В принципе, следуя логике этих рассуждений, картинка была ясная. «Фотик» трупа, в смысле мертвого лица, надо поочередно предъявить местным паханам или бригадирам, которые в здешней милиции наверняка известны. Вот и выявится как сама жертва, так и «заинтересованное» лицо. Никаких особых проблем. Впрочем, таким образом Александр Борисович описал бы ситуацию студентам-слушателям, скажем, юрфака. Но их, к счастью, рядом не было.
Почему – к счастью? А потому, что первая мысль о том, как быть дальше, была трусливенькая: оставить все, как есть. Но помешал уже, видимо, въевшийся в душу профессионализм. И вместе с ним тоже, как и у Володи, возникла дилемма: влезать в явный криминал, не имея документов, – дурость, и – сообщить все равно надо. А собственно, чего думать? Милиция – везде 02!
И он, отойдя по пустынной набережной за три квартала, достал мобильник, набрал код города и 02. Ему привычной скороговоркой ответил дежурный.
– Под лестницей на пляж, что у площади, справа, – криминальный труп, – сказал Турецкий.
– Кто говорит? – быстро спросил дежурный.
– Случайный прохожий.
– Фамилия? – рявкнул тот.
– Она вам ничего не скажет... Ну Турецкий.
– А-а-а... – словно растерялся мент. – А мы вас!.. – Он попытался что-то сказать, но Александр Борисович его опередил:
– Бэ-э... А я вас!.. – И он, рассмеявшись собственной шутке, отключил телефон...
«Что – а мы вас? – думал Турецкий, споро шагая по направлению к „Усладе“ тетушки Валентины. – Ищут, что ли? Этот Плетнев, с подачи Кости, вполне мог объявить в розыск. Только хренушки им обоим! Пусть-ка Костя сперва со своим долгом разберется. Узнает, позвонит, вот тогда и потолкуем. А пока всякой ерундой, вроде того, кому понадобилось отключать в городе свет, пускай занимается „широко известный в узких кругах пинкертон“ Антон Плетнев! Как про таких „наглецов“ говаривал бывший президент? „Лучший министр всех времен и народов“? Что ж, какой был президент, таковы у него были и министры. Вот и этот сыщик... всех времен и народов...»
И, решив для себя так, Александр Борисович успокоился, вычеркнув на время «некоего Плетнева» из памяти... Конечно, на время – куда от них от всех денешься?!
Ирина проснулась рано. Но когда она, накинув халат, вышла на кухню, чтобы включить чайник для первой чашки утреннего кофе, услышала еще в коридоре легкие щелчки. Это, вероятно, Васька, в последние дни, по понятным причинам, переселившийся в пустую комнату Нинульки, с утра пораньше включился в очередные игры на компьютере. Совсем помешался мальчишка на этих бесконечных модных «стрелялках».
Ирина заглянула в комнату дочери. Так оно и есть. Но только мальчик не рыскал какими-то тайными тропами в искусственных зарослях непонятных, внеземных джунглей и не отстреливал доисторических чудовищ, а старательно рисовал что-то на мониторе.
Подумала: пусть поиграет, все лучше, чем по двору носиться. С дачей-то так ничего и не получилось, поломал им поездку Турецкий. И сам исчез, и Катя словно с цепи сорвалась: не поеду! Прав, мол, Сашка, развели тут черт знает что, да еще у него на глазах! Да никакой мужик такое не сдюжит!.. Словом, завелась. Вот и остался Васька в городе. И теперь отец его мотается по городам и весям, разыскивая Шурку, Катя дуется, и даже Костя Меркулов в телефонных разговорах перешел на скучный, профессионально- деловой тон. Одна душевная разрядка и осталась – Васька...
– Привет, чем занят? – спросила она.
Увлеченный мальчик даже не обернулся. Ответил, не отрываясь от экрана, на котором было изображено развесистое дерево, похожее на все на свете абстрактные деревья, которое он увешивал красными кружками.
– Это я тренирую память...
– Вон оно что! – Ирина даже языком прищелкнула. – И на каком этапе она у тебя в настоящий момент находится? В процессе запоминания, сохранения или уже воспроизведения?
– А какая разница? – задал умный вопрос Васька, и Ирина усмехнулась, вспоминая, чем она занималась более полугода в Центре эффективных технологий обучения, на курсах психологов-криминалистов...
– Видишь ли, Василий, – стараясь не улыбаться, сказала она: с серьезным человеком и разговор серьезный, – эти процессы протекают в форме моторной, эмоциональной, образной и, наконец, словесно- логической памяти...
– Понятно, – кивнул Васька, продолжая разбрасывать по зеленому фону красные пятна.
– Неужели?! – восхитилась Ирина, с дьявольскими усилиями удерживаясь от хохота. – Это очень хорошо, Василий, – почти простонала она. – Ты мне потом как-нибудь объяснишь, ладно?
– А чего тут объяснять, тетя Ира? – снисходительным тоном бросил он и откинулся на стуле, разглядывая, словно художник, свое изделие. – Элементарно, Ватсон!..
Ирина выскочила на кухню, но не добежала – глаза застилали слезы, – и она лбом открыла дверь в ванную, где, уже ничего не видя перед собой, чисто механически пустила сильную струю воды сразу из обоих кранов и зарыдала от хохота, привалившись всем телом к захлопнувшейся двери...
Отсмеявшись, отплакавшись, она умылась обычной ледяной водой, чего никогда бы не позволила себе в нормальных условиях, забыв про все свои кремы и мази, а потом долго растирала лицо шершавым полотенцем, пока оно не стало гореть огнем. Посмотрела на себя в зеркало... Ужас! Старуха!.. Но какие молодые глаза! И как сияют!.. На минутку ей стало радостно, но Ирина тут же одернула себя: муж исчез, а она радуется! Нашла чему...
После завтрака, для которого она с трудом оторвала мальчика от компьютера, она не могла не поинтересоваться, что его увлекло в том странном рисунке. И при чем здесь тренировка памяти? Может быть, то дерево связано с какими-то важными событиями в его жизни? Ведь путем рассуждений, развивая логически тему, как бы в обратном направлении, можно подойти и к источнику загадки, не так ли?
Васька согласился. Но оказалось, что загадки для него никакой не было. Он помнил, что дерево, которое он изображал, называется яблоней и на ней росли очень большие, красные яблоки. А вот как называлось другое дерево, он не мог вспомнить. И третьего – тоже.
– А, значит, это ты яблоню рисовал? Но разве они такими большими бывают?
И Ирина, естественно, поинтересовалась, чем вызван его интерес к плодовым деревьям? Это в школе, что ли, получил такое задание?
– Я тоже думал, что не бывают, но дядя Саша меня уверял, что именно такие они и были. – Васька показал руками округлость величиной с арбуз. – Нет, в школе мы это не проходим.
– Так в чем же тогда смысл твоей тренировки?
– Понимаете, тетя Ира, я не могу вспомнить названия других деревьев, про которые говорил дядя Саша. А когда я вспомню, то, наверно, вспомню тоже, и где они росли.
– Интересный ход мыслей, – отметила Ирина. – И что же это тебе даст в конечном счете?
Зазвонил городской телефон, но, судя по звуку, звонок был междугородный. Ирина вышла в прихожую, подняла трубку.
– Здравствуй, это Антон, – услышала она. – Как у вас?
– У нас все нормально, – резковато и нетерпеливо ответила Ирина. – Меня интересует, что у вас?
– Что у нас?.. Саша, определенно, в городе, но на связь со мной не желает выходить категорически. Он разговаривал с Константином Дмитриевичем. Даже дежурному по горотделу милиции позвонил, труп там какой-то обнаружил, представляешь? А на связь выходить не желает, хоть ты тресни! Я понимаю Меркулова, он еле сдерживает уже раздражение... Да и Саша еще о чем-то его просил. Выяснить про кого- то... Меркулов не сказал... Но они поругались, это я понял. Ира, вспомните, ну, может, есть у него тут кто-то знакомый, у кого он мог остановиться? Я ж не могу весь город прочесывать или надеяться на случайную встречу! А на меня еще Константин Дмитриевич расследование это повесил... авария со светом, весь город, я говорил тебе, сутки в темноте сидел... Прямо не знаю, что делать!..
– Я тоже пыталась вспомнить, но так ничего и не смогла... Ну что ж, если нет новостей, остается ждать... С Василием будешь разговаривать?
– Передай ему мой привет и скажи, чтоб вел себя послушно. Надеюсь скоро вернуться, освобожу вас...
