поскольку ты считаешься лучшим другом...
Очень неприятно думать об этом, нехорошо разочаровываться в людях. Она конечно же знала о затянувшейся подковерной борьбе, знала о расстановке главных сил вокруг предприятия, но верила, что новая команда, которую возглавили Минаев с Журавлевым, справится наконец с трудностями, о коих в городе не знает разве что приезжий, да и то не всякий.
А с другой стороны, оказывается, не у одних белоярцев положение на «Сибцветмете» вызывает серьезную озабоченность. Вот и в Москве понимают, что все у них, в Сибири, далеко не просто. И убийство недавнее прежнего губернатора, и арест Минаева – это, как заметил Юра, кого-то цитируя, «дым из одной трубы». Кто это сказал, Галочка, разумеется, не знала, но по улыбкам присутствующих поняла, что те знают хорошо автора изречения. Она не удержалась и в очередную паузу спросила:
– А кто это сказал – про трубу?
Смех был ответом, а Гордеев, проглотив очередную мидию, которую он подбирал с тарелки заостренной палочкой, сказал:
– Это у нас так обычно Сан Борисыч изрекает.
– А он – кто?
– Ну девушка! – даже руками развел могучий Сева Голованов. – Да это же бог сыска! Сам господин Турецкий! Таких людей нельзя не знать!
– Да ладно вам, – смеясь, отмахнулся Гордеев. – Откуда в Сибири могут знать Сан Борисыча? Это, Галочка, тоже наш большой друг и учитель. Я у него начинал в свое время в Генпрокуратуре. А суть в том, что когда дела, бывает, ну совсем валятся и ты не знаешь, с какого края подобраться, мы обычно жалуемся в жилетку Косте. Константину Дмитриевичу Меркулову, я уже о нем говорил. Костя дает отмашку, и тогда подключается Сан Борисыч. И с этой минуты преступный мир начинает трястись мелкой дрожью. У генерала от юстиции Турецкого ни одно дело не зависает. И все это знают. И боятся. Все, кроме нас. Поскольку нередко приходится вот им, – Гордеев окинул взглядом сотрудников «Глории», – пахать вместе. Ты подожди, не ровен час, еще и Сан Борисыча подключить к нашему делу придется... Не дай бог, конечно.
– Это почему? – удивилась она.
– Сан Борисыч – главный спец по убийствам. А у нас пока до этого дело, к счастью, не дошло...
Звон мобильника оторвал Гордеева от приятного застолья и значительной беседы. Звонил Елисеев. Он, оказывается, только сейчас смог наконец пробиться к начальству из службы перевозок и был в полнейшем недоумении. Никаких следов исчезнувшего чемоданчика обнаружить не удалось. Уже и в Белоярск звонили, и здесь смотрели – ничего. Как и не было.
Елисеев успел уже созвониться с Белоярском и постарался объяснить Журавлеву идиотическую ситуацию, в которой оказались не по своей, что называется, воле. Ну тот, разумеется, закатил истерику
Елисеев рассказывал, а Филя Агеев, быстренько сбегав куда-то внутрь помещения, вернулся с хитрым приборчиком, к которому подсоединил гордеевский мобильник, после чего голос Евгения стал слышен всем присутствующим.
– Не, ты представляешь, Юрка, это просто какая-то бабская истерика... Да, там наша дамочка рядом?
– Ну... в общем. А что?
– Ей не нужно слушать. Зачем? Платоныч в ее адрес такое ляпнул, что мне, как мужику, просто повторять стыдно.
– Так в чем же дело? – спросил Юрий. – Ты и не повторяй.
– Но тебе-то надо знать мнение нашего начальства!
– Слушай, Евгений, ты разве еще не понял, что вообще-то мне начхать на мнение твоего, – Гордеев подчеркнул это слово, – начальства? А если оно у тебя, – снова подчеркнул, – невоспитанное, так ты и займись его просвещением.
– Ладно, это все... Какие дальнейшие планы? – сменил тему Елисеев.
– Так какие? Вот ты и займись выяснением того, чем теперь станет заниматься твое начальство, не сумевшее выполнить элементарного требования производственного коллектива. А у меня пока есть свои дела.
– Та-ак... А где эта сучка?
Краем глаза Гордеев заметил, как вспыхнуло лицо Гали, но тут же кровь стала отливать и женщина побледнела. Гордеев прижал ладонь к микрофону и посмотрел на нее.
– Может, вам лучше оставить нас на минуточку?
Но Галочка резко затрясла головой, утверждая, что хочет остаться и выслушать все до самого конца – так, во всяком случае, понял ее мимику и жесты адвокат.
– Ты вот что, Евгений, – с презрительной интонацией начал Гордеов, – ты постарайся держать себя в руках, а то ведь мне придется отказаться от твоей помощи.
– Интересно, это каким же образом? – опешил тот.
– Ты всего лишь доверенное лицо, но ведь я могу общаться с клиентом напрямую. Тогда какая же в тебе-то надобность? Верно? И потом, ты не понял, я взялся защищать конкретное лицо, то есть Минаева, а не ваш комбинат со всем его начальством. Не путай, это вещи разные. И поэтому давай займемся каждый сугубо своим делом. Ты обещал доставить ко мне документы в поддержку Минаева, вот и доставляй. А как ты это станешь делать, меня не... хм-хм! Понял, что я хотел сказать? Вот так. И давай больше к этому вопросу не возвращаться.
– Как скажешь, – после короткой паузы и явно неохотно ответил Елисеев. – Тогда дай, пожалуйста, трубку этой... Ну, Галине. Я ей сам кое-что скажу!
– Опоздал маленько. Она буквально минуту назад уехала к своим знакомым, обещала, когда доберется, позвонить и сообщить, где остановилась.
– Не врешь? – насторожился Евгений.
– А смысл?
– Ну не знаю, может, у вас уже что-нибудь там склеилось... О девке-то разное поговаривают.
– А вот это меня совершенно не колышет, – перебил Гордеев. – Все, кончаем треп, у меня не городской телефон, а минуты по мобильнику капают в долларах.
– Ничего, мы возместим!
– Вот когда возместите, тогда и будете нести всякую хреновину.
– Погоди! Ну хоть сегодня-то встретимся?
– Если у меня появится такая необходимость. В чем сильно сомневаюсь, поэтому займись лучше делом. Пока.
Гордеев отключил мобильник. Молча посидел, подумал и наконец обвел всех взглядом.
– Ну? – спросил с иронической ухмылкой.
– В свете вышеизложенного, – заметил Агеев и сморщился, как от мерзости, – гнида. Есть иные мнения?
– Извините, ребята. – Денис поднялся. – Пойду сделаю звоночек по поводу одной бутылочки.
– Там еще и рюмка, – напомнил Гордеев.
– Я видел, – улыбнулся Денис.
– Вот так, дорогая Галина Федоровна, и открываются дверцы в чужую душу, – философски заметил Голованов.
– Особенно если таковая вообще имеется, – добавил Гордеев. – Но теперь, как мы видим, мосты сожжены. И у нас не остается ничего иного, как самим форсировать события, так?
– Скорее всего, – подтвердили сыщики.
– А раз это так, то где там наш уважаемый Сан Борисыч? – И Гордеев снова включил свой мобильник. После нескольких длинных гудков раздался бодрый голос:
– Турецкий слушает!
– Привет, Сан Борисыч, это...
– Здорово, Юра, узнал. Конечно, по делу?
– А то!
– Есть три минуты, излагай.
Гордеев уложился в полторы, вместив историю с арестом, передачей письма трудящихся и пребыванием
