вовсю кипели строительные работы. Красная Поляна с недавнего времени превратилась в один из самых динамично развивающихся горных курортов России. Это его ускоренное развитие стал определять нацеленный на проведение Олимпиады и утвержденный на самом верху генеральный план перспективного возведения горно-морского комплекса, границы которого будут охватывать территорию более 52 тысяч гектаров.
И работы над всеми пунктами грандиозного плана были этим летом уже в самом разгаре. Началось, к примеру, строительство в районе реки Лаура горно-туристического центра, в состав которого войдут несколько десятков горнолыжных трасс и подъемников, гостиничная инфраструктура. И хотя пока сданы только самые первые объекты, перспективы уже просматриваются.
Развернуты масштабные работы и на первой очереди туристско-спортивного комплекса «Карусель», где будет обустроено более 70 километров трасс различного уровня и сооружены современные подъемники.
Резво стронулась с места реализация самого амбициозного проекта – горнолыжного комплекса «Роза Хутор» на пятьдесят с лишним километров горнолыжных трасс мирового уровня, который осуществлял строительный концерн «Диалог» Петра Семеновича Майстренко.
На строительной площадке в жаркие летние дни бурлила жизнь. В нынешнем сезоне специалисты завершали нулевой цикл строительства и вплотную приступили к разводке инженерных сетей на всей территории будущего комплекса. Это достаточно длительный и трудоемкий процесс: до конца года между залитыми фундаментами будущих отелей, ресторанов и спортивных сооружений предстояло выкопать километры траншей, уложить трубы и кабели, а там, где это уже возможно, выполнить внутреннюю разводку коммуникаций. Параллельно на некоторых фундаментах уже росли стены первых этажей. Площадка напоминала кипящий котел. Рев автомобилей, грохот бетономешалок и вибраторов, рычание экскаваторов и густая матерщина мастеров – этот монотонный гул висел над поселком, не замолкая ни днем ни ночью, поскольку работы велись в три смены.
А вот Стасу Краснухину, начальнику строительства, как назло, в самый ответственный момент, когда завершалась заливка фундамента главного административно-гостиничного здания будущего комплекса, стало худо. Живот прихватило так, что он с самого утра дальше чем на пять шагов от туалета отойти не мог. А позже появилась и стала усиливаться странная резь в боку. В зеркало смотреть на себя было страшно: осунулся, глаза красные, будто пил всю ночь накануне. Да и в сон отчего-то все время клонило, несмотря на боль. Но Стас стойко переносил болезненные ощущения – бросить в такой момент работу смерти подобно: обязательно ведь кто-то что-то напутает, не то подсоединит, не туда зальет. А отвечать Краснухину. И хорошо, если только кошельком. А можно ведь и карьерой, и здоровьем ответить – с московского руководства станется! Он несколько раз за день добирался до участка и давал указания лично, хотя вновь и вновь приходилось возвращаться в гостиницу, где ему был снят номер на все время строительства.
Но на следующий день с постели он подняться так и не сумел из-за высочайшей температуры. Стасу казалось, что голова на его плечах вертится волчком, в глазах двоилось, и он не мог уже без посторонней помощи держаться на ногах. Заместители, прорабы, начальники участков, вызванные прямо в гостиничный номер на совещание, заставили его проглотить весь имевшийся запас активированного угля. Пытались тут же вызвать врача – за мобильники схватились, но Стас только отмахнулся – некогда ему лечиться, так отлежится. В Крыму, мол, расстройство желудка – дело житейское. И остался в номере. Лежал и смотрел вокруг расширившимися зрачками, не понимая, что за напасть к нему прицепилась. К обеду Краснухин стал блевать одним желудочным соком: пил литрами воду, пытаясь заглушить непереносимую сухость во рту, и временами терял сознание. Медик из Красной Поляны, которого наконец все-таки вызвали обеспокоенные молчанием телефона ближайшие коллеги Стаса, едва взглянув на больного, заставил выпить того стакан воды с растворенным порошком биомицина и стал трезвонить в Сочи. Тщетно прождав «скорую» около часа, пригнал за пять минут собственные «Жигули», помог несчастному устроиться в них и помчался вниз к побережью, вжимая педаль газа в пол...
До больницы Стас не дотянул.
Потом на стройке долго ходили слухи, что прежнего начальника завистники отравили тухлой рыбой за завтраком. Но в материалах уголовного дела значилось, что скончался гражданин Краснухин от пищевой токсикоинфекции. Поскольку в открытой баночке паштета, найденной в холодильнике у пострадавшего, был обнаружен вирус ботулизма.
Глебу Степановичу Манулину повезло больше. Он долго не мучился. Просто с самого утра испытывал непонятную тревогу, тягостно было, неуютно. И в груди дискомфорт появился, вроде бы плечи выворачивало, и изжога донимала. Началось все это под утро – исполнительный директор успешной фирмы «Русьцемент» даже поостерегся на левый бок поворачиваться, но ничего страшного, к счастью, не случилось, хотя тяжесть в груди и утром не отпускала. И он к ней вроде бы даже привык.
Вероника, секретарша Глеба Степановича, обратила внимание, что шеф вел себя не совсем обычно. Вроде бы тревожило его что-то. Места будто бы себе не мог найти. Выходил к ней в приемную, садился то на один, то на другой стул, вставал, возвращался в кабинет, опять появлялся, держа руку на грудине. Вопреки обыкновению не улыбался и не шутил. Правда, однажды попытался, но весьма мрачно: вот помру, мол...
Вероника спросила, все ли в порядке, не нужен ли врач. Степаныч помотал головой: совещание проведу после обеда, тогда и будем со здоровьем разбираться. Некогда пока болеть. Большие дела намечаются...
Глубоко вздохнув, словно ему воздуха не хватало, направился обратно в кабинет. Оставалось сделать всего несколько шагов до уютного кресла за массивным рабочим столом. Но внезапно закружилась голова, Манулина прошиб холодный пот, больно не было – просто его вдруг пронзила мгновенная молния, и боль, напротив, тут же отступила куда-то. Почувствовав облегчение, Глеб Степанович поначалу обрадовался, но тут же с удивлением обнаружил, что ставшие ватными ноги напрочь отказались нести дальше грузное тело...
Вероника, смотревшая вслед директору в раскрытую дверь, в ужасе вскочила, выглянула в коридор, крикнула охраннику: «Врача! Быстро!..» – и бросилась к лежавшему в неестественной позе начальнику. Распутала узел галстука, расстегнула верхние пуговицы рубашки...
– Смерть от сердечного приступа, – констатировал врач «неотложки», появившийся в кабинете буквально через десять минут. – Я сделать уже ничего не могу...
Конечно, ежегодно в России умирают миллионы людей. От старости и несчастных случаев, от болезней, от алкоголизма и наркотиков, в катастрофах и вооруженных конфликтах. Каждый день десятки тысяч человек уходят в мир иной. И ничего странного нет в том, что среди них случаются и депутаты, и знатные строители, и удачливые бизнесмены. И если судить в масштабах страны, совсем немногие слышат об этих смертях, а еще меньше тех, кто по-настоящему скорбит об ушедших.
Всякая смерть затрагивает других людей лишь в той мере, в которой она их самих касается. Как близко они были знакомы с умершим, насколько связаны с ним родственными узами и делами.
Поэтому и о депутате, и о строителе, и о цементном боссе погоревали родственники. Помянули умерших коллеги. И все вроде бы пошло своим чередом.
Но так получилось, что все перечисленные утраты затронули еще одного человека.
Возникшая около десяти лет назад фирма «Русьцемент», проводя умелую политику, где деньгами и лестью, где нажимом и угрозами, добилась того, что стала крупнейшим игроком в этой сфере экономики. Ей теперь принадлежало около пятидесяти процентов российского рынка цемента, в то время как самый серьезный из оставшихся конкурентов не дотягивал своей долей и до пятнадцати. Когда возник строительный бум на Черноморском побережье Кавказа, пользуясь своим доминирующим положением, фирма показала всем свой алчный оскал и повысила отпускную цену на цемент с 1100 до 1990 рублей за тонну. Ее примеру, чтобы не понести убытки, торгуя за бесценок, вынуждены были последовать и другие цементники. Однако в регионах строители наотрез отказывались брать строительный материал у местных производителей по завышенным ценам. Из Москвы, мол, втридорога цемент гонят, да еще и вы? Поэтому при любом раскладе – повышая ли цену или искусственно поддерживая невысокую – фирмы несли убытки. И несколько небольших производителей попросту обанкротились и закрыли предприятия. Общее производство цемента снизилось. Это произошло при возросших объемах строительства в целом.
Специалисты предрекали, что в недалеком будущем дефицит цемента станет критическим. И тогда цемент будут покупать вообще за любые деньги.
