– Это правда? – спросил он.
– Да, – кивнула Галя.
– Не знаю... Может, ты и врешь, но глаза у тебя смотрят хорошо. Скажи еще. Стихами.
И Галя прочла:
– Красиво, – растроганно пробормотал Хасан.
Он помолчал. Потом спросил каким-то странным, утробным голосом:
– А смерти боишься?
Вопрос его прозвучал так зловеще, что у Гали заколотилось сердце.
– Очень, – прошептала она.
– Да, – задумчиво проговорил Хасан, – все ее боятся. И я боюсь.
– Бог позволяет человеку родиться, чтобы он жил, а не чтобы умирал, – быстро сказала Галя. – Если мы кого-то убиваем, мы идем наперекор Богу.
Хасан кивнул тяжелой головой:
– Я тоже так думаю. – Он оторвал руки от колен, перевернул их и посмотрел на свои широкие ладони. – Эх, руки мои, руки... Ты знаешь, я в горах пастухом был. Вот это была жизнь! Зимой в горах снег лежит. И блестит, как стекло! – Он перевел взгляд на Галю: – Ты была когда-нибудь в горах?
– Да. В Абхазии.
Хасан вздохнул:
– Некоторые море любят, но горы лучше. Я вот что думаю: Аллах в горах живет, а не в море. А в море только холодные рыбы. И глаза у них пустые, как у мертвецов.
Хасан протянул руку к Галиному лицу. Девушка вздрогнула.
– Не бойся, – сказал Хасан.
Он осторожно провел ладонью по ее щеке, погладил ее волосы, наслаждаясь их мягкостью. Улыбнулся и сказал:
– Ты похожа на чеченку – у тебя в глазах огонь. Обидно будет, если твои глаза станут холодными, как у рыбы.
Галя поежилась.
– Холодно? – заботливо спросил Хасан.
– Руки замерзли, я их почти не чувствую.
– Дай посмотрю!
Галя повернулась к Хасану спиной. Он наклонился, взял ее руки в свои, легонько помассировал пальцами.
– Больно?
– Не знаю. Я ничего не чувствую, – ответила девушка.
– Это из-за того, что они связаны. Кровь не поступает. Если сильно стянуть, руки могут совсем умереть. У моего друга так было.
И вновь при звуках этого монотонного зловещего голоса Галю забил озноб.
– Прости, – сказал Хасан, – я не хотел тебя напугать. Я ослаблю скотч, чтобы ты могла немного двигать руками. Но если ты захочешь его растянуть, он как леска вопьется в твои запястья. Тогда твои руки умрут, и я ничем уже не смогу тебе помочь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да.
– Хорошо.
Хасан занялся ее руками. Было больно, и Галя до крови закусила губу.
– Ну вот, – сказал Хасан. – Пошевели пальцами.
Галя пошевелила.
– Теперь все будет хорошо, – сказал Хасан. Он встал с дивана. – Мне нужно идти. Если хочешь в туалет, я...
– Нет! – резко сказала Галя, которая сгорала от стыда при одном воспоминании о том, как Хасан помогал ей «сделать дело» полтора часа назад.
– Ладно, – спокойно сказал Хасан. – Айман сейчас занят. Как только он освободится, мы придем и будем с тобой говорить. Постарайся его не рассердить. А пока поспи. – Он улыбнулся мягкой, почти отеческой улыбкой.
Закрыв за собой дверь, Хасан поднял руку, сжал ее в кулак и крепко впился зубами в костяшку сустава. Подождал, пока выступит кровь, потом вынул кулак изо рта, удовлетворенно кивнул и двинулся дальше.
Айман аль-Адель сидел на диване с тетрадью в руке и что-то писал в ней. Вид у него был сосредоточенный. Хасан подошел к дивану и остановился. Айман оторвался от работы и поднял взгляд на Хасана.
– Чего тебе? – недовольно спросил он.
– Слушай, Айман, эта девушка... – медленно начал Хасан, но Айман его быстро перебил:
– Что с ней?
– Похоже, она и правда ничего не знает.
– Да ну?
– Да, – сказал Хасан. Затем криво ухмыльнулся и добавил: – Я только что был у нее.
Айман вскинул черные брови:
– Ты с ней разговаривал?
Хасан посмотрел на свой окровавленный кулак, облизнул губы и угрюмо ответил:
– Да.
Айман тоже посмотрел на кулак Хасана. Усмехнулся:
– Я вижу. Что же она тебе сказала?
– Она сказала, что ничего не знает. Она сильно напугана, поэтому говорит правду.
– Ты что, бил ее? – с усмешкой спросил Айман.
Хасан пожал широкими плечами:
– Так, немного. Она упиралась.
– И я ее понимаю, – все тем же ироничным голосом заметил Айман. – Любишь русских девушек, да, брат?
– Всяких люблю, – просто ответил Хасан. – Но она ничего про расследование не знает. Это точно, Айман.
– Это уже не имеет значения, – махнул рукой Айман. – Если она тебе так нравится, можешь с ней еще часок поразвлечься. До темноты.
– А потом? – спросил Хасан.
– Потом уведешь ее в лес и сделаешь так, чтобы она уже никогда и никому ничего не рассказала.
– Я? – растерянно переспросил Хасан.
Айман с усмешкой кивнул:
– Да, Хасан, ты. Возьмешь с собой Апти Вашаева. Надеюсь, справитесь вдвоем? Или мне пойти с вами?
– Справимся, – выдохнул Хасан.
– Вот и хорошо. А теперь иди. Операция через два дня, у меня много работы.
И Айман вновь углубился в расчеты.
10
Полковник Рыцарев открыл дверь в квартиру Ники своим ключом. Ему было приятно чувствовать себя человеком, возвращающимся с работы туда, где его ждет любимая женщина.
Ростислав Вадимович терпеть не мог слова «любовница». В нем звучало что-то пошлое, приземленное; так можно было называть девку, которой удовлетворяешь сексуальный голод. Но к Нике Рыцарев относился совершенно иначе. Ника никогда не позволила бы себе спутаться с мужиком из-за денег. Она была слишком горда для этого. Девушка иногда дразнила Рыцарева тем, что уйдет к другому, побогаче и посолидней его, но Ростислав Вадимович знал, что это только слова.
