профилактического ремонта в коммерческом гараже у Мефодьевича, знаменитого мастера по ремонту любого изделия, имеющего четыре колеса. Впрочем, зная капризный нрав своей «телеги», Турецкий по обыкновению не придал значения этим намекам.
Улица Мцыри оказалась зеленой и симпатичной улочкой столь же симпатичного дачного поселка. А разноцветные уютные домики, которыми она была застроена, невольно вызывали в душе оседлого горожанина тихую зависть к тем счастливцам, кто имел возможность проводить отпускное лето на лоне природы.
Сложнее оказалось разыскать дом самого профессора. Ибо весь поселок из-за густой августовской жары казался совершенно вымершим. Единственным живым существом, которое на своем пути встретил заезжий прокурор, был ушастый полугодовалый теленок в черно-белых разводах, стоявший посреди дороги и недоуменно глазевший на машину Турецкого. Притормозив, Александр Борисович коротко ему посигналил. Теленок лениво замычал, но с места не сдвинулся, так же лениво обмахиваясь хвостом. К счастью, из расположенного напротив одноэтажного домика тотчас появилась тучная пожилая женщина в цветастой косынке и принялась укорять глупого теленка за нарушение правил дорожного движения.
— Ах ты разбойник! Ах непоседа! Снова отвязался! Ну что ты с ним будешь делать?! Чуть под колеса не угодил!
Воспользовавшись случаем, Турецкий поинтересовался у нее: где тут проживает знаменитый московский профессор?
— Это Карл Иваныч? Так вот он, его дом! — указала дачница. — Прямо рядом с нашим. Только его сейчас нету. Должно быть, в Москву намедни уехал.
— Вы уверены? — нахмурившись, спросил Турецкий, памятуя, что телефон в московской квартире Ленца, куда он перед выездом позвонил, отозвался длинными безответными гудками. — Вы сами видели, как он уезжал?
— Не видела, — призналась женщина. И неуверенно добавила: — Только нет его дома. Уже третий день.
— Почему вы так решили?
— Как почему?! Мы же соседи! На участке не появлялся. Он ведь, знаете, цельные дни на участке возится. И свет у него по вечерам не горел…
Развернув машину, Александр Борисович поставил ее в тени деревьев возле калитки профессора.
— А вы сами кто будете? — подозрительно спросила дачница, держа за веревку непоседливого теленка.
Турецкий представился и предъявил удостоверение.
— Батюшки! — испугалась женщина. — Уж не случилось ли с ним чего?!
Вместо ответа заезжий прокурор решительно отпер калитку и зашагал к дому. Следом неуверенно двинулась и встревоженная дачница с теленком.
Дача профессора выглядела на удивление скромно. Простой и ладный деревенский сруб, выкрашенный в яркий зеленый цвет, с пристроенной к нему застекленной верандой. Зато окружавшие дом обширный сад и огород были поистине великолепны, видимо, хозяин испытывал особую любовь к мирному сельскому труду.
Дверь оказалась заперта. Окна наглухо зашторены изнутри. Заглянув на веранду, Турецкий увидел стоявшие там небольшой круглый столик, покрытый крахмальной скатертью, и старенькое кресло-качалку. Однако никаких следов пребывания в доме самого хозяина заметно не было.
— Значит, в последние дни вы профессора Ленца не видели? — переспросил Александр Борисович.
— Никто его не видел, — подтвердила дачница. — У нас же тут все на виду… Ах ты, Господи, неужто беда какая стряслась?
— Простите, как ваше имя?
— Буланова Антонина Максимовна, — представилась женщина, испугавшись еще больше.
— Антонина Максимовна, у вас случайно не найдется шпильки? — спросил Турецкий, осмотрев дверной замок.
Дачница поспешно сняла цветастую косынку и вытащила из пучка волос обычную женскую шпильку.
Немного поковырявшись в замке, заезжий прокурор без труда справился с ним и отпер дверь. В тот же миг Александр Борисович уловил слабый характерный запах, который он никогда бы не спутал ни с каким другим. Запах смерти.
— Останьтесь здесь! — жестом остановил он женщину и вошел в дом.
Растерянная дачница послушно осталась стоять на крыльце, держа за веревку ушастого теленка и причитая о том, что с бедным Карлом Ивановичем не иначе как случилось несчастье.
Турецкий появился спустя несколько минут. Выйдя на крыльцо, с облегчением вдохнул свежий воздух и машинально расслабил тугой узел своего совершенно неуместного в такую жару галстука. Причем с первого взгляда на его посуровевшее лицо было ясно, что опасения дачницы оказались не напрасными.
— Где тут у вас телефон? — глухо спросил Турецкий, вынув из кармана пачку сигарет и нетерпеливо закуривая.
— На станции, — испуганно ответила женщина. — А еще есть у Мотылевых. Через три дома отсюда.
— Пожалуйста, Антонина Максимовна, сходите к ним и срочно вызовите милицию. Дело в том, что профессор Ленц мертв…
Жара стояла несусветная. Третью неделю ни одного дождя! Половину лета лило не переставая, а потом иссякло, будто там, на небе, наглухо перекрыли воду. Вот чертова погода…
Взмокшие от жары и чумазые от дорожной пыли, лейтенанты милиции Балашихинского УВД Женя Коваленок и Мишка Еремин тряслись в старом раздолбанном «козле» по тихой лесной дороге. Настроение у обоих было хуже некуда. И виною тому, конечно, новый начальник, чтоб ему, гаду, пусто было. Прислали из Москвы эдакое сокровище. Работает без году неделя, а уже всех успел на уши поставить.
«Для успешной борьбы с преступностью, товарищи, следует, понимаешь, активнее заниматься профилактикой. Прислушиваться к оперативным сигналам. И заранее принимать меры». Одним словом, возиться со стукачами. Понимаешь…
Сигнал поступил накануне из одной отдаленной деревни, где неизвестные преступники якобы намеревались обчистить местный магазин. Несколько аналогичных краж, случившихся за последнее время в разных местах, навели начальство на мысль, что в районе действует банда. Скорее всего, из подростков. Ибо действовали грабители хотя и дерзко, но довольно топорно. И несмотря на то что никаких оснований верить данному сигналу в управлении не было, оперативники Коваленок и Еремин были тотчас посланы «на профилактику». В результате сдуру проторчали в засаде целую ночь. Порядком обозлились и зверски оголодали.
Когда до управления было уже рукой подать, показалась впереди тихая деревенька Окатово, с живописной мелкой речушкой, петляющей среди прибрежных ракит и кустов.
— Останови машину, Женька, — взмолился Еремин. — Запарился я на хрен. Надо ополоснуться…
Коваленок и сам не прочь был освежиться. А потому без лишних слов крутанулся поближе к берегу и заглушил мотор.
Вода лучилась солнечной рябью. Пахло сеном и навозом. Где-то неподалеку лениво мычала корова.
— Эх, благодать! — с хрустом размяв мышцы, улыбнулся Еремин. С облегчением сбросил на траву пропотевшую форменную рубашку. И мечтательно добавил: — Щас бы пивка похолодней да бабешку побойчей…
