Лиля назвала номер машины.
– Теперь все ясно, – подытожил высокий.
– Погоди, не торопись, – невысокий продолжал спрашивать.
– Скажите, Лиля, а как он жил с новой женой?
– Да откуда я знаю? Когда я к ним за деньгами приходила, она не показывалась. Он мне в коридоре деньги давал.
– Так обычно вы сами к нему за деньгами ходили?
– Да, он так хотел. Говорил, что ему некогда на другой конец города ездить. Вот я и удивилась, когда Алишер в этот раз сам деньги привез. Смурной какой-то был, не такой, как обычно. Детей не захотел повидать. Сказал, приедет поздно. чтобы они уже спали. Я-то к нему всегда детей привозила, чтобы не забывали отца. Да и он рад им был. Иногда в кафе их брал, мороженное покупал.
– А в тот раз он на машине приехал?
– Нет, точно нет. Когда его в психушку забрали, а утром я выходила во двор – машина не стояла. Я специально посмотрела. У нас двор небольшой, все свои машины ставят перед домом, сразу видно где чья. К тому же машина у нас приметная – желтого цвета.
– Ну все ясно. Спасибо вам за информацию.
– Да что все-таки произошло?
Невысокий вопросительно взглянул на того, что повыше и тот кивнул.
– Ваш бывший муж подозревается в убийстве.
Лиля испуганно вскрикнула:
– Не может быть! И кого он убил?
– Да похоже всю свою вторую семью.
Лиля побледнела, как полотно.
– Когда?
– За день до того, как пришел к вам.
– Вот почему он тогда сам приехал ко мне... Чтобы я к нему не приезжала. И хотел повеситься... Как он мог?! Кошмар! – она всплеснула руками, в глазах ее стоял ужас.
Невысокий с сожалением посмотрел на Лилю, но деловым тоном сказал:
– Завтра вам придется приехать к нам. Нужно составить протокол допроса. Как свидетельницы по делу гражданина Ахметова.
– Я приеду... – Лиля уже немного пришла в себя и пошла провожать людей, которые принесли ей такое страшное известие. Она вспомнила фразу Алишера «Как меня достали эти бабы!» Видно, в новой семье у него тоже было непросто. Какое счастье, что он от нее ушел! А то ведь и она с детьми могла оказаться на месте этой несчастной Нэли.
Щеткин выслушал подробный отчет Михаила Бондарева и Константина Лобанкова.
– Вот уж чего не ожидал. Везуха этому Ахметову. Как говориться – не было счастья, да несчастье помогло. Полмесяца кантовался в психушке, даже притворяться не пришлось. Считай – это время подарила ему судьба. То есть его прежняя жена. Обзванивайте психиатрические больницы, будем его вылавливать. Надо думать, за это время он уже основательно пришел в себя и в состоянии сообщить, за что же так взъелся на жену, что всю свою семью порубил, детей не пожалев, душегуб проклятый.
Местонахождение душегуба выявили в течение получаса. Щеткин самолично поехал за ним, прихватив с собой Бондарева и Лобанкова. Константин сам напросился, дескать – никогда еще не бывал в психушке, охота поглядеть. Говорят, там интересные типы бродят. Был у него друг-товарищ Витек, косил от армии в психушке. Много интересного рассказывал. Теперь писателем стал. Рассказы о жизни пишет. И какой рассказ не возьми, обязательно в нем какой-нибудь типаж из психушки присутствует. А если и не из психушки, то ведет себя так, что сразу понятно – рано или поздно в оную его жизнь всенепременно забросит.
– А сам-то он как? Нормальный? – Поинтересовался другом Константина Щеткин, вольготно развалясь в машине на переднем сиденье рядом с Бондаревым, который вел всегда аккуратно и по правилам. Берег государственное имущество, за что Петр его очень уважал.
– Да как сказать, – призадумался Константин. – Немного с чудинкой, это точно. Какие-то свои правила у него в жизни. Например, через порог никогда не переступит, а обязательно перепрыгнет. С подскоком. Некоторые сильно удивляются. Но я уже привык. Еще зарядку по утрам всегда голый делает. Без трусов. Говорит – с самого утра все должно проветриваться. И легкие, и это самое... Или – первым сроду руки не подаст. Заразы боится. И если ему руку протягивают и никак отвертеться нельзя, он свою с таким видом подает, словно ее сейчас отрубать собираются. Мне иногда кажется, что она у него даже скрипит от напряжения. Не хочет подавать, а надо... Потом в карман ее прячет и долго там елозит, вытирает. А дома этот карман стирает. Сам видел. А в остальном вроде нормальный.
– Ну и ну! – повертел головой Бондарев, удивляясь услышанному. – Так он у тебя точно псих, ему и косить не надо было.
– Сам ты псих, – обиделся за друга Константин. – Каждый человек имеет право на свои...особенности. Я не могу назвать ни одного человека, кто был бы абсолютно нормален. Все со странностями.
– Ну да, – недоверчиво ухмыльнулся Бондарев. – Вот скажи – какие у меня ты заметил странности?
– Запросто скажу! – вскинулся Константин. – Ты когда баранку крутишь, все время левую ладонь приподнимаешь.
– Чудак, я на скорость смотрю. А то у меня руки большие, спидометр закрывают, если больше восьмидесяти километров.
– Да и у меня не маленькие, но я так не делаю, – заупрямился Константин.
– Видел я, как ты на скорость смотришь. Ты заглядываешь на спидометр сбоку, одним глазом, как петух, – заржал Бондарев, довольный своей шуткой.
Константин, который с юности страдал оттого, что у него был островатый изогнутый нос, он его про себя называл клювом и очень стеснялся стоять в профиль перед понравившимися девушками, не нашелся что ответить и легонько стукнул Бондарева по голове.
– Не баловаться, когда человек за рулем! – строго приструнил его Щеткин, который слушал их треп вполуха, поскольку его мысли были совсем о другом, о предстоящей встрече с Ахметовым. – Не создавайте аварийной ситуации на дороге.
– А чего он? – обиженно протянул Константин.
– Ну прямо дети, – удивился Щеткин. – Мужикам по тридцатнику, а сознание, как у Плетневского сынка Васи! Так он же совсем еще ребенок...
Они как раз проезжали мимо магазина с большой вывеской «Оружие».
– Притормози, – попросил Щеткин Бондарева. И тот аккуратно протырился к тротуару между двумя «джипами» таких габаритов, что милицейский «мерседес» на их фоне выглядел утлой лодочкой рядом с трехпалубными кораблями.
– Кстати, стоянка запрещена, – предупредил дисциплинированный Бондарев.
– Да я на минуточку, – отмахнулся Щеткин. – И эти стоят, видишь?
– На этих ясно кто ездит, – завистливо заметил Константин. – Для них закон не писан.
Но Щеткин уже вышел из машины и направился в магазин.
В магазине «Оружие» ему раньше не доводилось бывать, и он удивленно окинул взглядом немалое количество мужчин, толпящихся у прилавка. На стенах висело разнообразное оружие неописуемой красоты. Щеткин остановился посреди зала, переводя взгляд с «Винчестера» на «Беретту», прочитал цену под каждым и тихо присвистнул. Протиснувшись сквозь толпу, он приник к витрине. Газовых баллончиков и пистолетов было столько, что глаза разбегались. Кто-то рядом уперся в его бок остреньким локотком, бесцеремонно отодвинул парочку «шкафов», и звонким девичьим голоском позвал продавца:
– Молодой человек, покажите мне этот пистолетик, за пятнадцать тыщ.
Продавец снисходительно взглянул на девчушку, которой от силы было лет четырнадцать.
– Несовершеннолетним не показываем. Балуются они...
– Мне уже восемнадцать! – возмутилась настойчивая отроковица и демонстративно раскрыла перед носом продавца паспорт.
– Все равно не покажу. Смотри на витрине. Для того, чтобы купить этот, нужно разрешение милиции и
