никогда не наблюдалось. За редчайшими исключениями, широко и подробно описанными в искусствоведческой, а также художественной литературе, как бы в назидание потомству.
Таким образом, у Зиги имелись все основания заявить, что Степка Хэ, то бишь Хлебников, по большому счету, «вещь в себе», выражаясь устами философа Канта. Но кое-что все же было о нем известно, что и давало право Зиге именовать своего соседа гнидой. Итак, в чем же смысл такого определения?
Дело в том, что любой художник, как правило, редко покидает свою мастерскую. Работа этого требует, если к ней относиться серьезно. Но!.. И в этом большая загадка.
Даже не высовывая головы из окна, не выходя за дверь, не подслушивая и не сторожа в коридоре, любой художник прекрасно знает, что в доме происходит, кто к кому пришел, часто даже, зачем, кто кому позирует, у кого появился выгодный заказ, а кто просто гонит очередную халтуру, и так далее. У кого сейчас есть «бабки», а к кому лучше и не стучаться. Не говоря о том, что семейные отношения тоже не представляют неразгаданной тайны. Кто разносит сведения? Жены, любовницы, натурщицы, уборщицы или сами же художники, неизвестно. Но все всё обо всех знают. Потому и «клубок» – друзей ли, единомышленников – без разницы.
Итак, Степка Хлебников был графиком, но занимался также, правда совсем немного и, кажется, не очень удачно, живописью, в основном портретной. Однако, по его же словам, главным призванием в своей жизни он считал монументальную, настенную живопись, иначе говоря, фреску. Никто толком не знал, какие салоны он расписывает, какие церкви и монастыри реставрирует, поскольку для таких масштабных работ требовалось много времени и подразумевались постоянные, длительные командировки. Степка же предпочитал проводить свое рабочее время у себя в мастерской. И там у него постоянно собирались разнообразные компании, в которых были замечены как солидные люди, приезжавшие с шоферами на дорогих иномарках, так и молодые, красивые девушки.
Злые и завистливые соседи по дому не сомневались, что Хлебников устраивает у себя попросту вечеринки знакомств, где уставшие от непосильного бизнеса «папики» выбирают себе единовременных подружек. Возможно, и так, но лезть со своими подозрениями к Хлебникову или стучать на соседа в правоохранительные органы никто не собирался. Причины не было. Никто у Степки никогда не шумел, не орал, не бранился и не бился в истерике, посетители вели себя сдержанно, девицы тоже были достаточно скромны. Так что и придраться было не к чему. Когда же все-таки вопросами донимали, Хлебников приглашал «общественность» к себе в мастерскую и, разливая по рюмкам коньячок, демонстрировал эскизы и наброски, композиции и портреты вроде бы и разных, но при этом отчего-то очень похожих между собой молоденьких девушек и пожилых мужчин, по его словам, приготовленных для того, чтобы в любой момент перенести их на сырую штукатурку. Большинство натур были обнаженными, хотя какая-то видимость одежды – в виде почти прозрачных накидок и хитонов присутствовала. По мнению художника, от этих стилизованных, нарочито удлиненных, как на старинных иконах, фигур и лиц – сплошь голубоглазых и нежнокожих, – должно так и веять на зрителя благородством, кротостью и покоем. Живопись, конечно, с точки зрения профессионала, не бог весть какая, но раз уж имелась и в ней потребность, значит, были и деньги. Да и не всем же, в конце концов, быть Васнецовыми да Кориными! Вот на этом разговоры, как правило, и заканчивались.
Но не так давно, где-то с год назад или чуть больше, открылась еще одна грань Степкиного таланта. Кто-то каким-то образом узнал, и побежало по этажам известие о том, что Хлебников, оказывается, открыл в Интернете, распространившем в последнее время свое влияние буквально на все стороны жизни «дорогих россиян», свой личный сайт знакомств. И назвал его в полном соответствии с современными требованиями молодежи, «Flirt & Love». Причем, что любопытно, он предлагал людям разного возраста и интересов познакомиться не только виртуально, но и если появится желание, то и вполне реально. Для этого обитатели сайта знакомств могли встретиться в «домике», то есть в его мастерской, где имелась chill-out – ну, чиллаут, по-русски говоря, комната для свиданий, в которой можно было уединиться и поговорить по душам о чем угодно, отдохнуть, выпить и решить, стоит ли продолжить знакомство дальше.
Так что это? Публичный дом? Бордель «На бегу»? Нет, просто конкретная возможность укрепить знакомство, начатое по переписке в Интернете, либо отказаться от него. Плата небольшая, скорее, символическая: для того, кто завис в Сети, какая-нибудь тысяча-другая баксов проблемы не составит. Зато масса выгоды. И в первую очередь реальная возможность не впасть в горькое разочарование, не нарваться на обман, на жульничество, мошенничество или насилие, на проявления садизма или педофилии и так далее.
Вот такой новый бизнес все больше захватывает умы и чувства россиян, ищущих для себя душевного спасения.
«Да, да, – заявляет в своем сайте Степан Хлебников, – это для вас сегодня самая лучшая и, кстати, максимально безопасная возможность убежать от одиночества! Зарегистрируйся, заполни анкету – и в путь! В поиск! Вам предлагается поистине виртуальный рай!»
И с ним согласны – это ж только представить! – миллионы пользователей Интернета, не соображающие, что они тем самым попадают в ловушку одиноких сердец...
Последний пассаж погрустневшего Сигизмунда поверг Филю почти в священный трепет. Подумал: а ведь сечет мужик! И по большому счету! Но почему ж все-таки гнида? На этот простенький вопрос до сих пор ответ так и не прозвучал.
– Почему?.. – многозначительно пробормотал Зига, резко отодвигая от себя бессчетную пустую кружку и вопросительно глядя на Филю, который только-только расправился со второй. – Понимаешь?.. Если мужик занимается в открытую сводничеством, что именно так, то он не может не иметь в этом грязном деле своего о-очень солидного интереса. А мы разве не понимаем, что это такое? Тоже своего рода рэкет. И почему тогда еще и не шантаж, а? И как иначе ему деньги зарабатывать? Все равно, что б ни говорили, что б у него за плечами ни было, а художник-то он – говно. И это правда. Но как цветет! А на чем, я тебя спрошу, лучше всего растут цветочки? Вот мы и вернулись к тому же самому... к удобрению... И вообще, я терпеть не могу профессию сутенера. Тебе все еще что-нибудь непонятно?
– Понятно, – вздохнул Филя.
– А раз понятно, закажи еще, горло сохнет...
За пивом дело не стало. Но, слушая «мудрые речи» Зиги, Филипп неожиданно пришел к выводу, что лучше, чем в мастерской Веселовского, ему нигде наблюдательный пункт не оборудовать. Тем более что Зига все дни проводит на улице, на пленэре, как они выражаются. А в качестве кого появиться в доме? Так проще простого, родич из Гродно, поди проверь! Уж изобразить из себя сугубого провинциала, пугающегося московского шума, – это Филя умел, да еще и с артистическим блеском. Так что, если Александр Борисович одобрит идею, приезд «родственника» можно будет осуществить да хоть прямо и сегодня... Нет, сегодня уже поздно, решил Агеев, двенадцатый час на дворе, пора закругляться, а вот завтра, с первым утренним поездом из Белоруссии прибыть вполне реально. С чемоданом, полным «игрушек», которые можно будет попозже «устроить» в надежных местах. И посмотреть, и послушать...
Да, вот так, запросто? А что? Ну и пусть несанкционированное проникновение на чужую жилплощадь. А про оперативную необходимость слышали? Да к тому же и афишировать свое проникновение нет никакой надобности. А когда нужда появится, вот тогда можно будет попросить помощи, скажем, в МУРе, у Владимира Михайловича Яковлева, его начальника, генерала. Не откажет – и по дружбе, и по старой памяти. Уж это кому, как не Александру Борисовичу, и знать-то?
Оставалось только заручиться согласием самого Зиги...
И, чтобы не откладывать дела в долгий ящик, Агеев набрал номер Турецкого, естественно, заказав Веселовскому очередную кружку. Заслужил мужик. Но пусть и еще послужит...
Александр Борисович не спал и не удивился столь позднему звонку. А спросив откуда и узнав, что из пивного бара, удовлетворенно хмыкнул:
– Молодец, завидую! Какие мысли осенили?.. Да, кстати, нам бы завтра с утра пораньше обсудить кое- что. Тут некоторые сложности появляются. Поэтому, Филя, если не возражаешь, давай встретимся в конторе около девяти.
– Нет проблем. Но сейчас вопрос в другом. Есть возможность подобраться почти вплотную. – И Филипп, поднявшись и кивнув Сигизмунду, что отлучится на минутку, отошел подальше, чтоб художник не слышал его разговора. Придется ведь еще и его уговаривать. И вряд ли это окажется просто.
Агеев вкратце изложил свои соображения, подкрепив их информацией от Веселовского.
