Она положила ладонь Рейна на свою необъятную грудь, обтянутую камуфляжкой.
Рейн поспешно отдернул руку:
– Девочки, мне бы Диту найти...
– Ну вот, только появляется приличный мужичонка, сразу оказывается, что он уже занят. Эх, планида... – Она деланно вздохнула. – Ну вот что. За ограду мы тебя, конечно, не пустим. Нечего тебе там тусоваться. А я сейчас позвоню, если она на базе, выйдет сюда.
– Строго у вас тут.
– А это чтоб всякие фраера здесь не вертелись. – Она достала из кармана маленькую телефонную трубку и набрала несколько цифр.
«Сотовый телефон», – машинально отметил про себя Рейн.
– Марта, тут Диту какой-то спрашивает... – Она отвернулась от трубки и спросила Рейна: – Кто такой и зачем пришел?
– Скажите, из академии.
– Из академии... Ага... Блондинчик... – Если бы фонарь светил ей прямо в лицо, Рейн обратил бы внимание, что по нему пробежала небольшая тень. – Слушаю... Ладно... – Подождав несколько минут, она нажала кнопку отбоя: – Нету твоей Диты. Улетела на соревнования. Будет не скоро. Понял? – Рейн кивнул.
– Так что давай мотай отсюда. – И она показала автоматным дулом в сторону леса.
– Очень жаль, – развел руками Рейн, – как до станции добраться, хотя бы объясните.
– Как пришел, так и добирайся.
– Ну ладно... Послушайте, девочки, а это правда, что вы все время в белых колготках ходите?
– Да, – хохотнули они. – В белых. Пока глиной не заляпаем. Давай-давай топай.
В Таллин Рейн добрался уже к ночи.
«Все, пора возвращаться в Стокгольм. Здесь становится слишком опасно».
Конечно, обидно было уезжать, не разыскав убийц. Но делать было нечего – силы были слишком неравны.
Но мечта сейчас была одна – завалиться в номер и нырнуть в кровать. Глаза слипались, мысли путались. В таком ритме он не жил никогда, может, только когда познакомился с Ингой и ночи напролет они занимались любовью, а днем он бежал на экзамены и зачеты.
Инга... Мать...
Рейн открыл дверь номера и застыл на пороге – силуэт женщины шагнул ему навстречу.
– Инга?... – неуверенно спросил Рейн.
На уровне груди темного силуэта что-то ослепительно сверкнуло, удар сбил Рейна с ног и последнее, что он видел в своей жизни, были белые, как смерть, колготки...
Алла
Уже почти под утро Петя с Нюрой поднялись с постели, оделись и вышли на улицу. Милиция разъехалась, оставив лишь двоих постовых. Петя и Нюра обошли забор кругом и остановились у той самой калитки, которую обнаружил Петя в самый первый день своего пребывания во Владивостоке.
Нюра прижала к губам указательный палец.
– Только тихо! Если нас с тобой здесь обнаружат, обязательно дело пришьют. – Она достала из кармана ключ и осторожно отперла калитку. Хорошо смазанные петли не издали ни звука. И они вошли во двор.
Противопожарная пена, опав, превратилась в желтоватые лужи едкой, зловонной жидкости. Петя внимательно смотрел под ноги, в круг, образованный лучом карманного фонарика, чтобы не пропустить какой-нибудь улики.
– Надо зайти в дом, – прошептала Нюра.
Собственно говоря, от дома остался только бетонный каркас, все остальное рухнуло. Кое-где сохранились междуэтажные перекрытия и держащиеся на честном слове лестницы.
«Вряд ли мы здесь что-нибудь отыщем», – подумал Петя. Под ногами скрипели лишь обломки кирпича и куски искореженной арматуры.
Нюра взяла его за руку и повела по полуразрушенной лестнице на второй этаж.
– Там должен быть вделанный в стену сейф. Его найти не могли. А там должно быть много ценного.
– Как же ты собираешься открыть сейф?
Нюра помахала перед его носом ключом с двумя бородками.
– Когда с работы домой идти собиралась, со стола в кабинете хозяина прихватила. На всякий случай.
Пете не пришло в голову поинтересоваться, на какой такой «случай» она надеялась...
Каждую секунду рискуя провалиться вниз, они добрались на второй этаж дома. Нюра уверенно направилась между полуразрушенными переборками в дальний угол того, что еще недавно было комнатой.
– Это где-то здесь...
Нюра сдвинула в сторону обломок подоконника – с тихим скрипом отодвинулась обгоревшая панель, а за ней открылась стальная дверь сейфа. Нюра протянула Пете ключ:
– Открой-ка лучше ты.
Замок с трудом поддался, и дверца сейфа открылась. То, что увидел Петя, превзошло все его ожидания. Сейф был полон аккуратными, размером чуть меньше спичечной коробки золотыми слитками.
– Мать твою за ногу, ты глянь, Нюра, что...
Закончить фразу ему не удалось. Страшный удар обломком арматуры обрушился ему на голову. Петя упал и чудом удержался на краю бетонной плиты. Кровь застилала глаза, но он еще успел различить в лунном свете силуэт Нюры, которая высоко над головой подняла свою железяку для второго удара.
– Не Нюра я – Алла, – коротко выдохнула красавица и снесла Пете полчерепа...
«Корреспондент»
Из Склифа Поляков вышел с кашей в голове. Что сейчас важнее всего? Безопасность Степана. А как насчет меня самого, пронеслось в голове. Последние несколько дней он постоянно менял гостиницы, причем пользуясь чужим паспортом. Но неподвижный Степан... Каким образом этот вопрос можно решить, как обеспечить его безопасность? Как он и решил, утвердился в этой мысли Вячеслав Георгиевич, путем отправки за границу. Но в таком состоянии? Он ведь еще долго будет теперь нездоров. И потом, нужна качественная, а значит, дорогая операция, где же ее делать, как не в Швейцарии. Но с сыном он ехать не мог. Или... Нет, нет, надо срочно выдергивать Димку из Крыма, и пусть вылетает с братом и присматривает за ним.
Но в лучшем случае он прилетит вечером, кроме того, надо утрясать проблему с визами и прочей мутотенью – ведь на это уйдет еще пара дней. Будет ли действительно Степан все это время в безопасности? Едва ли... Так, так, думай, думай. У Кривцова можно просить только мозги, а не силу, а у Терапевта – уже ничего нельзя: напуган мужик до смерти. Впутывать в это дело кого-то еще – себе дороже...
А что, если... От кого, собственно, исходит угроза? От Принца. Правильно, но от кого в данном случае исходила конкретная физическая угроза? От старика, черт побери. И здесь, и в Таллине! Так, спокойней. Значит, чтобы обеспечить безопасность хотя бы на некоторое время, надо избавиться от старика. Именно. Но Поляков даже не знал, как его зовут. Когда дед приходил как журналист, он, помнится, корочки никакой не показывал. Но это ему. А Маше?! Кроме того, в бюро пропусков должен быть зафиксирован этот визит. Хотя имя там, скорей всего, вымышленное. И все же надо позвонить в Таллин.
В кои-то веки Поляков проехал остановку на метро до «Тургеневской». Зашел в переговорный пункт на Мясницкой и набрал телефон своего таллинского офиса. Потом спохватился: этого делать нельзя. Позвонил Маше домой и, исказив голос, поговорил с автоответчиком, попросив ее глянуть на досуге в журнал охранников.
– Перезвоните через час, – неожиданно ответил живой Машин голос как ни в чем не бывало.
Под автоответчик косит, мелькнула у Полякова сумасшедшая мысль. Вот черт, наверно, меня там уже ищут.
Через час Машин автоответчик сказал ему еще несколько слов:
– Менжега Борис Трофимович, собкор «Московского комсомольца» в Прибалтике и Калининградской
