не отдал. И на нем были четкие отпечатки большого и указательного пальцев, даже не просто четкие, а образцово-показательные. Это был золотой ключик.
– Буратино вы наш, – расчувствовался Гордеев.
– А то, – согласился Грязнов. – Я предположил это еще до того, как Студень залез в машину. Вернее, я надеялся на это. Ключик маленький, плоский, убивец просто про него не подумал, когда все тщательно протирал, упустил из виду, сечешь? Вытер руль, панельную доску, все ручки и кнопки, а про ключ – то место, за которое он, заметь, четко, фиксированно брался, как минимум, дважды, забыл, понимаешь?
– Так вот почему вы интересовались, как транспортировали с места преступления «Волгу» и ездил ли кто-нибудь на ней с тех пор? – сообразил Гордеев.
– Конечно. Если ее заводили хоть раз, то возможным отпечаткам на ключе – кранты. Но, на наше счастье, он так и остался в тачке.
– Итак, чьи же на нем были следы, Вячеслав Иванович? Не томите!
– Подожди-подожди, ты забегаешь вперед. Ты же еще не знаешь, были ли вообще следы.
– Как, – побледнел Гордеев. – Но ведь... Вячеслав Иванович, ради бога, там вообще были следы?!
– Были, – смилостивился Грязнов, выдержав хорошую мхатовскую паузу, и снова накапал коньяку. – Итак, пойдем дальше. Чьи они? Пораскинь мозгами, ты для этого уже достаточно проснулся.
– Неужели Игнатьева?! – ахнул Гордеев.
– Ну, знаешь... Ты не загибай. Ты вообще представь себе эту картину. Только вспомни толстяка- майора.
Гордеев подумал и покивал.
– Тогда... Хомяка?
Грязнов вздохнул и выпил. Гордеев его примеру не последовал, не до того было, тысячи вопросов сейчас одолевали его. Но, к сожалению, ни одной идеи.
– Так почему же его, гада, не арестовать?!
– Потому что, хотя Студень провел экспертизу два дня назад, до вчерашнего вечера я даже представить себе не мог, чьи это пальцы. В базе данных их не было. Как прикажешь гадать? На кофейной гуще? И только после истории с бомжами, когда появился портрет Хомяка, возникло такое подозрение. Я ему позвонил, спросил, как продвигаются розыски официантов из «Распутина»...
– Официанта и менеджера. Богомолов и Мартынов.
– Не важно. Он сказал, что есть какие-то подвижки. Я предложил в конце дня встретиться и попить пива. Так мы и сделали. Посидели в чебуречной на Солянке, он, кстати, там живет недалеко. Бокал, из которого пил Хомяк, я оттуда унес, потом сразу к Студню, в ЦСЭ, он меня ждал. Проверили – сходится.
– А что Хомяк вам пел про поиски Мартынова и Богомолова?
– Сказал, что взял след в Туле, на родине Богомолова, якобы его там видели в каком-то клубе. Вот сволочь.
– Но ведь теперь его можно арестовать, – заметил Гордеев.
– Можно, – согласился Грязнов. – А можно за ним последить, посмотреть, куда ниточка тянется. Такой парень, как Хомяк, не может быть самостоятельной фигурой.
– Вячеслав Иванович, – мягко сказал Гордеев, – вы блестяще поработали. Но сейчас мы просто обязаны передать все имеющиеся оперативные данные следователю Чеботареву.
– Боюсь, что ты прав, – вздохнул Грязнов, допивая остатки коньяка.
– Слава богу.
– В первой части своего тезиса, – уточнил Грязнов. – Про то, что я неплохо поработал. Ладно, шучу, шучу. Несись, давай, к Чеботареву, я думаю, у тебя теперь есть достаточно оснований, чтобы вытащить Турецкого.
– Гип-гип, ура! – Гордеев поднялся на ноги уже адвокатом.
– Кстати, насчет бабы твоей. Я бы хотел на нее глянуть краем глаза. Познакомишь как-нибудь?
– Конечно, – с чувством сказал Гордеев. – Для вас все что угодно. С превеликим удовольствием. Она... она... просто потрясающая женщина.
– Вот и отлично, – благодушно заметил Грязнов. – Ну, Юра, я поехал. Созвонимся. – С этими словами он отправился на диван в ближайшую комнату.
Гордеев снова заскочил под душ, на этот раз – холодный, быстро растерся, мигом собрался и выскочил из дома. Уже в машине он вдруг сообразил, что ведь ничего не говорил Грязнову про Женю. Откуда же он знал? На свете существовали только два человека, имевшие представление о романе Гордеева: супруги Турецкие. Значит, либо Грязнову об этом сказала Ирина, либо он виделся с Турецким, о чем ему, Гордееву, не рассказал. И что же, Турецкий счел это настолько существенным, что сообщил Вячеславу Ивановичу? Как-то странно...
Гордеев сбавил скорость и попытался поймать ускользающую мысль. Почему-то она его смутно тревожила. Не позвонить ли домой, в конце концов, и не спросить ли Грязнова напрямую? Нет, не стоит, пусть доблестный сыщик отсыпается.
Протокол допроса арестованного г-на Хомяка П. П., произведенного следователем Генпрокуратуры Чеботаревым А. П. в следственном изоляторе Лефортово:
Ч е б о т а р е в. Расскажите о том, что произошло двадцатого апреля.
Х о м я к. Вы не могли бы конкретизировать допрос? Я был бы вам очень признателен.
Ч е б о т а р е в. Начните с самого утра и расскажите, как вы провели этот день.
Х о м я к. Я проснулся, как обычно, в половине восьмого утра. Сделал пробежку. Потом принял душ. Потом позавтракал. Потом...
Ч е б о т а р е в. Достаточно. Так мы недалеко уйдем. Вы знакомы с Александром Борисовичем Турецким?
Х о м я к. Да. По распоряжению начальника МУРа меня два или три раза привлекали для проведения оперативных действий межведомственной группой, которой руководил следователь Генеральной прокуратуры Турецкий.
Ч е б о т а р е в. Когда это было последний раз?
Х о м я к. Думаю, года полтора назад...
Ч е б о т а р е в. Хорошо. Хомяк, вы отдаете себе отчет в том, в чем вас подозревают и каковы возможные последствия?
Х о м я к. Гражданин следователь! Я уже сказал во время нашего предыдущего разговора...
Ч е б о т а р е в. У нас с вами не может быть никаких разговоров.
Х о м я к. Извините. Я говорил на предыдущем допросе, что готов всемерно сотрудничать со следствием и готов оказать ему любую помощь.
Ч е б о т а р е в. Вы называете это помощью? Любопытно... Ну ладно. Отвечайте коротко и по существу вопроса. Двадцатого апреля вы видели Турецкого?
Х о м я к. Да.
Ч е б о т а р е в. Где и при каких обстоятельствах?
Х о м я к. В районе Зубовского бульвара. Он выезжал со стоянки клуба «Распутин», а я голосовал, и он остановился.
Ч е б о т а р е в. Это была случайная встреча?
Х о м я к. Нет, я знал, что его встречу. Я был...
Ч е б о т а р е в. Не забегайте вперед и не проявляйте инициативу. Вы мешаете ходу допроса, так же как прежде мешали следствию.
Х о м я к. Но я...
Ч е б о т а р е в. Сидеть! Вы были один?
Х о м я к. Нет. Со мной была девушка.
Ч е б о т а р е в. Назовите ее фамилию и имя.
Х о м я к. Ее звали Анной Никифоровой. Она работала в «Распутине».
Ч е б о т а р е в. Это вы застрелили ее?
Х о м я к. Нет!
Ч е б о т а р е в. У вас было с собой оружие?
Х о м я к. У меня вообще нет оружия. Уволившись из МУРа, я сдал свой пистолет.
