многих и многих жертв, ты даже и пальцем не шевельнешь, чтобы спасти их, даже если будешь в состоянии сделать это, ибо их смерть полезна природе, но еще важнее, чтобы их уничтожение доставило тебе наслаждение, потому что ты должна обратить на свою пользу все происходящее вокруг тебя.
Осмотрительность обеспечивает безнаказанность, а уверенность многократно усиливает очарование злодейства; однако с твоим положением в обществе тебе вообще не стоит беспокоиться об этом.
И ты можешь наплевать на всякую осторожность и предусмотрительность, если она мешает тебе наслаждаться...»
– Да она просто поэт, – почти с восхищением отметил Турецкий. – Хотя вообще-то мне этот спич что-то напоминает, или я ошибаюсь? Что скажешь?
Трофимов подавленно молчал.
– Это ведь похоже на манифест, прямо катехизис какой-то, – развивал свою мысль Турецкий.
– Ты заметил, она там все время обращается к женщине, – сухо сказал Трофимов. – Этот, с позволения сказать, документ, конечно, ничего формально не доказывает, но показывает очень много. Похоже, что наша мученица Вэлла – вполне самостоятельная фигура во всей этой непонятной игре.
– Ей уже сообщили, что мужа нашли? – спросил из коридора Грязнов.
– Да.
– Ну и как?
– Да никак. Глазом не моргнула, – ухмыльнулся Трофимов. – Говорит, последние пять дней я уже и не сомневалась.
Турецкий заметил, что за время, прошедшее после ранения, с Трофимовым произошла разительная перемена. Из неунывающего балагура-оптимиста майор превратился в усталого, хмурого, во всем сомневающегося человека. Типичного провинциального мента.
– Можно все же реально сказать, чем владеет, то бишь – владел Герат в городе?
– Едва ли, – почесал здоровой рукой голову Трофимов. – Ну есть, конечно, какая-то недвижимость... Но, я думаю, что все основное – оформлено на Вэллу.
– Кстати, ты мне ничего не говорил, вы обыскивали климовскую квартиру? – вдруг спросил Турецкий.
– Да чего там говорить, – махнул рукой Трофимов. – Прошерстили, когда Вэллы дома не было. Пусто.
– Ага. А ты сам там был? Книги у них дома водятся?
– Ну есть какие-то, конечно. А что?
– Я хочу туда съездить. – Турецкий думал о чем-то своем. – Может, почитаю; в этом может быть некоторый ключ. Хотя нет, не хочу, пойду лучше с Вэллой поболтаю. Но мне нужно получить из ее квартиры две вещи. Слава, зайди сюда, – позвал он отдыхающего в коридоре Грязнова. – Первое: список всех книг, имеющихся в доме. И второе: из-под земли достаньте мне зажигалку Герата. Может быть, в доме остались пустые...
Грязнов засунул руку в карман, достал зажигалку «Зиппо» и протянул Турецкому:
– Валялась рядом с телом, вместе с пачкой сигарет. Когда радиотелефон зазвонил, мужик, наверно, прикуривал. А на хату к Климовым сейчас сам сгоняю.
...Турецкий во второй раз беседовал с Вэллой Климовой все в той же палате.
И опять с удивлением отметил, насколько быстро молодая женщина приходит в себя.
Она теперь в основном сидела на постели, подложив под спину целый ворох подушек. Мягкость манер и природное спокойствие теперь явственно проступали на ее бледном лице.
«Хотя нет, – отметил Турецкий, – спокойствие – действительно природное, это видно по пропорциям лица, подбородку, разрезу глаз. Но его сейчас как раз немного. Затаенная тревога выдается нервным движением рук, обхвативших поднятые к груди колени».
– Вэлла, как вы сегодня?
– Лучше чем вчера, но хуже чем завтра.
– Я хочу, чтобы вы наконец рассказали, что вообще произошло и как вы оказались в том подвале.
– Не надрывайтесь, пожалуйста, Александр Борисович, я хочу побыть одна.
– К сожалению, не могу вам этого позволить. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что все эти ужасные события нелегко заново переживать, тем более после новой беды. Но, к несчастью, это единственный шанс еще что-нибудь выправить.
– Что же тут можно выправить?!
В палату заглянул Грязнов и поманил Турецкого пальцем. Извинившись, последний вышел:
– Что так быстро?
– Задача, натурально, упростилась. Хозяева сами помогли. Вот, – и он протянул тоненький блокнотик, – на книжной полке нашел. Вот тебе газета, оберни, если не хочешь, Александр Борисович, чтобы она видела, – предложил Грязнов.
Это был список домашней библиотеки Климовых, и, прямо скажем, не слишком длинный.
«Ну и слава Богу», – подумал Турецкий, возвращаясь в палату.
– Что можно исправить? – переспросил он Вэллу. – Ну, по крайней мере, можно ведь попытаться все распутать. Правда – не самая последняя вещь в нашей унылой жизни. А я ее коллекционирую.
Вэлла задумалась, что-то припоминая. Тяжело вздохнула и начала говорить:
– В тот день я даже еще не успела уйти на работу, было часов десять утра. Мужской голос по телефону сообщил, что я могу увидеть своего мужа, и предложил встретиться, кажется, у дендрария. Вот и все, товарищ коллекционер.
– Как – все?! – Турецкий внимательно листал блокнот, привезенный Грязновым.
– А так. Ни в какой дендрарий я не попала. Как только вышла из дома, тут же кто-то меня оглушил, кинули в машину – и привет. Очнулась только там, на даче этой.
– Кто были эти люди?
– Никогда их прежде не видела. Церемониться они со мной не стали. Да вы знаете, – усмехнулась она.
– Что же они хотели от вас узнать?
– Узнать? Мои умные мысли их не очень интересовали. А вот сто тысяч – это другое дело. Долларов, разумеется. За это обещали показать мне мужа. Я тогда почему-то почувствовала, что это уже все. Его больше нет.
– Почему? – Турецкий продолжал с интересом изучать блокнот уже по второму кругу. Буква «д». Стоп! Кажется, это оно. Ого, вот это да! Такая знаковая фигура может многое изменить. Это не просто писатель...
– Ну как сказать, почему, – отвечала тем временем Вэлла. – Вряд ли бы меня кто-то стал здесь трогать, если бы он был жив. Это трудно объяснить, но это правда. Герат в Сочах был грандиозной фигурой.
– Как же вы продержались? Это уму непостижимо.
– А кто сказал, что я продержалась? Вовсе нет. Я слабая женщина, как почти любая другая. И отдала им эти деньги.
– Когда это было?
– Да в первый же день.
– И они продолжали вас держать.
– Конечно, им это понравилось! Лежит тут такая девка под боком, вся из себя привязанная! Потрахивают ее время от времени, режут, колют, наколки ставить тренируются! А она за это каждый день по сотне отстегивает!!! Особенно два братца старались. Вот уж кого никогда не забуду – самое яркое впечатление в моей убогой жизни! Чуть-чуть мои денежки не закончились, как вы приехали.
– Интересно, каким образом вы передавали им деньги частями?
– А это не ваше дело.
– В общем-то да, – согласился Турецкий и попробовал застолбить начатую вчера «синхронизацию». – Вы курите, Вэлла?
– Курю, вы уже спрашивали, – удивилась она: сигарету Турецкий так и не предложил. Курить ей, конечно, запретили, но что сейчас может быть успокоительней.
– Что вообще случилось? – спросил Турецкий, поигрывая пачкой сигарет.
