? Хорошо. Будет. А вы пока посидите в камере и подумайте. Есть ведь о чем?
– Я понял... – утомленно вздохнул Платонов. – И ничего я не грублю, а это вы мне клеите умышленную диверсию...
– Нет, не клею. Подозреваю пока. А вот предъявить вам обвинение – это дело недалекого, надеюсь, будущего. И пока, до окончательного выяснения обстоятельств, я вынужден вас задержать, гражданин Платонов.
Липняковский нажал на кнопку вызова, и в кабинет вошел милиционер.
– Уведите задержанного Платонова...
Борис Петрович тяжело поднялся со стула, и в этот момент зазвонил внутренний телефон. Следователь
