авантюрист. Постоянный конфликт между ними. Болотников – нехороший человек, за что, получается, и поплатился. А Мельник – мямля: позволил Мовсесяну растранжирить собственные деньги и собирался дать еще.
С е д ь м о е. Некстати отъехавший грузовик. Убийца, очевидно, дожидался, пока грузовик уедет. И, наконец, десятое – утром записал, после вашего, Женя, открытия.
Итак, д е с я т о е. Тайные сношения Мовсесяна с Норинским. Если Норинский – сообщник Мовсесяна в убийстве Болотникова, то им есть о чем поговорить.
И еще один не нумерованный факт: Гуревич. Уж не знаю, вносить ли его в список...
– Не стоит, – ответил Воскобойников. – Вчера я у него был. Это обыкновенный инфаркт. Да, вызванный в какой-то мере гибелью Болотникова. Но все-таки просто инфаркт. Никто Гуревича к окну не подталкивал и в его квартиру не проникал.
– Я, видимо, что-то пропустил, – подал голос Гордеев, – я не совсем понимаю, о каких тайных сношениях Мовсесяна и Норинского шла речь? И еще я совсем не понимаю, почему, если именно меня вы пригласили для выяснения юридических коллизий, я не присутствовал на упомянутом вами совещании?
– На совещание я не пригласил вас сознательно, – мягко улыбнулся Воскобойников. – Мы, то бишь Шахматная федерация, только предоставили свою территорию для выяснения отношений между спонсорами и наследниками погибших. Мы не защищали в данном случае свои интересы и стойко держали нейтралитет. Так что ваше присутствие могло быть неверно истолковано, а нам это сейчас ни к чему, согласны?
Гордеев ничего не ответил, хотя явно остался недоволен.
– А Норинский и Мовсесян встречались сегодня утром, – добавила Женя, – я лично наблюдала, как Норинский вызвал Мовсесяна на свидание. Около десяти минут они на морозе и по колено в снегу обсуждали некий не терпящий отлагательства вопрос, который никак нельзя было обсудить по телефону или хотя бы отложить его обсуждение до окончания совещания. У меня на столе лежат снимки, можете полюбоваться. А потом я съездила к Норинскому и дала ему десяток возможностей рассказать мне об этой встрече, но он десять раз делал вид, что не понимает, о чем вообще идет речь. Из этого, по-моему, совершенно очевидно следует, что организатором обоих убийств является Мовсесян, а Норинский – его сообщник.
– Ну что ж, – резюмировал Воскобойников, – добротная рабочая версия. Мовсесяна я знаю очень давно и считаю его по-своему достойным человеком, но это не повод ограждать его от подозрений. А снимки – это вообще сильно, Евгения Леонидовна. Я думаю, нужно убедиться, что Мовсесян с Норинским познакомились не на почве дележа денег уже покойных Болотникова и Мельника, а до гибели Болотникова. А я попробую выяснить, насколько серьезными могли быть последствия для Норинского, возникни скандал с «Экспресс- book».
6
Керубино пришел в себя. Совершенно неожиданно для врачей. И сразу заговорил: потребовал малинового желе и телефон – позвонить Гордееву.
Разумеется, Юрий Петрович тут же помчался в больницу и нашел своего клиента в прекрасном самочувствии и настроении. Правда, врачи, опасаясь осложнений и рецидивов, не позволили им поговорить больше пяти минут, но Рубинову времени вполне хватило.
– Пока я был в коме, я все время с вами разговаривал, чувствовали?
– Ну, в общем...
– Короче, они от меня отстали. Навсегда. Больше не будут меня трогать.
– Так это все: сотрясение, сломанные ребра и... остальное – это они?
– Они. Я им сказал, что застрелюсь или утоплюсь, если они от меня не отстанут. Они меня вначале побили, я не отступился. Потом они вынесли меня из дому и таскали по каким-то холодным синим чащам, я все равно не отступался. Потом они меня изнасиловали, но я все равно говорил, чтобы они от меня отстали. И они отстали. Сказали, что я глупец, не понимаю того счастья, которое они могут мне дать, и отстали.
– И это хорошо?
– Зашибись! Короче, я хотел спасибо сказать, что вы меня не бросали и в коме поддерживали...
– То есть иск вы подавать передумали?
– Передумал. Теперь все будет нормально. Вы мне счет пришлите, и, когда меня выпишут, я вам позвоню, приходите ко мне в салон – полный комплекс услуг за счет заведения.
Юрий Петрович горячо попрощался с Керубино и убежал. Конечно, объяснения Рубинова ничего на самом деле не объясняли, но Гордеев не хотел сейчас об этом думать. Главное, что чертовы бумаги можно уничтожить и не придется выставлять себя на посмешище, представляя в суде интересы откровенного психа. Он заехал домой (все документы, не имеющие отношения к гроссмейстерам-самоубийцам, он, пока на Таганке ремонт, хранил дома) и разорвал иск космическому агентству на мелкие кусочки. Кусочки для верности еще и сжег, и все копии тоже порвал и сжег, и все черновики. Позвонил в «Глорию», сообщил ребятам, что Керубино его и их клиентом больше не является. Налил себе коньяку и в одиночку выпил за успешное завершение очередного безнадежного предприятия. Относительно успешное.
И в этот момент по сотовому позвонила Брусникина.
– Радуйтесь, – каким-то дрожащим голосом заявила она, – Болотников спрыгнул сам, и тому есть доказательства. Моя версия лопнула с треском. Готовы обнародовать свою?
– Конечно, готов! – рявкнул Гордеев. – Стройте Воскобойникова, трубите общий сбор. Уже мчусь делиться истиной.
Мелькнула мысль, что справедливость если торжествует, так по всем фронтам одновременно. Сегодня определенно его день. Бенефис.
7
Женя купила не один блок «Мальборо», а два. Один – за прошлый раз, другой – авансом за будущее признание. Воскобойников отнесся к ее версии с определенным и неожиданным скептицизмом. Женя не обиделась, но задумалась: шеф обычно менее сдержан в оценках. Если бы версия, на его взгляд, действительно была гениальной, он бы не поскупился на комплименты. И Колпаков – именно тот человек, который может рассеять сомнения шефа. Тот, кто способен расставить все точки над «и». Пусть его показания и не могут быть приняты в суде, до суда еще надо дожить. Но если уборщик, даже в неофициальном разговоре, признается, что видел, как Мовсесян убил Мельника, это даст самое главное сейчас – уверенность в своей правоте. И тогда можно со спокойной душой искать новые доказательства и свидетельства против Мовсесяна.
...Колпаков с еще одним парнем, чуть постарше его и поздоровее, убирал во дворе снег. Большими деревянными скребками они сгребали сугробы с асфальта, забрасывали в кузов грузовика и не обращали ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Снег еще не слежался, и потому добрая половина его разлеталась вокруг, падала прямо на головы уборщикам, большой белой тучей висела в воздухе вокруг них. Женя не решилась подойти вплотную, позвала издалека:
– Алексей!
Колпаков вздрогнул, очень медленно повернулся, но, увидев Женю, тут же расплылся в счастливой улыбке.
– Можно вас на минутку.
Он вопросительно или даже скорее просительно посмотрел на напарника, тот снисходительно махнул рукой:
– Дуй, я пока перекурю.
Колпаков, на ходу похлопывая себя по рукам и плечам, оббивая снег, заторопился, в три прыжка подскочил к Жене.
– Я могу быть вам чем-то полезен? – выдал, видимо, заученную фразу и остался доволен собой.
– Я принесла вам сигареты, – Женя вынула из пакета блок «Мальборо», – как и обещала. И хотела еще немного с вами поговорить.
Он сунул сигареты за пазуху и повторил нараспев, смакуя каждый звук:
– Я хочу с вами говорить...
– Но вам нужно работать?
– Холодно. – Он снова вытащил блок, распотрошил, достал одну пачку, опять сунул под комбинезон. – Я сейчас.
Галопом вернулся к своему напарнику, сунул ему пачку и долго что-то на ухо объяснял. Напарник сально
