Но, возвращая ключ горничной, уже окончательно проснувшейся и облачившейся в свою тесную униформу с белым отложным воротничком и манжетами, он не преминул поинтересоваться – словно по забывчивости:
– Так вы не знаете, Таня, вчерашних посетителей?
– Н-нет, – секунду помедлив, ответила она.
«Да знает, конечно».
– А чего они у меня в номере делали?
– У вас? Да там никого не было. – Она вспыхнула, будто ее заподозрили в краже.
– Ну как же не было? – добродушно усмехнулся он, снимая улыбкой напряжение. – А в чемодан кто лазил?
– Ах в чемодан? – «вспомнила» горничная. – Нет, это уборщица виновата. Она убиралась, пыль вытирала и, наверное, уронила чемодан на пол. А потом поставила на место. С ней такое случается. А больше к вам в номер никто не заходил, – явно уже соврала она, честно глядя ему в глаза. – Вы хотели мой телефончик? Нате, я записала. – И она протянула оторванную от перекидного календаря половинку листка с написанным телефонным номером.
«Вообще-то, если принять ее предложение, она, конечно, расколется, – глядя на нее, с иронией скорее над самим собой, нежели над ней подумал Юрий, кладя бумажку в карман. – У таких все тайны сами с языка наружу рвутся. Да хоть ту же Люську взять, вон сколько всего рассказала...»
– Так вы обещаете позвонить? – не отставала она.
– Время покажет, – коротко ответил он и отправился вниз по лестнице.
«А может, в самом деле уборщица? – размышлял он. – Чего это я так разволновался?»
Но когда он, удивив ранним своим появлением дежурного охранника, открыл сейф, окончательно понял, что не обманулся в предчувствиях. В материалах судебного дела, лежавших ночью в сейфе, кто-то определенно рылся. Узенькая полосочка бумаги, которую Гордеев, как контрольную нитку, положил в документы, смятая, валялась в корзинке для бумаг. Значит, он был прав, все-таки что-то искали. Но не нашли, естественно, ибо все сделанные им выписки и заметки, которые могли бы опытному человеку подсказать ход его мыслей, находились в черной папке. А та была под рукой.
Уборщицы тут еще не было. Кто же тут-то копался в документах?
Гордеев спустился в дежурку и спросил охранника спокойным таким тоном, будто и сам знал ответ:
– А что, Иван Данилович так вчера вечером здесь больше и не появился? А мы договаривались, да я вот... не дождался. Неудобно.
– Нет, он заезжал, – не подозревая подвоха, ответил словоохотливый охранник, – но уже совсем поздно, часу, наверное, в одиннадцатом. Был недолго, какие-то бумаги у себя искал.
– А-а, ну понятно, – кивнул Гордеев и догадался, что у Самохвалова был другой ключ от сейфа, где Юрий держал свои материалы. А ключ, выданный ему тем же Самохваловым, он, еще уходя, положил в свой карман.
Не отрываясь, он проработал до обеда, после чего решил, что самое время перекусить. Но когда проходил мимо канцелярии, Людмилы на ее привычном месте не обнаружил. Зато встретился взглядами с Самохваловым, который был мрачен и насуплен и что-то выговаривал другой девице, сидевшей за столом секретарши.
Увидев Гордеева, Иван Данилович кивнул ему с таким подтекстом, будто предложил немного задержаться для разговора. Гордеев остановился.
Самохвалов закончил что-то негромко говорить, затем резко припечатал крупной, тяжелой ладонью стопку деловых бумаг на столе и уже громко сказал:
– Чтоб все было исполнено, как я приказываю! Поняла? – и, повернувшись к Гордееву, добавил, кивнув на девушку, будто на пустое место: – Молодая еще. Ни черта не смыслит... Здравствуйте, мы с вами сегодня еще не виделись?
– Не виделись. Здравствуйте, Иван Данилович.
– Как движутся дела? Долго еще будете у нас? – Вопрос был интересный, будто он и сам не знал.
– Скоро закончу, – успокоил его Гордеев.
– Хорошо, – мрачно подтвердил судья, – а то нам кабинет понадобится.
– Я вас понял. Но могу для вашего удобства забрать материалы в гостиницу, чтобы, так сказать, не отягощать своим присутствием.
– А вы вчера, мне доложили, быстро управились. У вас все в порядке? – задал странный вопрос судья.
– В каком смысле?
– Ну... со здоровьем...
Гордеев хмыкнул:
– Чего это вы, уважаемый Иван Данилович, о моем здоровье забеспокоились? В порядке, можете быть уверены.
– Я тоже думаю, что в порядке, раз можете себе позволить роскошь не ночевать дома.
– Ах вот вы о чем? – Он широко улыбнулся. – Каюсь, пригласили в гости. Нашлись знакомые.
– А кто, если не секрет?
– Ну, Иван Данилович! – старательно смущаясь, воскликнул Гордеев. – За кого вы меня держите? Чтоб мужчина... вы понимаете?
– Ах это? – скучно сказал судья. – А вы разве с Людмилой Петровной не виделись?
– Виделся, как же! Целый день вчера виделись, а что? Кстати, где она? Она спрашивала меня об одном деле, а я совсем забыл.
– Заболела... – с вызовом сказал Самохвалов. – Шла, говорит, поскользнулась, упала, каблук сломала и лицом больно об асфальт ударилась. – И он снова подозрительно уставился на адвоката. – Утром позвонила, сообщила, что пойдет в больницу, а больше ничего не сказала. Я велел узнать, что точно произошло, а ее родители ответили, что Людмилы нет дома. Я думал, может, вы что-нибудь расскажете?
– Да помилуйте, Иван Данилович! – продемонстрировал свое искреннее изумление Гордеев. – Мое ли это дело...
– Да и ее тоже сегодня ночью дома не было, – словно в раздумье произнес Самохвалов.
– Почему же «и ее»? Молодая девушка, красивая, общительная... Есть же, наверное, у нее свои привязанности. А вот мы, в нашем возрасте, частенько, сами того не замечая, выглядим этакими ханжами, готовыми обвинять молодежь в тех же самых грехах, коими с восторгом хвалились в юности. Но это я так, вроде старческого брюзжания. Надеюсь, все образуется?
Самохвалов пожал плечами и ушел, не ответив. Невежливо это у него получилось, но ничего, Юрий был человеком не настолько гордым, чтобы огорчаться из-за подобного рода пустяков.
Другое его насторожило: с Люськой явно что-то случилось. Где она? Конечно, ни о какой болезни речь не идет. Ну расслабилась девушка, может, больше, чем следовало бы, но она же молодая, сильная, какие проблемы? И с чего это вдруг она упала, сломав каблук, когда была в кроссовках?
А может, произошло то, чего она боялась, о чем упомянула мимолетно? О том, что их, возможно, пасут? Но ничего же такого не было, в этом он мог бы поклясться. Хотя весь вечер его стерегла какая-то компания. Даже в вещах эти парни копались. А если теперь и ее, чтобы вызнать, о чем у них шла речь, перехватили какие-нибудь братки? Разве этого нельзя исключать? Помощники того же Журавлева, который, оказывается, защищает тут адвоката Васильчикова? Это ж надо! Пахан «крышует» адвоката! А впрочем, что здесь необычного в наше-то время?..
В кафе, куда зашел Гордеев и сел в стороне, у окна, в ожидании, когда к нему подойдет официант и примет заказ, было тихо и немноголюдно.
Несколько посетителей, в основном молодые люди, которые разместились у стойки бара, пили пиво.
Один из них, отодвинув уже пустую кружку, взял сразу еще две и направился к столику, за которым устроился Юрий. Подошел, посмотрел исподлобья, без спроса сел напротив и сказал:
– Привет, болтун. – И голос его сразу напомнил звонившего вчера в гостиничный номер. Из одной кружки он сделал глоток, обшлагом небрежно вытер пену с губ и поставил вторую перед Юрием. – Бери, свежее.
