воротником и очень красивой норковой шапке. Но ничего предосудительного в его поведении не было, а если что и могло показаться странным, так это несоответствие очень качественной и дорогой одежды слишком уж зачуханному и ободранному скрипичному футляру. Но опять-таки никаким криминалом тут не пахло, и охранник не счел необходимым поинтересоваться личностью кожаного господина.
Райцера и Владимирского, уставших и даже измочаленных прошедшим тяжелым концертом, отпустили довольно быстро. Все, что они могли сообщить на данный момент следствию, было уже запротоколировано, а поиск каких-то возможных нюансов и тайных пружин происшедшего вряд ли мог разрешиться сиюминутно.
— Знаешь что, Герка, нечего нам сегодня сидеть как двум сычам — каждый в своем углу. Поехали ко мне.
— Ну я не знаю… Беспокоить твою жену…
— Жена вот уже две недели пьет водичку в Карловых Варах. Я, собственно, изначально предполагал, что ты будешь жить у меня. Но в Министерстве культуры встали на дыбы: «Как вы не понимаете, Юрий Васильевич, столь важный и значительный визит… Придавать ему оттенок частной поездки совершенно недопустимо!» Ну я и «проникся» государственными интересами. А уж сейчас… Да пошли они все к черту!
Посиделки не получились ни веселыми, ни многословными. Не то было настроение.
— Ну для концерта в Петербурге ты, естественно, возьмешь мою скрипку.
— После случившегося даже и не знаю: возможно ли так рисковать?
— Это не твоя забота. Я завтра переверну все министерство — и будь спокоен: они сумеют обеспечить надежную охрану.
— Одного не понимаю, Юра: зачем? Зачем красть скрипку, которую никогда никому нельзя будет показать, кроме разве что таких же приятелей-ворюг, а уж тем более использовать ее по прямому назначению. Впрочем, возможно, будущий хозяин моего Страдивари умеет играть что-нибудь типа: «Жили у бабуси два веселых гуся». Погиб инструмент.
— Гера, не надо так пессимистично. Поверь, наши следователи умеют достойно работать, когда захотят. А в этом случае, безусловно, захотят, хотя бы из духа конкуренции. Ведь сейчас твоя страховая компания начнет поднимать на ноги весь мир, вашу полицию, Интерпол… И сегодня, по-моему, приезжали достаточно толковые ребята.
Но ведь это были первые, кого выхватили на это ЧП. А завтра мы подключим к делу лучшие силы. Вот что, я с утра же первым делом — в Генпрокуратуру. Пусть сразу же по горячим следам подключают лучших из лучших.
— Тебя там уже ждут.
— Ну, знаешь ли, все-таки как-никак, но я народный артист России. От меня нельзя так просто отмахнуться.
— Ладно, Юра. Давай спать.
— И то правда.
Возможно, железные нервы Райцера и тут сыграли свою благотворную роль, но Юрий Васильевич спал плохо, нервно и как-то дергано. И самым противным было то, что в смутных и бессюжетных сновидениях несколько раз мелькнула гнусная ухмылка его собственного главного администратора.
МЕРКУЛОВ И ДРУГИЕ
Заместитель генерального прокурора России Константин Дмитриевич Меркулов проводил глазами тяжелую дверь, закрывшуюся за последним посетителем, облегченно потянулся и развалился в своем удобном мягком кресле. Достал из пачки сигарету, задумчиво повертел ее в руках и положил на стол: хватит уже курить, сколько можно. И так никакого здоровья не осталось.
День у Меркулова выдался беспокойный. Дело в том, что его шеф, генеральный прокурор Владимир Михайлович Кудрявцев, накануне вечером лег в больницу — так, ничего особенного, обычное дежурное обследование, как-никак возраст уже не мальчишеский, и, следовательно, все мыслимые и немыслимые дела в полном объеме свалились на его заместителя.
Сегодня на прием к генеральному было записано одиннадцать человек — от министра до сотрудника лесхоза. Меркулов обстоятельно поговорил с каждым из них, но более всего его взволновала беседа с двенадцатым посетителем, попросившим принять его вне очереди. Этим внеочередным был прославленный российский музыкант Юрий Васильевич Владимирский, скрипач и дирижер, художественный руководитель Государственного академического симфонического оркестра «Москва». Меркулов не знал Владимирского лично, но неоднократно бывал на его концертах. «Первая скрипка России». Правда, в последнее время играет нечасто, больше времени уделяет дирижированию и композиторству. Звезда. Знаменитость. Практически каждый его концерт — без преувеличения — сразу входит в историю отечественного музыкального исполнительства.
И вот Юрий Владимирский, собственной персоной, появился в кабинете Меркулова, сразу заполнив собой все его пространство. Притом кабинет у Константина Дмитриевича совсем даже и не маленький, но было что-то такое роскошно-избыточное в этом посетителе, его великолепной шубе, его эффектной манере держаться, даже в трагической интонации его разговора.
— Катастрофа! Господин генеральный прокурор, это катастрофа!
— Заместитель, — мягко поправил Меркулов.
— Как, простите? — встрепенулся визитер.
— Я — заместитель генерального прокурора, — уточнил Константин Дмитриевич.
— Ах, да. Извините.
— Так что же произошло?
— Это катастрофа для всей российской… да что там! Для мировой культуры! И невероятный позор для нашей страны!
— Так что же все-таки случилось?
— Ее украли! Это позор и катастрофа! Украли!
— Кого украли? — Константин Дмитриевич начинал едва заметно скучать.
— Скрипку! Страдивари!
— А подробнее? — жестко спросил Меркулов, внутренне превращаясь в стальную пружину.
И тогда Владимирский рассказал.
Вчера в Большом зале Московской консерватории состоялся долгожданный концерт всемирно известного виртуоза Геральда Райцера. После многих лет изгнания знаменитый скрипач вернулся на родину.
Ну кто такой Райцер, объяснять Меркулову не было нужды. И раньше слышал он эту запоминающуюся фамилию, да и к тому же вот совсем недавно… да нет, позвольте! Именно вчера он говорил о нем со своим другом и помощником Сашей Турецким, а в какой связи? Кажется, тот чуть ли не на концерт его собирался, или что-то в этом роде. Пробило его на культуру, понимаете ли!
Так вот, оказывается, зарубежная знаменитость — Райцер — и отечественная, то есть Владимирский, учились в одном классе в детской музыкальной школе, а затем и в консерватории. Потом Райцер уехал в Израиль, сделал сумасшедшую карьеру, обосновался в Лондоне. Живет ярко и красиво, концертирует по всему миру. Неоднократно был назван в прессе «первой скрипкой мира». Единственная страна, куда пока не приводила Райцера его разветвленная концертная деятельность, — это Россия. Почему — установить не удавалось: то ли какая-то застарелая обида, то ли иная причина. И именно Владимирский и был главным инициатором того, чтоб уговорить-таки Геральда Райцера после долгих лет молчания дать два концерта на Родине, в Москве и в Санкт-Петербурге.
Первый, московский, концерт прославленного музыканта входил в серию благотворительных концертов под названием «Подари мне жизнь». (Редкий случай, когда не приходится сомневаться в чистоте намерений авторов благотворительной акции, так же как не приходится сомневаться и в высочайшем исполнительском мастерстве великого Райцера. Собранные деньги полностью пойдут на излечение детей,
