– Статьи? – Елизавета Петровна усмехнулась и покачала головой. – Нет. Я понятия не имею о том, кто их написал и вывесил. У меня появился невидимый помощник. Кто он – я не знаю. Я хотела уничтожить мужа, но не смогла этого сделать. Или не успела. Вот и все.
– То есть... вам больше нечего мне рассказать? – удивился Александр Борисович.
Она пожала плечами:
– Я рассказала вам все, что знала.
– Сегодня вы встречались с Трубоч... то есть с Трегубовым. Это помощник Сваровского. Зачем?
– Трегубов выполняет для Сваровского самые конфиденциальные и рискованные поручения. Я хотела, чтобы он помог мне свалить мужа. Я больше не знала, к кому обратиться. Но он отказался. Я просила его ничего не рассказывать Сваровскому. Но, мне кажется, он расскажет. Если уже не рассказал.
Турецкий молчал, угрюмо глядя на свою собеседницу. Он рассчитывал, что Мохова расскажет ему гораздо больше, а выяснилось, что она ничего не знает. Ни про статьи в Интернете, ни про убийства Гирина и Воронова. Не знает или просто водит его за нос?
Александр Борисович пристально вгляделся в ее лицо. «Если и врет, то очень ловко», – подумал он.
– Полагаю, нам больше не о чем говорить? – сказала Елизавета Петровна. Она надела темные очки и взяла со стула сумочку. – Если я сделала что-то подсудное – арестуйте меня. Если нет... Я больше не хочу, чтобы вы появлялись в моей жизни. Никогда. Боюсь, что если я еще раз вас увижу, я выцарапаю вам глаза. А теперь – прощайте.
И она встала со стула.
6
– Это ведь вы вывешивали статьи. Больше некому.
Андрей Долгов долго смотрел на Турецкого своими узкими черными глазами. Потом медленно усмехнулся:
– Считайте, что вы меня раскусили. Да, эти статьи вывешивал я.
– А материал для них вам помогла добыть секретарь Татьяна, – продолжил Александр Борисович. – Так?
Долгов кивнул, качнул острым желтым подбородком:
– И здесь угадали. Я убедил ее, что не стану использовать эту информацию во вред Хозяину.
– И она вам поверила?
– Она знала, как я предан Хозяину.
– И, должно быть, сильно удивилась, когда узнала, как именно вы использовали информацию.
– Вовсе нет. Я сказал ей, что разоблачительные статьи в конечном счете помогут Виктору Олеговичу выиграть выборы. Видите ли, Александр Борисович, политика – слишком тонкая игра, чтобы в нее можно было играть грубо и прямо. Тут нужны обходные пути, оригинальные задумки. Фантазия, в конце концов!
– Подождите... Дайте соображу. Возможно, я слишком тупой, но не могу понять – как Мохову могли помочь эти ваши игры с Интернетом? Вы ведь подставили его, вырыли ему яму.
Долгов покачал головой:
– Вовсе нет. Вы не знаете наших избирателей. Это у вас, в Москве, компромат способен убить политика. А у нас самым страшным для кандидата является незапятнанная репутация. Народ не доверяет чистюлям и умникам. Он хочет знать, что кандидат – такой же человек, как и другие. Что он – «нашего круга», с таким же калашным рылом, как у нас, только обладает сноровкой, умом и хваткой. Что в жизни его было так же много грязи, как у каждого, а может, даже больше. Такому человеку народ будет доверять.
Турецкий смотрел на Долгова с сомнением.
– Не верите? – усмехнулся тот. – Я и сам сомневался, когда задумывал эту игру. Думал, не слишком ли она тонка для наших тупоголовых избирателей. Оказалось – нет. Стоило нам слегка подмочить репутацию Мохова, и его избирательный рейтинг вырос на два процента! Видимо, наш народ любит тех, кого обижают и притесняют. Это тенденция нашего времени.
– Я не верю вашим рейтингам, – сухо сказал Турецкий. – Вы же небось сами их и пишете?
– Не сам.
– Значит, их делает подконтрольная вам контора.
– Вы правы, рейтинговые исследования проводит наш фонд. Но это не мешает ему быть объективным.
– Чепуха. Вам сообщили то, что вы хотели услышать. Вы ни черта не понимаете в политике.
Лицо Долгова переменилось. Оно стало сухим, острым и неприязненным.
– Я не намерен обсуждать с вами тонкости своей политической игры, – резко сказал он. – В конце концов, это не ваше дело.
Александр Борисович усмехнулся и покачал головой:
– Ошибаетесь. Мое. Мохов вызвал меня из Москвы, чтобы я нашел того, кто забрасывает Интернет компрометирующими статьями. И я его нашел.
Глаза Долгова сузились еще больше.
– Ну, допустим... – прошипел он. – Допустим, вы меня нашли. И что вы намерены делать? Расскажете обо мне Хозяину?
– Расскажу. И сделаю это прямо сейчас. Я уже узнавал, Мохов у себя в кабинете.
Долгов уперся костяшками кулака в стол и завис над Турецким, подобно хищной, жилистой птице с острым клювом.
– Вы не сделаете этого, – сипло, едва сдерживая гнев, проклокотал он. – У Хозяина слабое сердце... Впрочем... – Долгов вдруг распрямился, и лицо его снова разгладилось. – Хозяин мужик умный, он поймет меня. А вас выкинет из города, как паршивого пса. Вы всем здесь уже изрядно надоели, Турецкий.
Александр Борисович встал с кресла, повернулся и, слегка прихрамывая, направился к выходу.
– Лучше оставьте все, как есть, – сказал ему вслед Долгов. – Если не хотите, чтобы все стало еще хуже.
7
По дороге к приемной Мохова Александр Борисович старался не думать о том, нужно открывать ему глаза на правду или нет. Возможно, кандидату лучше оставаться в счастливом неведении. Вдруг он придет в ярость, уйдет в запой, в конце концов, вызовет к себе Долгова и разобьет об его голову стул? Все может быть. Мохов, как все невротики, склонные к депрессии, абсолютно непредсказуем. Вероятно, эта непредсказуемость в сочетании с жестокостью и помогла ему пережить девяностые.
В конце концов Турецкий решил не забивать себе голову подобными вопросами. Его вызвали, чтобы он сделал работу, и он ее сделал. Отработал, так сказать, свои деньги. Честно отработал.
Войдя в приемную, он быстро осведомился:
– Мохов на месте?
– Хозяин вас ждет, – ответил Татьяна, не глядя Турецкому в глаза.
«Интересно, Долгов ей уже позвонил? Вряд ли. Этому кадру плевать на все, что происходит не с ним и не с Хозяином».
Александр Борисович прошел к двери кабинета, стукнул в нее для порядка и тут же открыл дверь.
Мохов сидел в вертящемся кресле, повернутом к окну. Сидел вполоборота, подперев подбородок большим пальцем и задумчиво глядя то ли в окно, то ли на пластиковую оконную раму.
– Здравствуйте, Виктор Олегович, – поприветствовал его Турецкий и, не спрашивая разрешения, прошел к дивану.
– А, Александр Борисович. – Мохов крутанулся вместе с креслом, положил руки на стол и внимательно посмотрел на Турецкого. – По телефону вы сказали, что у вас что-то важное? Надеюсь, это правда, потому что мне пришлось отложить действительно важное дело, чтобы поговорить с вами.
В лицо Турецкому пахнуло едва уловимым запахом джина. Видимо, Мохов уже успел приложиться перед встречей с сыщиком. Турецкий поморщился и сказал:
– Я нашел злоумышленника. Работа выполнена.
Мохов слегка приподнял бровь.
